Необычность моих музыкальных занятий состояла и в тех целях, которые я ставил перед этими занятиями. Я не ставил перед собой цели научиться хорошо играть. У меня была совсем иная задача - это насладиться самим процессом, приобщиться к великим музыкальным шедеврам, отдаться музыке. Это с одной стороны облегчало мою задачу, но и рождало дополнительные трудности. Я не мог обучаться так, как обучаются дети, спокойно и систематически. Я не имел возможности систематически заниматься столько времени и с такой интенсивностью, как это требовалось для овладения искусством игры. Мне удавалось выкраивать время урывками, и я предпочитал тратить его не на упражнения, а на сами шедевры.
Однако без умных и талантливых консультантов я ничему бы не научился. Первым моим учителем музыки была профессор нашей консерватории Ольга Семеновна Виноградова. Она жила в доме, в котором я когда-то жил вместе с родителями, прямо под нами, и была моего возраста. Я знал ее еще девочкой. Эту юную девочку ввиду ее явного выдающегося музыкального таланта забрали в Москву учиться в специальную школу Гнесиных, которая дает как обычное школьное образование, так и совершенно уникальное высшее музыкальное образование, подготавливая музыкантов профессионалов высочайшего класса. Такой и стала эта девочка, успешно закончившая эту школу и возвратившись в родной город, в котором она вскоре стала профессором консерватории. Кроме большого музыкального таланта Ольга отличалась необыкновенным умом. Она быстро сообразила, как и чему меня надо учить в моем положении и в моем возрасте. К сожалению, эти занятия продолжались всего два месяца, так как у меня так сложились обстоятельства, что я на долгое время был вынужден отставить всякие занятия музыкой.
Но как много мне дала Ольга за эти два месяца! У меня было несколько самоучителей, написанных как для детей, так и для взрослых, но ни в одном из них не было того, что мне поведала Ольга о том, как надо играть на рояле. На нем надо играть не руками. Руками настоящие подлинные пианисты мастера не играют. Может быть пальцами? Нет и не пальцами! Играть надо только пальчиками. Ни в коем случае не надо не только ударять по клавишам, а даже не надо и нажимать на них.
Настоящее искусство требует особого способа извлечения звука, без использования которого не получится ничего! Надо ухитрится не нажимая на клавишу и не ударяя по ней, с особой нежностью прикоснуться к ней пальчиком (не пальцем, а пальчиком), после чего перенести на этот пальчик всю тяжесть своей вытянутой руки. Этот прием непосредственно на качество извлеченного звука не влияет, но он позволяет пианисту играть точно без ошибок, быстро, ритмично, что очень важно и с многочисленными правильно расставленными оттенками силы звука. Без использования такого сложнейшего приема извлечения звука этого добиться невозможно никакими усилиями. Но, ведь до этого сам ни почем не догадаешься!
Мой дядя Лева, получивший блестящее музыкальное образование, легко узнавал пианистов, которые этим приемом не пользуются. В таких случаях он, обычно, говорил: «Он барабанит!» и прекращал слушать этого пианиста.
Я потом видел как настоящие пианисты пользуются именно этим приемом. Пианист в самом патетическом месте вдруг во время игры приподнимается со своего сидения. Я теперь, благодаря Ольге, знаю, для чего пианист привстает в особо патетических местах исполняемого произведения. Он вкладывает при этом в свой пальчик, нежно, нежно касающийся клавиши, не только вес своей вытянутой руки, а и полный вес всего своего тела, так как для исполнения этого патетического места веса руки пианиста недостаточно.
Попробую описать, как мне это Ольга поведала. Видя, что у меня нет и не появляется ни малейшей нежности к клавишам, Ольга сказала мне, что пианист должен быть артистом. Артист должен входить в любую роль. Мне для того, чтобы правильно играть необходимо войти в роль девочки, и обрести девчоночью нежность. Однако артистизм это как и музыкальный слух, присущ не всем. У меня нет ни малейшего артистизма, и войти в роль девочки я не мог. Поняв, что это у меня не получится, Ольга изменила тактику, сказав, что мне себя девочкой представлять необязательно. Мне достаточно вообразить, как слабенькая девочка коснется клавиши своими нежными пальчиками. Это я себе смог представить, так как Ольга это мне подробно описала. После этого у меня уже стало получаться все так, как надо. Очень нежно по-девчоночьи. Когда это у меня, наконец, получилось, Ольга сказала, что так и надо стараться относится к клавишам всегда и добавила, что девочек этому учить не надо. Это у них само выходит, но зато их приходится настойчиво учить тому, что само выходит у мальчиков. Что именно у мальчиков само выходит Ольга не уточнила, так как мне, очевидно, до этого тогда было еще очень и очень далеко.
Потом я читал в Интернете, как о приемах игры на рояле писал знаменитый пианист и педагог А.Б. Гольденвейзер. Он писал, что некоторые педагоги у юных пианистов пытаются правильно «ставить руку». Этого ни в коем случае делать не надо. Руки должны не «стоять», а непрерывно двигаться. Двигаться они должны только так, чтобы пианисту это было очень удобно, причем при исполнении каждой пьесы по-разному. Это по сути тоже самое, что говорила мне Ольга, но только у А.Б. это сказано в самом общем виде, а Ольга тоже самое выразила по другому и так, что можно было это проделать.
Много и других секретов знаменитой Гнесинской школы поведала мне Ольга, выразив надежду, что я когда-нибудь возьму да и взыграю! При ней я разучил один из самых знаменитых ноктюрнов Шопена №2, который сыграл Ольге так, что она сказала: «Этот ноктюрн так играть можно!» Потом спустя долгое время я снова встретился с Ольгой и сыграл ей несколько разученных мной отрывков из самых знаменитых пьес Шопена. Она сказала, что перечислить кому-нибудь названия пьес, которые я играю, никому нельзя. Люди этому ни почем не поверят! И далее она говорила, что слушать мою игру еще можно, а вот на то, что делают при этом мои руки смотреть нельзя!
В результате в тех вещах, которые я пытался играть, я встречал огромные трудности. Например, я с трудом, но все же одолел несколько начальных тактов патетической сонаты Бетховена, исполняемых в медленном темпе. После нескольких начальных тактов там встречается такое место, которое надо сыграть одной рукой, что тогда было очень большим облегчением для меня, но достаточно быстро. Нужного темпа я при правильной игре добиться никак не мог. Тогда я ограничился исполнением только тех тактов патетической, которые были перед тем быстрым местом, а дальше я продвинуться не смог и считал, что не смогу никогда.
Но тот самый постепенный прогресс, который образовался в моих занятиях музыкой в самом начале, все продолжался. Трудности, казавшиеся неодолимыми, постепенно полностью исчезали, и у меня стало даже кое-что неплохо получаться.
В этот самый момент у меня появилась другая умная учительница музыки, как я считал настоящая королева фортепьяно Наталья Борисовна Десятникова. Она кончив консерваторию, преподавала музыку в Доме Культуры, в котором занимались детишки. Наталья Борисовна в отличие от других учительниц музыки сама любила играть и превосходно играла. Она многому меня научила не только своими замечаниями, а и своим примером. Если бы не ее уроки, то вполне возможно, что мой прогресс в занятиях был бы намного медленнее или напрочь застопорился бы. Это потому, что я уже привык не обращать особого внимания на свои ошибки при исполнении, которые не исчезали, а множились, а это в настоящей классической музыке абсолютно недопустимо. Я не обращал внимание на свои ошибки, считая, что иначе играть не могу, и еще хорошо, что у меня, хотя и с ошибками, но что-то выходит похожее на музыку. Под влиянием Натальи Борисовны я с этой философией покончил. Это был весьма существенный шаг к прогрессу, который я без помощи Натальи Борисовны нипочем бы сам не сделал.
Знакомство с Натальей Борисовной произошло при необычных обстоятельствах. Наша знакомая, работавшая в этом доме культуры, попросила меня сыграть что-нибудь обучавшимся в нем детишкам. Эти дети не видели еще ни одного взрослого человека, который бы играл на рояле. Получалось так, что дети учатся, научаются играть, неплохо играют, но вскоре бросают это занятие и уже не возвращаются к нему. Я сыграл роль играющего взрослого человека. На это мероприятие пришли все преподаватели музыки. Дети просили меня играть еще и еще. Но, когда я стал играть сложнейшую пьесу Ф.Листа, то я так ошибся, что уже не смог ее доиграть. По этому поводу я рассказал, каким путем я приобщился к музыке. Этим заинтересовалась Наталья Борисовна и тут же зачислила меня в свой класс. Я некоторое время ходил к ней на уроки в дом культуры, но там ввиду того, что наши занятия проходили вне плана, возникали проблемы поиска свободного класса с пианино. Тогда мы перенесли эти занятия ко мне домой, и Наталья Борисовна приходила ко мне.
Продолжение следует...
Предыдущие серии:
Путь к исполнению музыки: начало
Путь к исполнению музыки: неожиданное продолжение
#музыка #историиизжизни #проза
