УСЛАД.
"Радость на челе, румянец на щеках, уста улыбающиеся, увенчанный цветами, одетый нерадиво в легкую ризу, играющий в кобзу (аки лютня) и пляшущий на голос оныя, есть бог веселия и жизненных услаждений…" (из "Древней религии славян", 1804, Григория Глинки)
Но такое дело. Не было у славян никакого Услада!
Зато был сонм никогда не существовавших (или искаженных до неприличия) персонажей. Типа всеми нам известного Ярила, который в пьесе Островского "палящий бог ленивых берендеев" (молодой юноша в белой одежде, в одной руке которого светящаяся голова человечья, в другой - ржаной сноп), вездесущий, гневный, аки Зевс.
На самом деле то был "фольклорный элемент", календарный персонаж, искаженный до неузнаваемости. Олицетворял Ярило праздник летнего урожая и был куклой, т.е персонификацией праздника, которую сжигали (также как Масленицу, Кострому и т.д).
Время такое было - 18 век дал почувствовать люду российскому свою непосредственную близость к Европе, а значит и история славян должна была стать равноправной по отношению к европейской. А как это сделать, когда мифологического Олимпа нет? Правильно, выдумать его.
Но выдумать, само собой, не с нуля, а с опорой на реальную славянскую языческую мифологию, заботливо собранную из нескольких летописей, живого тогда еще фольклора, пары тройки латинских и византийских хроник, а также трудов Татищева и Ломоносова.
На худой конец можно было еще воспользоваться "Записками о московитских делах" Сигизмунда фон Герберштейна - австрийского дипломата, не говорившего по-русски, но якобы знавшего словенский (один из славянских языков).
Правда, знавшего коряво, ибо перевод у него хромал, поскольку именно он обозвал Перуна, который в летописи "Повесть временных лет" описывается с "сьребряной" головой и златыми устами, Усладом.
То было в 16 веке, когда повесть эта попала к Сигизмунду в руки. Ну а наши самозабвенные историки и писатели 18 века, со стастью неофитов собиравшие крупицы славянского эпоса, нарыли сие имя и насочиняли ему продионисийскую биографию.
А так-то, на минуточку, Перун - высший бог владимирского пантеона (Владимир Красно Солнышко, он же Святославович), покровитель князя и дружины. Именно он громовержец аки скандинавский Тор, ибо имел власть над грозой, громом и молнией, дождем и ветром.
Еще более чудесные трансформации ждали в 18 веке Семаргла (Симаргла) - покровителя семян и корней, охранителя растительности. Согласно все той же "Повести временных лет" он, так же как и Перун, появился в пантеоне князя Владимира незадолго до принятия Христианства. А происхождение его скорее всего иранское и то был изощренный княжеский политический ход конем, вернее собако-птицей, ибо в 10 веке в Киеве было много жителей восточного происхождения, а Владимиру нужна была поддержка народа.
Но сейчас не об этом, а о метаморфозах 18 века. И тут тоже "Записки о московитских делах" Сигизмунда фон Герберштейна замешаны.
Такое дело. Записки эти попали в руки Мауро Орбини, которого у нас знали как Мавроурбин (итальянский историк 17 века), потому что в его "Книге историографии початия имени, славы и разширения народа славянского" упоминается тот самый славянский Дионис, т.е Услад (а фантом этот впервые возникает именно у Сигизмунда).
Так вот. Что Герберштейн, что Орбини ей богу переводчики от бога! Первый Семаргла записал как Simaergla, второй - перепутал "а" с "с", а "g" вообще выбросил благозвучия ради. Так получилось новое имя - Simcerla.
Ну а в 18 веке рукопись Орбини само собой попадает к нашим страстным историкам, где они и открывают для себя Семаргла-Зимцерлу - богиню цветов, родственную Авроре или Флоре. Или, как у Радищева, гомеровской Эос (и нет, их не смутило, что они изменили персонажу пол).
Такое дело, не стеснялись наши историки и писатели раскрашивать в гомеровские цвета белые пятна славянской мифологии.
Так появился и златокудрый Лель, который Эрот. Взяли его энтузиасты 18 века уже из польского псевдопантеона.
Псевдо, потому что вообще-то Лель и персонажем то никогда не был - слово это родом из свадебных песен, аналог "аллилуйя". В 15-16 веках польские историки вытащили это восклицание из чертог народной поэзии - так появился бог любви Лель и его брат Полель, покровитель брака (наиболее часто встречающееся словосочетание в припевах свадебных - это "лель-полель").
Получилось такое сочинительство в квадрате - сперва поляки, потом мы. Ну и пошел уже наш Лель торжественной походкой по рукам. Помните, у Пушкина: "и Лелем свитый им венец" (им - это Руслану и Людмиле). А апогей лелелианы - это, конечно, все та же "Снегурочка" Островского.
Такое дело, молодой империи нужна была своя античность.
