Анна Кузнецова
Старые и старинные буфеты и комоды - нежнейшее воспоминание раннего детства. Они были одним из ярких впечатлений и, как потом выяснилось, во многом повлияли на мое мировоззрение - историка, интересующегося отечественным сословным бытом и интерьером. У бабушки по отцу в собственном доме, куда я очень любила приходить, все было чудесно, не как у нас. Старинная резная мебель, зеркала между стенами на консолях, подсвечники и люстры, глубокие диваны с полочками на спинках, казавшиеся тогда огромными кораблями.
Бабушка была из дворянско-купеческого рода. Ее отчий дом чудом сохранился в годы репрессий, хотя ею саму, 20-летнюю молодую мать-солдатку с грудным ребенком на руках ничто не спасло от лагерей в военные годы. Но она выжила и вернулась домой. И дом спас ее и ее семью, она смогла восстановиться и прожить хоть и не долгую, но достойную жизнь.
Так вот, у нее был высокий, чуть менее трех метров, бретонский буфет с массой архитектурных излишеств. Приходя к ней, я надолго зарывалась в его недрах. Мне разрешалось все трогать и доставать. Я была скромна, но знала, что там хранятся фотоальбомы (дорого бы я дала бы сейчас за возможность взглянуть на те семейные фото конца 19-го,начала 20-го веков). Были там тяжелые, тугие льняные отглаженные скатерти, салфетки, вышитые дорожки и папка со схемами вышивок. Меня, дошкольницу, она очень интересовала, но потом, когда стала моим достоянием лет в 12, я поняла, что ришелье вышивать по ним точно не смогу. А в эпоху модерна такие салфетки и накомодники были на гребне моды.
Там же находилась коробка с китайскими (что всегда подчеркивала бабушка, говоря об их качестве) нитками мулине и резная шкатулка с иголками и катушечными нитками, подаренная бабушке ее мужем еще в период жениховства. Он вырезал ее из дерева сам, а его отец в той же технике в дореволюционные годы вырезал киоты для икон их приходского храма. Киоты целы по сей день, а вот шкатулка утрачена. И это еще одна моя большая боль. В буфете хранились запасы цейлонского чая и жестяная чайная коробочка, там же держали шоколадные конфеты "к празднику", бутылочки хорошего вина, в одном из двух ящиков лежали многочисленные документы, а во втором - столовые приборы. Серебряные или посеребренные, старинные, но очень неудобные - крупные и тяжелые.
Еще в буфете стояла коробка с лекарствами - аптечка, и хранился канцелярский запас - школьные тетрадки, чернила, перьевые ручки, альбомчики.
У бабушки всегда можно было порисовать и почертить круги циркулем из отцовской готовальни времен его студенчества. Она у меня цела! Конверты с марками тоже всегда были про запас (запасливость у меня генетическая - по линии отца). А еще в буфете на нижней полке в самом дальнем углу лежали его школьные дневники за все годы обучения. Я понимаю бабушкину гордость: ее сын окончил десятилетку всего с двумя четверками. Ах да, чуть не забыла! В красивой старинной банке бабушка держала фасоль - гладкую, черную и пестренькую. И мне, маленькой, всегда давала ею играть.
На прилавке буфета было расставлено такое количество любимых бабушкиных фарфоровых фигурок, что смотрелись они не как декор, а как коллекция. Больше всего там было собачек: ЛФЗ, Дулева, Вербилок, трофейных - бабушка всю жизнь держала дома собак. В застекленной части буфета стояли парадные сервизы, их доставали на Пасху и Новый год, роспись была не только снаружи, но и внутри чашек. А еще в буфете стояли большие трофейные немецкие часы с боем. Но бой не заводили, чтобы ночью не мешал спать.
А потом снесли особнячок, и в типовой квартире бретонский буфет, державшийся в ссылке на кухне до последнего, не поместился. Его разобрали и... утилизировали. До сих пор не могу принять душой этот вандализм, хотя и понимаю его причины.