Продолжение. 1-ю часть можно посмотреть тут:
С июня 1931 года по август 1933 года Николай Шнакенбург (мой дед) находился в районе залива Лаврентия (Берингов пролив) на Чукотке. Молодой этнограф проявил себя в качестве краеведа, научного работника Чукотской культбазы. Культбаза совмещала различные административно-хозяйственные функции и способствовала закреплению советской власти на отдаленном севере. В состав культбазы входили также и школа, больница. Николай Шнакенбург руководил учебной частью, позднее стал директором, выступал в качестве переводчика. Первоначально в направлении на практику был указан срок 22 месяца ( почти два года). Но, видимо Север навсегда покорил сердце Николая...
Примечание: Лаврентий - село на краю Чукотки, основано в 1928 году с началом работы культбазы. В настоящее время село Лаврентия, в котором даже есть свой небольшой аэропорт. Расстояние до Аляски - примерно 135 км).
Из письма Н. Ш. родным от 01.08.1931г:
"Вы на меня не сетуйте, что я остаюсь на севере еще пару лет. Всякое дело требует серьезного внимания, и если я решил работать на севере, то всерьез и надолго. ... Раз все другое - удобная жизнь на материке, веселья молодости - должно быть отброшено. К себе я был и буду чрезвычайно строг. Работа на севере - не веселая оперетта и не путевые записи журналистов, которые, к сожалению, известны в массах. Раз дело требует, с собой считаться нечего. Такую постановку единственно считаю верной для себя. Два года я прожил, проживу и еще два - в этом уверен и тверд. Спокойствие, помноженное на бодрость, дадут уверенность в жизни и работе."
"Близ мыса Северного, на реке Амгуема во льдах зажаты два парохода и шхуна. Плохо со шхуной. Два дня тому назад , когда я был на радио, радист принял сигнал бедствия. Шхуну сдавило между двумя ледяными полями, выперло на лед, проломило бок, была течь, течь потом заделали, шхуна встала потом на воду. Два парохода оказывают помощь. Пароходы идут в Колымский край, шхуна в Чаун и потом Врангель. На Врангеле кто-то спятил и цынговал, везут смену. Цынга вещь, конечно, неприятная. но у меня, видимо, дело обстоит хорошо. Видел я как чернеют десны и выпадают зубы, десны пухнут и идет кровь. Здесь у двоих товарищей распухли ноги и они не могли ходить, потом поправились. Весной нападает сон, человека клонит ко сну. Ночь и день теряются, светло, идет весна и цынга. Я кушал в марте и часто зимой тюленью печенку в сыром виде, мясо - оленину мерзлую, сырую рыбу, это хорошо помогает. Часто кушал яичницу с хлебом. Сушеные яйца разводят, получается жидкая кашица, потом выливают на сковородку - получается настоящая яичница".
(примечание: Врангель - имеется в виду остров Врангеля)
"3-го июля рано утром пришла шхуна. Выбежали на берег... Я получил письмо от мамы от прошлого года от мая, где она сообщает о посылке. Посылку я не получил, а письму был рад. Скоро будут новости и газеты."
Из письма Н. Ш. брату от 25.08.1931 г:
"С марта по август уеду далеко, известий не ждите. Буду в глуби Чукотки у кочующих. Постараюсь пройти на Анадырь через горы. ... Этой зимой я пережил большую пургу -13 дней в декабре. Наружу нельзя было выйти. Крыша грохочет, как будто по ней разъезжает колесница. Со всех углов несет ветер. Тепло моментально выдувает. Печка не топится, задувает. Меня заносит. Кое-как горит уголь. ... Держусь твердо. Вечерами одному в доме жутко. Зажигаю четыре лампы. Пою, декламирую, танцую. Завожу граммофон. Сестры Брукс (две американские артистки) поют "How many times", глупейшая любовная песня. Это один из эпизодов моей жизни".
(примечание: речь идет о зимовке в декабре 1930 г. на мысе Северном, в фактории)
"Эта зима дала мне очень многое. Я морально и жизненно окреп. Твердо уверен, что перезимую в этом году вполне успешно. Построим юрту как кочующие. Их жилище состоит из двух частей. Наружный шатер и внутренний полог. Полог довольно просторный, как комната, похож на ящик. Передняя стенка прикреплена не наглухо. Приподнимая ее, можно входить в полог. Внутри горят жирники с тюленьим жиром, фитиль мох. Если жирник хорошо заправить, то он горит светло и дает много тепла. Снаружи юрту скрепляют ремнями и камнями, чтобы не сорвало. Оленеводы совсем первобытный народ. В феврале ко мне вышел из гор молодой парень, он никогда не видел русских. Я дал ему хлеба, он скушал и сказал, что сладкий. Картофель не понравился. Он не видел пилы и попробовал ее зубами. На граммофон долго удивлялся и конечно объявил, что это "голоса духов". Недавно я был у кочующих , живущих близко у Лаврентия. Зная чукотский язык и поговорив, я услышал от одного : " Где твой язык улучшился, в какой земле?". Я ответил ему: "На севере". Они считают свой язык самым доподлинным, наш же на положении собачьего. Юрта, одежда, пища также называются "настоящие", в отличии от нашей еды и одежды. Все чукчи разделяются на береговых и кочующих. Береговые охотятся на тюленей и моржа, кочующие имеют оленей. У береговых есть собаки, на которых они ездят. Ехать по хорошей дороге удовольствие. Я проехал 600 километров на собаках, собаки были тощие. Собаки бегут, каюр (ямщик) кричит: "поть-поть (направо)", "кхр-кхр- налево" - управляет криком. У береговых пищей служит мясо тюленя. Женщина нарубает мерзлое мясо на кусочки, нарезает жир. Все кушают руками. По окончании доска для пищи, на которой едят, выставляется наружу, собаки мигом все подъедают ... У кочующих, говорят, многие красавицы мочой моют и лицо. Лицо от этого бывает румяное и чистое. Дома женщина сидит только в коротких трусах, остальное все нагишом. Вокруг шеи стеклянные бусы, на руках украшения. Лицо часто разукрашено татуировкой. Мужчины в пологе сидят в штанах. Дети голые. Чукчи очень любят детей. Обращаются с ними хорошо. Вместо поцелуев чукчи нюхаются. Прикладывают нос к носу и одновременно втягиваю в себя воздух. Таков поцелуй на севере."
(Примечание: кое-какие подробности "мытья посуды" пропустила, чтобы уж совсем не шокировать).
" Жизнь вообще очень тяжелая. Часто старики и тяжелобольные "просят смерти"- просят, чтобы их родные задушили их или зарезали. Так одного старика задушили жена и сын петлей. Вся вселенная по воззрениям чукчей наполнена духами-келе, которые только и причиняют вред людям. Келе подстерегают людей везде, особенно в темноте. Болезнь это тоже внедрение келе в тело человека. Келе бывает в образе собак, огнедышащих людей, в виде предметов. В каждом жилище у входа вешается "калаквунь" - "злых духов отвратитель".
Посмотрела по карте: расстояние от Лаврентия до Аляски всего 135 км. А кратчайшее расстояние от материковой части до Американской Аляски - около 86 км. И самое маленькое расстояние - 4 км - между двумя островами Диомида: нашим островом Ратманова и американским островом Крузенштерна. Берингов пролив соединяет два океана: Северный Ледовитый и Тихий.
Из письма Н.Ш. матери от августа 1931 г. (Лаврентий, Берингов пролив):
"Два дня тому назад к нам пришел русский. Он жил 9 лет в Америке, работал на золоте, потянуло домой. Он переехал Берингов пролив из Аляски, высадился на русском берегу. Мы живем ведь на русско-американской границе. Рассказывает нам о безработице в Америке, об упадке Аляски, о том как русские рабочие живут одной думой о Советском Союзе. Рассказывал об американской самогонке "мун-шайн"- "лунное сияние" и о том, как самогонщики при обысках обстреливают полицию из пулеметов. Скоро он уедет на пароходе. Весной в июне с мыса Дежнева я видел горы Аляски, интересной, но чуждой мне страны. ... С 21 июня я живу в Лаврентии на культбазе - у меня хорошая комната в два окна, довольно хорошая обстановка и чисто. Русских здесь около 20 человек. В начале сентября уеду в залив Мечигмен к кочующим... Появились подробности гибели шхуны. В 10 милях от берега была захвачена двумя ледяными полями. В носу появилась пробоина. Через некоторое время лед сорвал руль и винт. Шхуна начала наполняться водой. Все выбрались на лед, взяли провизию. В течении двух часов шхуна наполнилась водой и затонула. Весь товар погиб. Матрос один умер от разрыва сердца. Один немного рехнулся, один поседел. У зава фактории, который ехал на Северный, погибли все вещи, остался в чем вылез на лед".
(примечание: речь идет о гибели шхуны "Чукотка" 27 июля 1931 г.)
"На севере скоро зима, осталось дней 15. ... На карте посмотрите Колючино, Мечигмен, Преображение - в глуби района буду я в эту зиму. Ничего особенного, кроме -35 и восьмибалловой пурги, немного темноты, остальное - пустяки. Будем вдвоем с товарищем - сживемся. Моя дорогая мать, тебе хотелось, чтобы я был хорошим сыном. Служил бы совсем близко, часто бывал дома. Но сын твой оказался настолько беспутным, что мало думает о чистом столе с самоваром, о светлом уюте "семейного гнездышка". Да простит мать своего большого беспутного сына, который болеет любовью к полярным льдам и к холодному полярному солнцу. Беспутный большой сын скоро будет слушать, как веет пурга. Будет смеяться наперекор ветру и снегу. Ни черта, мы победим!"
Из письма Н. Ш. родным от 02.09.1931г. (в некоторых письмах повторно описываются события прошлой зимы - видимо для других адресатов):
"Начинаю излагать о себе за всю зиму. Моим единственным развлечением был сломанный граммофон без пружины. Вечером, когда я оставался один, я брал граммофон в руки, расколотую мембрану держал левой рукой, пальцем правой вертел пластинку. Слушал фокстрот, пение, сестры Брукс пели о любви, тенор-американец фальшиво тянул русскую "Дубинушку", пластинки были американские, хотелось русских, родных и знакомых. Я уже давно спал в кукуле - спальном мешке. Спал в шапке, в меховых штанах, по утрам дыхание намерзало на мехе спального мешка. Надо было растапливать лед для умывания и чая. Дни становились короче. Брезжило в 10, в 2 смеркалось снова, в три выходила луна, понятия мира перевертывались. Окна уже с начала зимы покрылись льдом. В углах проступил лед и снег. Коридор завалило. Это было сплошное безумие снега, ветра и холода. Я варил обед, играл на граммофоне, читал и писал. Жизнь шла как во сне. ... У населения шла голодовка. Ели песцов и собак. Я открыл факторию на свой страх и риск и начал торговать. Это было в половине ноября. 31 декабря приехали работники Рика - инструктора. Они подтвердили правильность торговли. Мы взяли продукты "Ставрополя" и распределили между населением."
(примечание: РИК - революционный (или региональный) исполнительный комитет. Фактория - торговое представительство, стацинарный торговый пост, который обеспечивал местное население продуктами и товарами и получал от него продукцию промысла, главным образом, песца. "Ставрополь"- пароход, зимовавший у Северного мыса в 1929-1930 году.)
"20 января вышло солнце - маленький краешек показался над горами. 21-го я захворал. Два дня был без памяти. Я только просил чукчей топить, чтобы было тепло. На дрова был разобран старый домик. Дня через два я встал, но был слаб. 27-го января вечером снаружи было тихо. Вдруг я услышал осторожные крадущиеся шаги за стеной и через минуту крики. Я оделся, схватил винчестер и выбежал из дома. Оказалось, к соседу пришел белый медведь, разодрал юрту и унес собаку. Медведь убежал. Этот год был вообще медвежий. Медведи выходили на берег , заглядывали в деревни. В соседней деревне медведь съел молодого парня, встретив его по дороге. Песцов было мало".
Из письма Н. Ш. отцу от 27.09.1931г:
" Мой дорогой отец! Два дня тому назад в залив пришли льды, и сегодня радио принесло нехорошие вести. Пароход не смог пройти и стоит сейчас в бухте Провидения. Уголь не будет доставлен. Возможно будет трудная зимовка. Имеющегося угля не хватит. Но это ничего, наша не пропала и не пропадет! ... Возможно в эту зиму сюда прилетят самолеты. Пишите мне письма, посылайте через Осоавиахим - Москву, или ту организацию, которая будет посылать самолеты. Пишите и на имя летчиков, не стесняясь. ... С января по май уеду в большой рейс по внутренней части Чукотки, Лаврентий-Чаун, по обследованию кочевых. В этой части почти никто не был, и я буду в первом пятке, а возможно впервые. Думаю сделать поездку на оленях, отказавшись от привычного транспорта - собак. Возможно организовывать буду кино-экспедицию, пишу сценарий".
Увы, Борис Робертович, отец Николая Шнакенбурга, был арестован в октябре 1930 года, осужден и отправлен в ИТЛ на 3 года (обвинялся в антисоветской пропаганде) . Письма сына с севера после ареста он вряд ли получал. Скорее всего родные ничего не сообщали Николаю об аресте отца. В письмах и телеграммах вряд ли можно было писать такое. Борис Робертович Шнакенбург (мой прадед) был кадровым офицером, сотником Кубанского Казачьего полка, участвовал в Первой мировой войне. В 1917 году был уволен в бессрочный отпуск, вернулся в родной Переславль к семье, в 1919 году был призван в Красную Армию, был помощником командира. После демобилизации (1921 г.) работал юрисконсультом в различных учреждениях (до 1924 года), затем занимался кустарным ремеслом сапожника (до 1929 года), состоял членом церковного совета . В начале 1930 года уехал в Челябинск и почти полгода работал на строительстве Челябинского тракторного завода. Затем вернулся в Переславль, работал кассиром на фабрике. Затем арест, 3 года ИТЛ в Сибири, освобождение в мае 1933 года. Умер в 1935 году. Вот такие повороты судьбы - служба в царской армии, революция, Первая мировая война, Красная армия, смена профессий, арест, лагерь в Сибири. И реабилитация в 1959 году...
У мужчин в те времена не было ни тени сомнения, что семью должны содержать именно они.
Кстати, Николай в письмах часто пишет, что посылает своей матери деньги. Как это было возможно, даже не знаю. Но факт: семье он помогал.
Из письма Н. Ш. родным от 04.10.1931г. (Бухта Эмма-Провидение, Юго-восточная часть Чукотского полуострова):
"Это письмо относится одинаково ко всем из моих родных - кто будет его читать. Это письмо последнее, которое я отправляю на материк в этом году. Писем пока за этот год не получил. Почта была выгружена здесь в Провидении и я сам ее отправил на катере в запечатанном виде в Лаврентий. ... Я еду с обследованием промысла юго-восточной части района. Мы прибыли на катере из Лаврентия 2 октября. Был туман и дождь. Ветер и качка. В Провидении я узнал новость. Погиб Иванчиков - утонул в реке, перевернутый ветром. Долго не мог уснуть. Он был умный человек, но слишком интеллигент. ... Читал той ночью газеты почти за год. Я тверд и бодр. Есть, так держать на зиму. Вернусь в Лаврентий к 25 октября. Далее поеду вторично в объезд по этому же району. В январе еду на север до Чауна. Возможно, оттуда по внутренней части района - по кочующим на оленях. Использую свой небольшой опыт на севере. Поеду без проводника и европейского продовольствия. Сварю какао - сахар, масло, молоко в виде таблеток. Дальше мясо - оленина. Вероятно известий не будет до мая-июля".
Продолжение следует.
Продолжение:
