Владику было ненавистно своё имя. Не Вова, не Слава, а Владислав. Впрочем, отношение к имени было не главное, в основном его раздражала своя несобранность и неспособность достойно ответить на подтрунивания. У них в отделе был ещё один Владислав, но над ним никто не шутил. Попробовали бы – он единственный в отделе мог в лёгкую найти ошибку в программе и помогал коллегам неоднократно.
Их отдел поредел после отъезда совсем уж молодых и остались те, кто работал давно и являлся костяком. Уехал и его близкий друг и – он надеялся – будущая возлюбленная, Таня. Таня, Танечка, Танюша. Она была на 7 лет младше Владика и ей нравился Максим, который первым потянулся в Грузию после объявления мобилизации. Таня увязалась следом. На что она рассчитывала, Владу было непонятно: Максим совершенно равнодушно смотрел не только на Таню, но и на всех остальных девушек отдела, которые решили для себя, что у Максима не та ориентация.
Таня поверяла все свои переживания Владу, не подозревая о чувствах последнего к ней. Не то, чтобы для него это было очень мучительно – он ловил себя на том, что Танины переживания его будоражат – но всё-таки веселее было бы, если бы вместо Максима в её мыслях фигурировал он.
Все уехавшие связь с отделом не прерывали – откуда работать, было всё равно, из Грузии – так из Грузии, тем более, что последний проект хорошо снабжался деньгами и обиженных не было.
В Грузию уехали трое из их отдела. В один из дней Влад получил паническое сообщение от Тани, что в каком-то кафе им хорошо «вломили» местные после разговора об Украине. «Вломили» - это больше помахали руками около лица и покричали – как следовало из сообщения, - но и это оказалось довольно неприятно. Грузия – маленькая страна, всё население там за 4 миллиона не перевалило и как-то так получается, что такие события, какие произошли с компанией Тани, быстро становятся известны.
На следующий день хозяин дома, где они снимали комнаты, предложил им съехать, посоветовав уезжать в Тбилиси, потому что в их городке им будет трудно жить теперь. Хозяин сказал, что ничего не имеет против них, но они поссорились с какой-то авторитетной местной «компашкой»
«Вот тебе и кавказское гостеприимство» - простодушно написала Таня Владику. «Возвращайся, я люблю тебя» - пошёл ва-банк Владислав. Таня надолго замолчала и вдруг, через четыре дня, пришла на работу, как ни в чём не бывало.
Шеф, судя по всему, был в курсе, потому что удивлялся весь отдел, кроме него. Влад вообще потерял дар речи; вечером, провожая её домой – она жила с родителями – услышал от Тани, что с тремя последними словами в сообщении Влада, она пока не знает, что делать.
В конце концов, не дойдя до её дома, они зашли в кафешку и проболтали там часа два. Таня говорила без перерыва. Судя по всему в Грузии её никто особо не слушал, а поговорить она любила, поэтому с Владом она оторвалась по полной.
Владик сидел, потягивая грузинское вино и слушал разошедшуюся Таню. О пересечении границы было, конечно, интересно послушать, а потом потянулись скучные перетирания зарубежных будней в маленьком городке. Зато про Максима Таня, стрельнув глазами на Влада, почти не говорила.
Потянулась привычная для Владика жизнь, когда он на работе не столько работал, сколько наблюдал за Таней. Из необычного было то, что Таня стала смотреть на Влада по другому, не так, как раньше.
Однажды, подойдя с каким-то рабочим вопросом, выслушала и, уходя, погладила его руку. Владик после этого работать вообще не мог.
Он вообще больше работал дома, чем в офисе, где в общей суете никогда не мог сосредоточиться. Ему была нужна тишина и много кофе с чаем. Их он поглощал за работой в огромных количествах.
Программы он писал не хуже тёзки, вот искать чужие ошибки ему не нравилось. Исключение делал только для Тани.
Он стал ловить на себе Танины взгляды, протяжные и пристальные. Старался не подавать вида, что замечает их, потому что, если поднимал глаза на Таню, та мгновенно отводила взгляд. От Таниных взглядов по телу бегали мурашки, а внутри всё замирало и становилось сладко - волнительным.
Когда провожал Таню, то, будто по рассеянности, брал её руку и она не отнимала её. Решиться обнять и поцеловать Таню он пока не мог. Боялся отказа, возникновения неприязни, ухудшения отношений. Всего боялся. Иногда он думал, что Таня недовольна его нерешительностью, но воспоминания о Максиме были для него, как холодный душ. Владик прекрасно понимал, что дело в страхе действия, что он вторичен по отношению к этому страху. Первый шаг Тани был бы для него облегчением.
В один из дней на работе к нему подошла Таня и сказала, что Максим приглашает её в какой-то новый проект, который он затевает в Тбилиси и что она уволилась из фирмы и завтра уезжает. Провожать её не нужно, проводят родители. Влад слушал то, что говорила Таня, кивал головой, но находился в полуобморочном состоянии. Таня, испуганно глядя на него, скомкала конец прощания, обняла и чмокнула в щёку. Взяла заранее собранную сумку, попрощалась со всеми и ушла.
Владислав долго сидел за своим столом, водя мышкой и глядя в тёмный экран. Когда все засобирались, он вышел вместе со всеми и пошёл домой. Жил он далеко, но пошёл пешком. В свои неполные 30 лет это была его первая серьёзная любовь и первая же серьёзная неудача. Голова была пустая, отголоски мыслей заскакивали туда, но, испуганные чёрной пустотой, мгновенно сбегали. Как это ни странно, но отчаяния не было, была именно пустота. Отчаяние придёт чуть позже, когда он всё осознает.