Над дюнами, истомлёнными за день солнцем, опускались розовые сумерки. Было что-то поэтическое в волшебном движении светила за горизонт. В январе ночью в пустыне Сахара холод чувствовался, приходилось спать в спальниках во флисовых свитерах. Но как только утреннее солнце заявляло на небосводе свои права, воздух и песок моментально нагревались, и находиться в палатке не представлялось никакой возможности.
Когда первая смена наших врачей, работавших в местном госпитале отчаливала домой, объявлялся пересменок, пока не прилетели в столицу врачи-сменщики. Мы с Лёхой Гудковым провожали наших дорогих эскулапов через Стену, и устраивали рейд по песчаным дюнам с палаткой. Поскольку врачи пьянствовали в столице, снимать и транслировать было нечего, и у нас была неделя свободного времени и командировочные в дихрамах. Два рюкзака, палатка, коврики, спальники, набор канов, горелка и КЛМН (кружки, ложки, миски и ножи у нас имелись), так что можно было совершенно спокойно рейдировать по эргу, не соглашаясь на ночлег в «убержищах». Палаточные таборы, где местные ребята зарабатывали на жизнь назывались «ouberge».
Наш друг и куратор Синан с вечера отсутствовал, он забрал свою флейту – кбилу, замотался в бурнус и пошёл в табор, который находился от нас на расстоянии километра. Питьевая вода в наших канистрах заканчивалась.
Настало очередное утро.
Мы решили ненадолго оставить лагерь пустым, и сходить к колодцу. Когда мы два дня назад проходили мимо колодца, мы удивились, что он был закрыт, и на нём висел замок. Однако, на бетонном колпаке колодца между железной дверцей и порталом была небольшая дырка, куда вполне мог пролезть котелок.
На это мы и рассчитывали. Лёха отвязал от тента палатки штормовые оттяжки, а я связал их покрепче, - получилось метров восемь. Мы взяли с собой один из наших рюкзаков, погрузив туда наши пустые пластиковые канистры – гармошки. Дошагав до колодца, мы остановились. Было уже ближе к полудню. Лёха привязал котелок за рукоятку к верёвке, и мы попытались просунуть котелок в отверстие. Он спокойно пролез. Я прикрепил свободный конец верёвки к дужке замка, - не хватало ещё потерять котелок. К тому моменту, как солнце встало в зенит, мы наполнили обе наших канистры и все пластиковые бутылки.
Когда мы уже собирались, на одном из песчаных холмов появился человек в джелябе. Он смотрел на нас, мы на него. Человек удалился.
Я напялил рюкзак с одной канистрой и всеми бутылками на Лёху, смотал верёвку, взял две других канистры в руки, и мы пошли к лагерю. По дороге, я понял, что лучше запихать все канистры в рюкзак и нести его по очереди.
Подходя к лагерю мы увидели, что у газовой горелки сидит Синан. Он варил чай в чайнике, ждал нас. Я поёжился, - мало того, что жар шёл от солнца и от песка, так ещё жар шёл и от горелки с чайником. Но Синан был человеком привычным к жаре, поэтому не обращал внимания на температуру. К нашему приходу чайник уже скипел, чай был уже заварен. Синан разлил чай по кружкам, покопался в карманах и достал бумажный пакетик, пошерудил в нём и извлёк три веточки мяты, которые добавил нам в кружки.
- Откуда вы взяли мяту? – спросил я вместо приветствия.
- Одолжился у местных в лагере! – ответил Синан. - И ещё кое-чем одолжился. И показал себе под ноги.
Он стоял на огромном куске жутко засаленного и жутко драного брезента.
Мы выгрузили нашу добычу на песок, и затащили канистры под тент нашей палатки, - чтобы вода не нагревалась.
Синан растянул кусок выбеленного солнцем тента. Он казался огромным 5*5 метров.
- Предлагаю растянуть тент! – сказал Синан.
- Жаль, что кроме трекинговых палок, больше не на чем растягивать! – сказал Лёха. – Можно было бы растянуть так, чтобы не сгибаться и в полный рост в тени ходить.
- Растянем на трекинговых палках, и будем сидеть в тени! – сказал я.
К тенту мы привязали распутанные штормовые оттяжки, и протянув их через темляки трекинговых палок, зафиксировали оттяжки на песке с помощью камней и колышков. Тент дал тень и нашей палатке и нам самим. Мы втроём развалились на пенках в блаженной тени, Синан достал флейту и начал играть свои суфийские напевы. Горелку и кан с чайником, Лёха подтащил под тент, и утвердил между нами. Там мы и сидели до того момента, пока солнце не стало садиться. Синан углядел на одном из холмов группу людей.
- Друзья мои, если хотите заработать денег, пожалуйста переоденьтесь в ваши клоунские наряды, купленные в медине! Потом всё объясню!
Я перевёл Лёхе сказанное, и накинул на майку модерновую джелябу (модерновая на ней была застёжка-молния, хотя и аутентичные деревянные застёжки имелись). Лёха накинул свою зелёную джелябу, а Синан ходил в местных одеждах с момента нашего знакомства. Теперь под выбеленным солнцем засаленным тентом сидели трое людей в местной одежде.
- Говорить буду я! – сказал Синан.
К нам подошла любопытная парочка. Молодой человек низкого роста, стройный, с редкими длинными волнистыми волосами русого цвета. Одет он был нарочито небрежно, так обычно одеваются европейские туристы в странах третьего мира, чтобы не вызывать у хелперов желания их ограбить. Я присмотрелся, - бегающие глаза, но взгляд умный. Широкое овальное лицо украшал маленький нос, и маленькие губы. В носу юноши был пирсинг, на мой взгляд, совершенно не к месту.
Девушка была облачена в местное платье и платок. Она была низкого роста, полноватая, с густыми короткими волнистыми волосами. Глаза были какие-то невыразительные, взгляд бессмысленный. Широкое квадратное лицо украшал выдающийся нос и пухлые губы.
Парочка остановилась у нашего тента. Я накинул капюшон на голову, и поставил кан с водой на огонь. Синан держал чайник, что называется под парами, поэтому налил в крышку от Лёхиного котелка чай, дополнил его мятной веточкой из своего кармана и предложил молодым людям. Лёха заполз в палатку, встал на корточки, начал раскачиваться из стороны в сторону, завывая: «Тумба – матумба, тумба – макатумба!»
Парень с девчонкой, прихлёбывая чай из манерки, говорили с Синаном на английском языке. Наш друг был из тех людей, которые за словом в карман не лезут. Он представился суфием из клана бамбара, нас с Алексеем Синан отрекомендовал своими еврейскмими братьями. Я уселся рядом с Лёхой и тоже стал раскачиваться из стороны в сторону, подпевая «тумба-матумба, тумба – макатумба».
Дама что-то затараторила Синану на ухо, мужчина достал из кармана рубашки смартфон. Наш друг Синан был похож на психиатра, к которому на приём пришла семейная пара. Он возвышался над парочкой и кивал, потом оглаживал свою бороду и опять великодушно кивал.
- Заканчивайте макатумбу и выйдите из тени! - сказал мне Синан. - Надо спеть народную бамбарскую песню в обнимку с этими ребятами. Дадут денег.
Я выполз первым и схватился рукой за талию мадам. Лёха тоже схватил мадам за талию. Спутник мадам приютился где-то сбоку, Синан стоял со смартфоном наготове.
Я вспоминал, какие песни ассоциируются у меня с Африкой, и, наконец вспомнил.
Теперь я надеялся, что слова этой песни Лёха тоже знает, также, как и я,- из детства.
Я запел, раскачиваясь в такт музыке, и раскачивая нашу группу.
Лёха знал слова этой песни и подпевал. И очень чисто подпевал.
Мы пели композицию "Retirantes", сочинённую Доривалем Каимми в 1946 году.
Пока мы пели, Синан вернул смартфон владельцу, нырнул под наш тент и вылез оттуда с бубном. С ударным инструментом дело пошло на лад. Теперь нас снимал на смартфон спутник дамы.
Пропев куплет раз сто двадцать, мы откланялись и поползли под тент. Синан пожал руку парню, поцеловал ручку девушке и получил достодолжные чаевые. Синан показал гостям протоптанную тропу в сторону табора местных. Гости ушли.
Мимо нас, в сторону берберского лагеря до наступления темноты прошло ещё групп пять. Денег в мошне прибыло, и до конца пересменка можно было кутнуть на славу. Песня нравилась всем. На часть чаевых мы решили купить в медине гитару и завалиться вокально-инструментальным ансамблем в кафе «Клок», (Синан с бубном и флейтой, я с гитарой, Гудков, - вышибала).
Вечером, когда солнце опускалось за дюны, мы выползли из-под тента и с кружками в руках уселись втроём на пенки.
Наш друг Синан достал флейту и наиграл мелодию, которая сегодня принесла нам успех.
- Что это за композиция? - спросил Синан.
Это "retirantes" Дориваля Каимми. - ответил я. - У нас в стране её каждый взрослый знает.
- Слова дадите списать? - спросил Синан, доставая блокнот.
- Записывай! - сказал я, и воспроизвёл слова по памяти:
Гази гунга унге
Газу гунга
Замбеле га унге
Газу гунга