Наталья училась в городской гимназии. Так батянечка решил: чтоб не только мальчишки выучились, пусть и дочка грамотной будет. Тогда это было почти неслыханно, чтобы дочка лавочника в гимназии училась. Обычно ограничивались тем, что девчонка церковно-приходскую школу окончила: читать-писать научилась, и хватит. А двоюродная сестра Наташкиного крёстного, Анна Степановна, служила классной дамой в женской гимназии. Ивану с Дусей очень хотелось, чтоб Наталья стала гимназисткой, а потом, может, и на учительницу выучилась бы. А Натаха такою сорвиголовой росла, что куда там некоторым мальчишкам. При Наташке никто из местных ребят не решался дёргать девчонок за косички или отбирать у них баранки. И плыть наперегонки с Натахой тоже далеко не каждый мальчишка отваживался: Наташка бесстрашно плыла в такую даль Азовского моря, что мальчишек оторопь брала – куда там догонять её, если голова её чуть заметна в волнах…
Не боялась Наташка ни ужей, ни ящериц, ни лягушек. Как-то Захарка Ивашин изловчился и бросил в густые и длинные Наташкины волосы большого жука-рогача. Девчонки завизжали и – врассыпную. А Наташка сняла жука – он посидел у неё на ладошке, потом деловито погудел и взвился в предвечернюю синь. Только Захарке это даром не прошло. В конце улицы были качели. Кататься полагалось вдвоём. С Наташкой побаивались кататься: она раскачивала качели так, что к небесам взлетали. Через пару дней Натаха пошепталась с Матвеем Грядуновым – на улице дома их наискосок, считай, вместе росли. А когда Матвей и Захарка катались, – Захарка бессовестно распоряжался общими качелями, любил командовать, кому первому кататься, а девчонок вообще не пускал, – Матвей будто случайно оступился, на землю спрыгнул. Наташка тут же взлетела на Матвеево место… И пожалел Захарка, – не только про то, что жука бросил в Натахины волосы… Пожалел, наверное, что маманя на свет родила: Наташка так раскачала качели, – казалось Захарке, что уж и на землю не придётся вернуться… А когда Наташка смилостивилась и полегоньку остановила этот немыслимый полёт, все увидели, что Захар белым стал, как мел. Но и этим не обошлось. В степи Наташка поймала молодого ужа. Спрятала его в свою плетёную сумочку – это батянечка с ярмарки гостинец ей привёз. Посмотрела, как Захарка спрятал руки в карманы штанов и нагло толкал плечом робкого и бессловесного Сёмку Парамонова. Незаметно подошла сзади, в мгновенье ока приподняла щегольски расшитую Захаркину косоворотку… и уж оказался в его штанах. Светло-серые, почти бесцветные нахальные Захаркины глаза едва на лоб не вылезли. А визжал он так, как и девчонки не умели… Захаркина мать, Пелагея Ивашина, явилась к Потаповым. Руками размахивала, причитала:
- Да что же это за девка-то растёт у вас!.. Это ж не девка!.. Это ж какой-то Соловей-разбойник растёт! Мальчонка наш – вон, заикаться стал! Удумала ж такое: ужа – прямо в штаны ему!.. Вы когда окорот дадите свербигузке своей… ветрогонке! (дать окорот – утихомирить, усмирить; свербигузка – непоседа, ветрогонка – вздорная,– примечание автора).
Иван Андреевич брови свёл, улыбку скрыл. А Евдокия подзатыльников дочке надавала, ещё и уши надрала. На маманюшку Наталья ничуть не обиделась… да и не больно совсем бьёт маманюшка и за уши дерёт. Зато Захарка Ивашин больше никогда не толкал плечом Сёмку, и у качелей больше не командовал.
Когда крёстный, Тимофей Миронов, посоветовал учить Наташку дальше, в городе, Иван с Дусей переглянулись: оно б, понятно, и ничего бы… Да где там егозе такой сдать экзамены в городскую гимназию!.. Она и здесь, в церковно-приходской школе, из угла не выходила: учительница , Мария Спиридоновна, каждый день наказывала. Выходило так, что и не училась Натаха, а только проказничала да в углу стояла.. И всё же решил Иван: пусть попробует Наташка поступить в гимназию. А оказалось, – все экзамены она сдала на «отлично». Преподаватели дивились: не всякая девица из знатной семьи такие знания показала. А когда увидели Иван с Дусей свою Наташку в форменном платье и в фартучке беленьком,– аж дух у обоих захватило от счастья. Собрала Евдокия полную корзину гостинцев – мёд, яйца, сало, круги колбасы, сметану и свежесбитое масло, и вечером они с Иваном пошли к Марии Спиридоновне – рассказать, как отличилась Наташка на вступительных экзаменах в гимназию, да поблагодарить учительницу, в пояс поклониться ей.
Конечно, догадывались Иван с Евдокией, как непросто приходится их Наташке в гимназии, где таких, как она, считай, и не было: все девочки – дочери богатых купцов или городских чиновников. В первый год у Наташки и правда не было подруг в гимназии, и ей часто доводилось защищаться от колких и злых насмешек купеческих дочек, которые попросту завидовали тому, что Наташу чаще других хвалят преподаватели: и по арифметике у неё «отлично», и по словесности, и даже Закон Божий давался ей легко. И в рукоделии Наташка тоже отличалась: дома маманюшка с ранних годков научила её вязать – крючком и спицами, вышивать, рубахи кроить. А в средних классах девочки поняли, что грубоватая и резкая Наташка Потапова в самую трудную минуту умеет прийти на помощь и выручить, казалось, из непоправимой девичьей беды, когда кара классной дамы была неизбежной. Классная дама, Елизавета Никитична, терпеть не могла неряшливости и небрежно причёсанных волос у гимназисток. Однажды Танюша Егорова допоздна засиделась над арифметикой – решение задач давалось Тане с трудом… А утром Танюша проспала немного и не успела как следует заплести и уложить косы. Девчонки сочувствующе, а кое-кто – и злорадно поглядывали на растрепавшиеся Танюшины волосы. Наташа подошла вплотную к Танюше, тихонько предложила:
- Давай, я переплету твои косы. Я быстро умею. Елизавета Никитична и не заметит ничего.
В другой раз Катенька Горюнова не выучила урок по географии. Это означало, что ей придётся сидеть в классе без обеда. Наташа спрятала под фартучек свою котлету и несколько кусочков хлеба, выскользнула из столовой, бесшумным вихрем пронеслась по коридору, влетела в класс, где несчастная Катя, вся в слезах от горькой обиды, – из столовой доносились такие аппетитные запахи супа и котлет… – пыталась запомнить, сколько материков имеется на Земле… Котлету и хлеб Наташа положила прямо на парту. А сама постояла у двери класса, – чтоб, если в конце коридора появится Елизавета Никитична, тут же дать знать Кате.
Когда уже в шестом классе учились, – это был предпоследний гимназический класс, – стали девчонки делиться самым сокровенным.
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»