Когда мне было 7 лет у меня родилась сестра. С первых дней ее жизни я активно помогала родителям заботиться о ней. Я умела пеленать, укачивать так чтобы она заснула, часто с ней гуляла, ходила на ее утренники в саду, забирала и отводила в сад, водила ее к врачу и слушала ее детские истории прошедшего дня.
Моя мама говорила, что я вторая мама своей сестре. Так и было, мы не были подругами, мы были как маленькая мама и дочка.
Почему то я всегда за нее переживала, даже когда вышла замуж и уехала в другой город. А в 19 лет ее внезапно не стало. Я помню ту ночь как сейчас, она разделила мою жизнь на ДО и ПОСЛЕ.
ДО, когда казалось, что смерть близких бывает в других семьях, это не про нас, это про каких-то других людей и ПОСЛЕ, когда не уверена в каждом дне, когда каждое действие, например массаж своей дочке, имеет какой то налет страха, что все может быть напрасно, все может закончиться в любой момент. Моей сестре было 19, когда ее сбил пьяный водитель и скрылся с места преступления. Вместе с ее смертью умерли сестринские посиделки нашими будущими семьями, умерли мои неродившиеся племянники и двоюродные братья или сестры моих детей, умерли ссоры и примирения- наше будущее. А вместо этого могила на кладбище с портретом юной девушки на памятнике, так похожей на меня.
Когда сестры не стало, я была беременна вторым ребенком. Я не могла горевать как положено, да и не знала тогда как это важно. Моей старшей дочери было тогда 2 года, мне нужно было быть присутствующей мамой и одновременно радоваться малышке, что была внутри меня. Это было очень сложно, но я старалась. Как раз закончился мой 1-й декрет и нужно было выходить на работу, через 2 дня после похорон.
Я жила так, как было принято: отвлекалась, старалась не думать, не чувствовать, делать вид, что жизнь продолжается.
Через 4 месяца, в 32 недели на финальном УЗИ, я услышала вопрос -"У вас дети есть?". Оказалось у малышки патология, требуется операция сразу после рождения, которая редко даёт успешный прогноз. Через несколько дней после рождения моя дочь умерла, так не успев побыть в моих объятьях. Мы похоронили ее рядом с сестрой.
А дальше начались 8 лет попыток, сделать вид что жизнь продолжается. Это, знаете, как будто живёшь по прежнему, ростишь детей, заботишься о муже, ходишь на работу, встречаешься с подругами, даже смеёшься и радуешься, но словно в своей жизни ты одновременно и участник и наблюдатель, а радость покрыта лёгкой вуалью печали. Трудно было смеяться и тут же не думать о своих потерях.
Тогда в моей жизни не было психологии, не было групп поддержки с кем можно было бы поговорить. В семье нужно было держаться, у меня же дочки (через 2 года родилась младшая), да и муж трудно выносил мои слезы, с родителями мы тоже не говорили, всем было слишком больно. У меня были только подруги, которым можно было позвонить, поговорить, но разве все скажешь, разве они поймут какого это? Через 8 лет у меня случился нервный приступ, к счастью я как раз пришла в психологию.
Вот здесь только начался мой путь в проживании горя.
Тогда я узнала, что подавление, игнорирование боли ведёт к ее накоплению, что не выраженные чувства делают меня эмоционально не живой, а тело негибким, напряжённым. Сейчас смотрю на видео тех лет, как я танцевала, словно не молодая девушка, а подзаржавевший робот.
Я стала ходить к психологу и применять все то, что описала в этой статье, только тогда я начала понемногу оттаивать и радоваться простым мелочам. Сегодня я все равно иногда грущу о моих девочках, но грусть не мешает моему общему счастью. Сегодня я точно могу сказать, что можно быть счастливой даже когда жизнь не так уж безоблачна.
Имею ли я право говорить о горе? Думаю ДА, я не мало о нем знаю.
Записаться ко мне на консультацию вы можете по этой ссылке
или в WA +79283028422