Солнце, Рим, Лимонов – проект @wargonzoya продолжает публикацию итальянского дневника Дмитрия Селезнёва (Старый Шахтёр) об итальянском турне-2018 русского писателя и политика Эдуарда Лимонова, которому скоро исполнится 80 лет.
В итальянской политике интрига. Итальянцы не могут сформировать правительство. Фаворитами на парламентских выборах стали «Лига Севера» (37%) и «Пять звёзд» (32%). «Пять звёзд», как я понял, центристы, а «Лига Севера» правая. Обе партии за выход из ЕС и симпатизируют России. Это неплохо. Но плохо то, что они с марта до сих пор не могут договориться. Издателем запланирована встреча Э с представителями «Лиги Севера», и она будет проходить соответственно на севере, в Милане, куда мы потом заедем.
А сейчас мы с утра несёмся по Риму в бар Necci. Там снимал свой «Аккатоне» Пазолини и там сейчас ждёт нас МимО, и он хочет продолжить снимать Э для своего фильма. Потом с ним едем в какой-то музей, чуть ли не советской армии, как я понял. Потом в редакции Э ждут журналисты. Потом презентация книги в местном Доме литераторов. После тележурналисты и потом, надеюсь, домой в наши римские апартаменты с высокими потолками.
Из-за цейтнота приходится знакомиться с Римом из окна машины нашего эдиторе Тети. За стеклом мелькает древний Рим, Рим средневековый и Рим современный. Магазины модной одежды, остатки древних стен – в древность которых не верит Э, а я верю – ватиканские церкви-замки. На их крышах стоят святые и сжимают в руках кресты. Всё вперемешку, прошлое и настоящее – это характеризует древние столицы. Такое я видел и в Пекине, и в Стокгольме, и в Москве – третьем Риме, четвёртому, напоминаю, не бывать!
Кстати, большую роль в реконструкции и реставрации Рима сыграл Муссолини. Он хотел сделать Рим современным городом с широкими проспектами, по которым шли бы парады. Парады и красивую форму он любил – у итальянцев с эпохи Возрождения развито чувство прекрасного. При перестройке Рима Муссолини сохранил памятники античного периода. Более того, он инициировал археологические раскопки. Он хотел превратить Италию в империю и хотел возродить древнее величие Рима. Но ошибкой Муссолини было то, что он связался с этим психопатом Гитлером. Вытекающие из этой «дружбы» исторические последствия всем известны. После того, как Муссолини с его любовницей расстреляли в 1945 году, их мёртвые тела подвесили на площади в Милане, и толпа ещё долго измывалась над тем, кого всего лишь несколько лет назад боготворила – нравы толпы со времён древнего Рима не изменились.
Нас ведёт женский голос, раздающийся из динамика. По громкой связи Сандро разговаривает со своей помощницей, которая нас ждёт у бара. «Дестро» означает направо, они часто произносит «дестро». А также «перфекто», «си». Но чаще всего итальянцы употребляют «алора». Оно может означать и «так», и «ну», и «давай», и чего оно только не может означать. Слово-междометье. «Алора-алора», – повторяет Тети, когда кого-то подгоняет. И при этом часто, наоборот, заполняет «алорой» паузы. Алора упала на лапу Арола… Я ещё знаю слово «аванти», оно означает «вперёд» – так называлась газета Муссолини. Но «аванти» теперь слышится нечасто в итальянской речи.
У бара Necci нам машет рукой помощница Тети, чей голос мы слышали из динамиков, и встречает съёмочная группа во главе с улыбающимся Мимо. Он известный режиссёр, кстати – у него снимался Депардье, например. Хотя, где только Депардье не снимался… Я несколько раз с итальянцами попытался завести разговор о Соррентино, но всегда слышал в ответ, что в Италии его не любят. Странно… Я думал, это один из лучших режиссёров не только Италии, но и мастер мирового уровня. Его «Великая красота» – это шедевр, который, думаю, в будущем войдёт в историю кинематографа наряду с фильмами Пазолини. Но, по-видимому, нет пророка в своём отечестве, итальянцы тоже страдают исторической дальнозоркостью. Они видят только то, что далеко, а то, что находится рядом с ними – нет.
В районе бара Necci снимал свой фильм Пазолини, и в этом баре он устраивал кастинг актёров. Актёров, в основном, он брал с улицы, поэтому они и получились такими колоритными. Но если бы Пазолини приехал бы для кастинга в Воркуту в 90-е, то его актёрский состав был более впечатляющим. Убойное кино можно было снять.
Сам район со времён «Аккатоне» изменился, но улицы узнаваемы. Только взамен старых домов выросло несколько домов повыше. И... И деревьев, по-моему, кое-где посадили, в фильме, насколько я помню, все улицы светлые, тени нет. Стены домов и бара измазаны граффити. Двор бара засыпан гравием, он скрежещет под ногам. Под натянутым тентом навешена в творческом беспорядке гирлянда из лампочек. Везде во дворе расставлены стулья и столы. На стене – плакат с Пазолини. Он похож на футболиста – стоит, улыбаясь, в характерной для крутых футболистов позе, замкнув крест-накрест руки на груди. Многие футболисты так позируют. Наверное потому, что в футболе, в основном, используются ноги. А вот у баскетболистов и волейболистов на фото руки всегда опущены или отведены назад.
– Сейчас Вас ждёт сюрприз, – сказал Тети после того, как Э закончил давать интервью в баре.
– Вот сюрпризов не надо! – не обрадовался Э.
– Но это сюрприз приятный!
– Не надо никаких. И приятных тоже. – Э с подозрением относился к любым неожиданностям.
И он был прав. Сюрприз оказался неприятный.
После беседы на камеру Мимо и Э по замыслу режиссёра мы поехали на съёмки в музей советской формы. Музей оказался на квартире старого, «очень известного», так нам сказал Тети, карикатуриста. Там же на квартире известного карикатуриста оказалась и его пожилая мама. Она молчала, сидя на диване и призраков активности не проявляла.
В одной из комнат оказались и манекены в советской форме. Танкисты, полковники, десантники и прочие военные. Армия мёртвых. Некоторые мною были не опознаны. Стены завешены советскими флагами, на столе разбросаны погоны и пачки беломора. Странное увлечение – держать у себя дома столько манекенов в форме другого государства. Ночью с бодуна на полу просыпаешься, а над тобой – советский полковник-мент стоит. Ужас.
Место показалось странным и Э. Когда он узнал, что здесь собираются поговорить с ним об СССР, он отказался. «СССР не существует, я приехал в Италию, на хрена мне этот Советский Союз!», – сказал он. «Но..» – наш улыбчивый эдиторе Тети попытался Э переубедить, но Э его перебил. «Ты привёз меня в музей, а я не музей! Мне здесь не нравится! Тут плохо пахнет!». Э разнервничался. Виной тому был не только Советский Союз, но и тот карикатурист, который, когда мы были у него наверху в кабинете, нарисовал шарж на Э, и ему подарил. Он думал, что это Э жутко понравится. А Э это жутко не понравилось, он отдал шарж мне, чтобы я его потом порвал.
Поехали в ресторан в сопровождении французской журналистки, потом в редакцию. Там Э давал интервью по телефону, кружась в мягком кресле перед столом эдиторе, который по громкой связи переводил вопросы для Э какого-то итальянского журналиста и ответы Э ему. Журналист был недалёкий, судя по вопросам, которые он задавал. Вопросы своей глупостью Э веселили.
– Какой образ Италии вы запечатлели?
– Посмотрим на ваше поведение, и решим, что с вами делать.
– Видно, что вы разбираетесь в политике…
– Да, надо думать, я толковый человек…
– …что вы думаете ждёт Италию, хаос или …
– Punk’s not dead – так ему и переведи, – просит Э эдиторе, подхихикивая и крутясь туда-сюда в сторону.
Вечером была встреча в Доме литераторов и вечером же пошёл ливень, под которым мы немного намокли, пройдя небольшое расстояние от нашего такси до двери дома, где нас встречали. Во внутреннем дворе дома литераторов был мандариновый сад. Но деревья декоративные – я подобрал один крупный красивый мандарин, но внутри он оказался наполовину пустой. Или наполовину полон, кому как. Тут даже во дворах мандарины на деревьях, пусть даже и декоративные. Почему на наших березах фрукты не растут?
Перед началом к Э подошёл сурового вида старый итальянец в плаще и шляпе. Похож он был на постаревшего адвоката Теразини из популярного в конце 80-х в СССР итальянского сериала «Спрут». Шляпа борсалино и плащ делала его похожим на гангстера. Оказалось, это старый знакомый Э по Америке, Э думал что тот давно умер, а он вот воскрес на встрече с Э в Риме.
Домой возвратились поздно вечером – после встречи у Э было два телевидения, несколько интервью. Льёт дождь, в Риме мокро. Завтра выезжаем в Турин, надеюсь, в солнечный Турин.
Читать другие страницы итальянского дневника об Эдуарде Лимонове:
День третий
День пятый
День двенадцатый и тринадцатый, последний
*наш проект существует на средства подписчиков, карта для помощи
4279 3806 9842 9521
