С 16 ноября 1941 года в районе подмосковных деревень Иванцево, Морозово, Новопавловское и Федюково держал оборону 37-й Армавирский кавалерийский полк 50-й Кубанской кавалерийской дивизии.
4-й эскадрон стоял у Федюково, прикрывая левый фланг полка. Копать мёрзлую землю не было ни сил, ни времени. Под стрелковые ячейки приспосабливали любые удобные места в деревне. Дополнительно выкладывали «позиции» из снега, хорошо проливая водой.
Эскадроном подразделение оставалось только по названию. К моменту организации позиций в Федюково в строю оставалось только 37 бойцов, или по определению кавалерии – «сабель». Зато каждый из них уже побывал во многих боях. Руководил подразделением политрук Михаил Григорьевич Ильенко, 24-х лет.
К западу от Федюково на Волоколамском шоссе стояла наша заградительная артиллерия. Враг решил через замёрзшее русло реки Гряды обойти артиллеристов и ударить им в тыл. Лёд на реке был скован морозами и спокойно выдерживал танки. В случае если где-то нашлись бы очаги обороны, их планировалось моментально ликвидировать и быстро выйти на Волоколамское шоссе. Тогда до Москвы оставалась прямая дорога.
Утром 19 ноября немцы со стороны деревни Язвище пошли на прорыв в сторону Волоколамского шоссе. Вместе с первыми десятью танками шли штурмовики немецкой пехоты численностью до роты. Даже без учёта танков их было втрое больше, чем казаков. Бойцы 4 эскадрона знали, что остальная часть кавполка и основные силы корпуса Доватора находятся за шоссе. Поэтому рассчитывать приходилось только на свои силы.
Гитлеровцев нельзя было выпускать на шоссе. К тому же, в этом случае враг мог ударить в незащищённый фланг остальных частей. Большую часть вооружения кавалеристов составляло холодное оружие. Имелись также карабины и пара ручных пулемётов. Вместо гранат бутылки с зажигательной смесью. Измотанные предыдущими тремя днями отступлений с боями, без сна и горячей пищи, казаки понимали, что предстоит последний бой. Чтобы не полегли боевые кони, их выпустили в свободный выпас. А сами остались ждать.
Не слишком обученные воевать в пешем строю, казаки всё же старались зарываться в снег как можно ближе к берегу. А дальше фактически пошли на танки врукопашную. Как только танк оказывался ближе, один из казаков вскакивал, добегал до танка и бросал бутылку с горючей смесью на решётку за башней. В это время остальные бойцы отвлекали немцев огнём карабинов. Используя эффект неожиданности, казаки быстро вывели из строя несколько немецких боевых машин.
Почувствовав сопротивление, враги перестроились и двинулись вперёд уже осторожнее. Теперь подбегать неожиданно у казаков получалось намного реже. Меньше оставалось бутылок с горючей смесью. Да и метнуть их удачно удавалось только приблизившись к танку вплотную. Подобраться на такую дистанцию в тёмной форме было исключительно сложно.
Всякий, кто промахивался, или кого немцы заметили заранее, тут же становился живым факелом. Если успевали, с него сбивали огонь и тащили в деревню. Казаки пытались «замаскироваться» снегом, насыпая на себя как можно больше. И снова, и снова шли врукопашную на танки.
Атаки шли одна за другой. Постепенно ряды казаков всё больше редели. Но каждый, кто мог держать оружие, оставался на позициях. В суматохе боя забыли взорвать мост, и когда немцы попытались пройти через него, в заслоне остались тяжелораненые. Они остались там все, но немцы через мост не прошли.
За время боя Доватор не единожды посылал верховых к 4 корпусу, приказывая отойти. Но все они полегли на простреливаемом снайперами отрезке шоссе. Наконец выпросился пойти «сын полка» Саша Копылов. Он пошёл пешком, а по самому опасному участку прополз через водосточную трубу.
Было временное затишье, зимние сумерки. Мальчик не увидел никого из живых. Вернувшись, рассказал об этом комполка. Казакам казалось невозможным, чтобы погибли все! Собрав в кулак весь личный состав, кавалеристы полка на лошадях рванули через шоссе на подмогу. Это была самоубийственная атака, но ожидать на месте в то время, когда может быть ещё кого-то можно спасти, становилось невозможным.
Немцы попытались войти в деревню, но неожиданно численность противника увеличилась. Не разобравшись в темноте, что наступавших слишком мало, гитлеровцы предпочли до утра отступить.
Так казаки задержали значительно превосходящие силы противника на целые сутки. В условиях тяжёлых боёв в Подмосковье, когда дорог был каждый час, это давало командованию дополнительное время для сбора и группировки новых сил для контрнаступления. Было уничтожено 28 танков и до роты живой силы гитлеровцев.
Казаки остались в деревне на пару часов. В темноте и во время пурги найти всех павших оказалось невозможно. Не оставалось времени и похоронить. Немцы в любое время могли ударить заново. Павших в бою оставили в снегу на опушке, воздав последние воинские почести. Позднее их погребли жители деревни.
На фоне невероятной ожесточённости боёв под Москвой подвиг казаков 4-го эскадрона казачьего полка как-то затерялся в истории. Но они, как и панфиловцы, не пропустили через свои позиции ни единого танка.
Долгое время указывали, что все 37 человек полегли там, под Федюково. Но сын одного из считавшихся погибшим Николая Богдашко, заявил, что его отец дожил до 1985 года! Филипп Николаевич написал президенту (в 2007 году) и получил допуск в архивы. Перелопатив горы бумаг, он выяснил, что выжили в том бою и дошли до Берлина кроме его отца ещё три человека – Емельянов Абрам Николаевич, Козырев Василий Константинович и Коновалов Ефим Митрофанович.
Но на стене памяти, установленной рядом с поклонным крестом, высечены все фамилии. Они были там вместе. Общая и память о их подвиге!
Дорогие друзья, спасибо за ваши лайки и комментарии, они очень важны! Читайте другие интересные статьи на нашем канале.