При жизни Бетховена "Лунная соната" ещё не была "лунной". Композитор опубликовал это сочинение в 1802 году, и его точные выходные данные были таковы:
Соната N14 "Sonata quasi una fantasia" для клавесина или фортепиано (так написал издатель) до-диез минор, опус 27 N2.
Но какому же меломану понравятся запоминать и произносить все эти скучные цифры, тональности и опусы? Любимая музыка (а эта соната быстро стала очень популярной), проникающая до самой глубины души, не может не иметь своего собственного, уникального имени. Поэтому примерно в начале 1830-х годов, уже после смерти Бетховена, к ней прочно прикрепилось известное название - "Лунная".
История о том, как оно возникло, пересказана уже много раз. Напомним её вкратце.
Как "Лунная соната стала "лунной"
В 1824 году берлинская газета "Berliner allgemeine musikalische Zeitung" в нескольких номерах, частями, опубликовала большую новеллу немецкого поэта и музыкального критика Людвига Рельштаба "Теодор", в которой один из её персонажей в беседе с друзьями говорит, что музыка первой части этой сонаты (кстати, он называет её Фантазией) рождает в его воображении такую картину:
«Тихо покоится озеро в тусклом мерцании луны, мягко бьёт волна о тёмный берег. Мрачные склоны покрытых лесом гор поднимаются ввысь, скрывая от мира это священное место. С таинственным шорохом, подобно призракам, движутся по воде лебеди, и эолова арфа поёт жалобу одинокой любви под прибрежной скалой».
Вероятно, эта мрачно-романтическая картина произвела впечатление на читающую публику, и спустя лет десять до-диез-минорную сонату уже не называли иначе как "Соната лунного света" (нем."Mondscheinsonate"), "Лунный свет" (англ. "Moonlight"), а в России просто «Лунная».
Уточним попутно, что из этого нельзя сделать прямой вывод о том, что именно Рельштаб ДАЛ этой сонате такое название, как утверждается даже во многих учебниках. Оно сложилось стихийно, а потом уже утвердилось в издательской практике.
Коварная Джульетта
К Лунной сонате также намертво прикипел сюжет о любовной драме Бетховена. До сих пор никто не сомневается в том, что здесь он выразил свои мучительные переживания, вызванные изменой его возлюбленной Джульеттой Гвиччарди, тем более, что именно ей композитор посвятил эту сонату.
Русский критик Владимир Стасов даже слышал в последних аккордах третьей части удар кинжалом доведённого до безумия ревнивца - почти что в духе "Кармен" Бизе. Нет предела богатому художественному воображению!
На самом деле Бетховен написал эту сонату в то время, когда их роман с Джульеттой не был ещё чем-либо омрачён, и никакого её жениха ещё не было на горизонте. Так что, если связывать содержание Четырнадцатой сонаты с какими-то личными обстоятельствами (а это вовсе не обязательно), то драма этой музыки имеет под собой какие-то другие основания, к примеру внутреннее осмысление жизненных перспектив на фоне прогрессирующей глухоты. Для музыканта, да и вообще для полного сил молодого человека - это история посильнее, чем какие бы то ни было любовные разочарования.
И вообще - первоначально Бетховен посвятил своей юной ученице не эту сонату, а жизнерадостное Рондо соль мажор. Но вскоре ему понадобилась пьеса для графини Лихновской, и он посвятил это Рондо ей, а Джульетте взамен подарил Четырнадцатую сонату (об этом в старости рассказала сама Джульетта, графиня Галленберг).
Но вся эта жизненная проза никому не интересна. Человечество любит красивые мифы гораздо больше заурядной правды и, похоже, никто не готов отказаться от любовно-драматических смыслов Лунной сонаты.
Зато многие возражают против ее "красивого" названия.
Музыканты против Рельштаба
Как-то так исторически сложилось, что в профессиональной среде принято очень скептически относиться к "лунному" названию Четырнадцатой сонаты.
Даже в комментариях на этом канале автору не раз ставили на вид, что "у Бетховена нет такой сонаты!". Заметим: при этом никто не утверждает, что у него также нет "Аппассионаты" (№23), "Авроры" (№21), "Пасторальной сонаты" (№15) или, допустим, "Бури" (№17), хотя их названия тоже Бетховену не принадлежат.
Почему-то только "Лунная" вызывает довольно заметное раздражение знатоков.
На первый взгляд это объяснимо: ведь Бетховен в этой сонате не лебедей звуками описывал. В первой её части - Adagoi sostenuno - он выразил глубочайшее внутреннее состояние трагической погружённости в себя, точку последнего жизненного рубежа, нечто подобное евангельской молитве "о чаше". Всякий имеющий уши и сердце услышит это и поймёт.
С другой стороны, Христос тоже возносил свою молитву Отцу ночью, при свете луны. Луна и вся её потусторонняя мистика - как бы уже за гранью живого - никак не противоречат такому состоянию, если, конечно, не воспринимать эту музыку чисто иллюстративно. "Более выражение чувств, чем картины", - как написал Бетховен на титульном листе своей Пасторальной симфонии, рисующей сцены природы. Так что ночной пейзаж, которым Рельштаб проиллюстрировал музыку бетховенской сонаты, возможно, не так уж банален.
Главный аргумент в защиту Рельштаба - это то, что семя его ассоциаций дало мощные всходы: название "Лунная" прижилось в музыкальной традиции всех стран (а это случается не так часто) и выдержало испытание временем: её называют так уже двести лет (и будут называть ещё долго), и это, конечно, не случайно.
Тут уместно будет вспомнить мнение Рахманинова на эту тему.
Он был уверен, что отдельные люди и даже самые проницательные критики могут ошибаться в своих суждениях, но публика в целом - никогда.
Кстати, Рельштаб тоже ошибался, и ещё как! К примеру, он ругал Шопена за эмоциональные излишества и "гармоническую какофонию" и брюзжал по поводу 👉"Серенады" Шуберта, написанной на его текст, утверждая, что тот испортил его стихотворение своей бездарной музыкой. Но это всё осталось в копилке музыкальных курьёзов, а вот "лунный" образ Четырнадцатой сонаты публика передаёт из поколение в поколение уже два столетия.
Лунная музыка
Собственно, дело даже не в Рельштабе. Знаменитое Adagio из этой сонаты Бетховена и до Рельштаба было "лунным". Именно так - как ночную и лунную - воспринимали эту музыку в начале 19 века.
Вот, например, песня вышеупомянутого Франца Шуберта. Она называется "An der Moon" - "Луне"- и написана в 1822 году (за два года до новеллы Рельштаба) на текст немецкого поэта Людвига Хельти, повествующий о страданиях покинутого влюблённого. "Лунными" фигурациями, очень похожими на бетховенские, Шуберт иллюстрирует текст о луне. Первая строфа стихотворения звучит примерно так:
О прекрасная луна,
Пролей же своё мерцающее серебро
Сквозь ветви зеленых буков,
Где мечты и причудливые образы
Так часто мелькали предо мной.
Немного позже Джон Фильд пишет свой ми-минорный мрачно-меланхолический Ноктюрн (что в переводе с французского означает "ночной"), в котором тоже есть мерное "лунное" движение в аккомпанементе.
Луне обращена и знаменитая молитва Нормы в одноимённой опере Беллини (1831), и звучит она в антураже тех же самых повторяющихся арпеджио. Подробнее об этой каватине здесь 👇
Кстати, идею этих фигураций сам Бетховен взял у Моцарта: в 1 действии его "Дон Жуана" под эти звуки отлетает душа благородного Командора, убитого в поединке. Дело, как известно, происходит тёмной ночью.
То есть Бетховен в своей знаменитой сонате высказался на понятном всем языке, использовав общепринятую музыкальную лексику, а именно - медленные повторяющиеся минорные фигурации, которые по умолчанию воспринимались как музыка ночного сумрака со всеми образными вытекающими.
Но, как и положено гению, Бетховен несколькими штрихами придал им другое, уникальное и очень глубокое измерение. Это, конечно, не любовные страдания, а глубокое, по сути, молитвенное размышление на пределе жизни. Недаром в музыке есть совершенно внятные символы смерти: мотив креста (четыре звука в ломаном рисунке), ритм похоронного марша. Даже тональность Бетховен выбрал такую, которая традиционно символизировала крестные муки, поскольку она обозначается в нотах четырьмя крестами (диезами) в форме распятия.
Но ночь и луна никак не противоречат этому состоянию, если воспринимать их метафорически, как состояние души.
Добавим, что, описывая ночной пейзаж, Рельштаб имел в виду только первую начальное Adagio сонаты, не замахиваясь на её общий смысл. В финале Бетховен, конечно же, вырывается из "лунного" сумрака безысходности, иначе он не был бы Бетховеном.
Ну и наконец - Эмиль Гилельс с "Лунной сонатой":
О том, какие метаморфозы происходили в 19 веке с этим "лунным" Adagio 👇
