Данные примечания были не просто заверены, но и собственноручно придавлены ывзирьной печатью. А также дополнены воспоминаниями человеческой инфанты Марципаны. В основном они имеют отношение ко дню дирижаблей, но есть и прочие.
Примечание номер один
Составитель Календаря отправлен во временную отставку – ему нашли другую работу – удобное место подсобного рабочего в грибной оранжерее. Если он сможет там работать удовлетворительно, мы рассмотрим вопрос о его повторном назначении на прежнюю должность.
А пока очевидно, что ему необходим отдых. Пусть даже сам он думает по-другому… о чем свидетельствует примечание номер четыре, которое будет достоверно и настоятельно приложено ниже. В особо составленной для этого форме.
Запротоколировано младшим инспектором Великого Ывзиря при задержании Составителя Календаря Игуаны, дата точно не установлена, пришлось поставить на этом дне жилейный поплавок-плывунец в жуковидном ключе, - ориентировочно: день первой улитки. Или последний день месяца под названием елень. Ну да ладно – почтенные хроноведы в этом, думаю, разберутся.
Примечание номер два
Объяснительная записка сотрудника грибной оранжереи, касательно рабочих данных и психологического состояния бывшего составителя Игуаньего календаря:
«Меня попросили написать это объяснение, хотя я отнюдь не специалист по психологическим недугам. Этот составитель, когда его к нам привезли, снабдив в качестве провианта лишь зимней тыквой и тощей инструкцией с правилами поведения в мокрых оранжереях, с точнейшими поправками на тему, как содержать грибы и эпифиты в лучшем состоянии, - этот составитель, по мне, находился явно не в лучшем из своих игуаньих состояний.
В брошюре не было нужды, это говорю вам я, обычная игуанья оранжерейная работница, самая что ни на есть рядовая, потому что брошюра насквозь устарела. В ней даже нет каталога новых видов форфорных растений, и грибы-бормотальщики там тоже не значатся.
А вот по нему, бывшему составителю календаря, сразу было видно, что ни брошюра, ни опытные сотрудники оранжереи не в силах будут помочь столь основательному и увязшему в печалях меланхолику. По мне… хотя я опять-таки повторюсь, что не сильна в психологии и уж тем более психиатрии… по мне, лучше было бы оставить его на работе составителя календаря, тем более что их ведь все равно никто не читает.
Итак, в первый же день этот бывший составитель варварски разбил крайне ценную колбу для выращивания ценного грибного суккулента. Я, конечно, одна из самых скромных сотрудниц оранжереи, и, тем не менее, ясно вижу и посему сообщаю: данный субъект совершенно не приспособлен к работе в оранжерее.
Объяснительная записка игуаны номер восемь, бывшего составителя игуаньего календаря
Для меня это было как гром среди ясного неба. Я не ожидал. Картонные наплечники, которые инспектор довольно грубо нацепил прямо поверх моего пальто, значили только одно – меня сняли с должности составителя игуаньего календаря.
Безусловно, это стало для меня ударом. Я ведь ждал просто штрафа. Может быть, грубой внушительной беседы по поводу дисциплины и желательного ограничения. Например, относительно общения с людьми в птичьих клетках. Но только не полного освобождения с места.
Инспектор просто вывел меня из дома, практически силой, не разрешив взяв с собой даже вещи, крайне необходимые в быту любой среднестатистической игуаны.
Заметив всё же, что я несколько раз поменял цвет, с тревожного на более панический, инспектор заметил:
- Не волнуйтесь так сидно. Там, куда я вас привезу, будет всё необходимое. Это временная мера.
- Великий Ывзирь недоволен моей работой в качестве ведущего календаря?
- Можно сказать и так. Но видите ли, я не уполномочен рассуждать с вами об этом.
- Куда мы идем?
Он не стал отвечать, потому что очевидное возникло перед глазами: нам предстояло ехать… в автомобиле… он был такой большой, что походил скорее на автобус.
Колеса сильно скрипели, я замолчал и стал смотреть в окно, городской пейзаж казался особенно унылым. Впрочем, я знал – порой окружающий мир очень точно умеет копировать наше настроение.
Почему Великий Ывзирь был так уж недоволен моей работой? Что ожидало меня в будущем? Потерявшись в этой неизвестности, я смотрел на серые листья и стебли лыстаря – одно из самых ыстных деревьев в наших краях, не слишком избалованных высокими и веселыми растениями.
Несмотря на высокое нервное напряжение, я вдруг задремал. Ненадолго, так что проснувшись, отлично вспомнил сон – мы продолжали ехать неизвестно куда...
Но в этом сне я летел.
Каждый знает, что игуаны летать не умеют. Они просто не приспособлены для этого природой. Точно также как улитки со Слизнекрылой набережной… и как глыбовидные улитки. Рожденный ползать летать не может… Эта пословица повторяется игуанами со стародавних времен, и никто не может точно объяснить ее происхождение.
А там, во сне, повторяюсь, - но я летел. Это было совсем не похоже на искусственно вызванные при помощи кристаллов медитативные полёты. Это было нечто иное. Куда сильнее – и прежде всего, сильнее оказалось ощущение счастья, свободы и открывшихся бесконечных возможностей.
У меня были крылья. Не искусственные крылья Игната Кордынцева, которые всё же в ходу у нас в городе игуаны. Несмотря на то, что встретить их, конечно, можно крайне редко.
Но нет, нет, - это были мои собственные, живые крылья.
Однажды я видел в медитативном сне историю о саламандре, которая летела над пустыней. Ее нёс аист, а она пряталась в алебастровом кувшине, высовывая из нее аккуратную изумрудную головку. Глядя на пустыню сверху вниз. Можно ли это назвать полетом? Наверное, да, но сейчас я летел совсем иначе. Разрезая воздух собственными мощными крыльями. Я чувствовал их силу, умел ими пользоваться. Они больше не были какой-то выдумкой.
Настоящие крылья! Значит ли это, что во сне я стал драконом? Нет, я оставался игуаной. Но, тем не менее, необычности, а главное, свободы крылья мне точно прибавили.