Приметы у медиков своеобразные, некоторые даже страшные.
На дворе осень, листья почти все облетели. Деревья стоят голые и одиноко кочают тощими ветвями. Тоскливо. Ветер так и завывает, пытаясь, проникнуть сквозь щели деревянных рам хирургического отделения. Оно находится в типовом семиэтажном здании в мед.городке одного из закрытых городков нашей страны. Почему типовое, потому что, как закрытые города, так и медсанчасти, по своей анологии схожи.
День близится к вечеру. Сутки перевалили за свою половину. Постовая медицинская сестра, день отбегавшая, выполняя назначения врачей, выдержав перепады настроения хирургов, сидела за рабочим столом, уткнувшись в документацию и перебирала в голове, что ещё осталось сделать: измерить температуру, вечерние уколы и перевязки.
Телефонный звонок.
Хирургическое отделение, постовая медсестра, - называет свое имя и отчество.
В трубке звонкий женский голос:
Это операционная, забирайте ножевое.
Глубокий вдох, а в голове побежали мысли, куда класть, мест почти не осталось, а ещё ночь в переди, свободные койки будут нужны.
Мед.сестра с планового поста, забрала парочку стабильных пациентов.
Санитарочка, тем временем готовит палаты, застелает койки постельным бельём.
Людмила Викторовна, пора в операционную за пациентом, пойдёмте. Поднимите лифт, а я подвезу каталку.
Люся, санитарка лет за пятидесят, худенькая, живо заправлявшая постель, сначала простынь, затем поперечка. Не заправленное одеяло в пододеяльник, небрежно бросает на спинку кровати и бежит к лестнице, чтобы спуститься за грузовым лифтом. Мед.сестра в это время подвозит каталку к лифту и вместе поднимаются в операционную. Переложив пациента, накрывают простынёй и везут в хирургическое отделение. Пациент сквозь сон, что-то бормочет, просит прощения, потом вскрикивает, машет руками и падает на каталку, погружаясь в глубокий сон.
В 401 палате готова постель? - спрашивает мед.сестра санитарочку.
Та положительно кивает.
Завозят в палату. Прижимают каталку к кровати, чтоб не отъехала.
Раз, два, взяли. - медленно проговаривает мед.сестра.
Две хрупкие, почти ещё девчонки, одной около тридцати, другой за пятьдесят, одним рывком с каталки перетянули мужчину на кровать. Ему около тридцати, с ножевым ранением в брюшную полость и с пятью трубками (дренажами) торчащими в разные стороны.
Ух, сколько возни с ним, - ворчит санитарка.
Все знают свои отточеные действия. Людмила Викторовна идёт за уткой и ёмкостями для дренажей, а мед.сестра набирает в шприц лекарство. Знают уже, что проснётся пациент и боль вернётся, надо будет обезболить.
Всё готово. Ждём, наблюдаем.
Паралельно, продолжается лечебный процесс, время для измерения температуры и артериального давления.
Что-то кончик носа чешется, - проходя мимо невзначай обмолвилась Людмила Викторовна.
Да ну, Люся, не начинай, всё спокойно. Пациенты стабильны. Всё будет хорошо.
Мед.сестра насторожилась, хмуро посмотрела на санитарку и отогнала дурные мысли, но для себя решила, быть по внимательней.
Надо отдать должное, что есть некоторые люди, которые многое чувствуют. Так вот Людмила Викторовна, одна из них, когда её вздёрнутый носик чешется, всё жди беды, будет смерть. В отделении все, даже хирурги, относились к этой примете с опаской. Один, два ещё можно понять - совпадение, но когда регулярно.
Осведомлён, значит вооружен, - так поговаривал заведующий, уходя вечерами домой, - Будьте внимательней.
Пациент в палате 401 проснулся, мед.сестра поставила необходимую дозу обезболивающего, наклонясь, спрашивает:
Всё впорядке, что-то ещё надо?
Глаза резко открываются, фокусируются на мед.сестре:
Ирка, Творонович, ты ли это?
Радостная улыбка растянулась на лице пациента. Мед.сестра отпрянула, шокированная тем, что её никто так не называл со времён школы.
В голове мелькали мысли одна за другой. Как так узнал. Я же в маске, шапочке. Причёску сменила, да и повзрослела же.
Ира, - продолжал пациент,- разве ты меня не узнала?
Приподнявшись и оперевшись на руку, продолжал пациент.
Забирая из операционной, она взглянула на фамилию и сразу узнала. Всё вспомнила, то что пыталась забыть и стереть из памяти.
Да, Павел Дорошенко, я вас узнала.
Произнесла мед.сестра из посдедних сил сдерживая себя, чтоб не нахамить. И перейдя на "ты" продолжила.
Я не забыла сколько гадостей, ты мне устроил в школе. Как за косы дёргал, прохода не давал, портфель отбирал и прятал, а я бегала по школе искала. Как обзывали меня все, с твоей подачи, помнишь как? А я всё помню. Как поджигал мои тетрадки и учебники, а учителя мне двойки ставили, а классная, говорила, потерпи у него пройдет это. Вот я и терпела, пока школу не поменяла. Из-за тебя ушла, совсем учиться не давал.
Всё выплеснула, всю обиду и детский гнев, который задавила в себе, спрятала, заставила себя не вспоминать. Но, сейчас, как прорвало.
Ты мне нравилась, а потом ты ушла и так грустно стало, я еле доучился, пытался тебя забыть, начал баловаться травкой, потом меня затянуло.
С какой-то грустью в глазах, пациент отвернулся к стене и что-то бормоча себе под нос уснул.
Мед.сестра выбежала из палаты, нахлынули школьные обиды и детский гнев. В процедурке она разревелась.
Собравщись с мыслями и успокоившись, отправилась перевязывать пациентов.
Пашу Дорошенко в этот вечер больше не тревожила, только следила за его состоянием.
Все назначения выполнены, в историях болезни отмечено, пора и чай пить.
С грохотом санитарочка планового поста вбежала к нам на экстренный пост.
Бегом, у нас остановка сердца.
Всё бросили. Мед.сестра, по пути заьежав к дежурному хирургу, все ринулись оказывать неотложную помощь.
Какие-то минуты слаженных действий и опасения позади, пациент задышал.
В такие минуты жалею, что не курю, -
сползая на пол и вытирая пот маской со лба, произнес хирург, погрозив для большей убедительности Людмиле Викторовне:
А, что сразу я, это нос, он всё чувствует, -
хихикнула санитарочка и позвола всех пить чай.
Буду рада ответной реакции.
Что понравилось или не понравилось, может есть предложения?
Давайте общаться.