Период между Второй и Третьей Пунической войной в римской литературе было принято называть периодом “расцвета Республики”. Авторы различных взглядов сходились в одном: в этот период общество было наиболее гармонично и не раздираемо конфликтами. На фоне драматических событий 1 века до н.э. и событий Ганнибаловой войны, первая половина 2 века до н.э. могла действительно казаться временем тишины и спокойствия. Но на самом деле внутри римского общества кипели нешуточные страсти.
Падение “диктатуры” Сципиона стало значимой победой сторонников возвращения Республики к старой норме – без чрезвычайных полномочий и прочих нереспубликанских новшеств времён войны. Часть нобилитета и “новые люди” во главе с Катоном свалили партию новой военной аристократии. Восстановление старых правил избрания на магистратуры и даже некоторое их ужесточение по мнению консервативной части нобилитета должно было защитить Республику от возвышения нового военного лидера и ограничить возможности для доминирования одной “партии” во власти. Были жёстко установлены законом порядок занятия магистратур, минимальный возраст, а к середине века запрещены повторные магистратуры. Ничего экстраординароного по сравнению с положением на конец 3 века до н.э. в законах не было.
Вот только само общество настолько сильно изменилось и продолжало меняться, что теперь эти нововведения были скорее вредны нобилитету. Катон на протяжении всей своей жизни был защитником прав “новых людей” в сенате, представлявших всадничество и муниципалов - допуск многих из них в курию после Каннской катастрофы открыл перед ними карьерные возможности вне старой нобильской аристократии. Теперь в сенат могли попадать люди, избранные в трибутных комициях на низшие магистратуры, где влияние нобилитета было значительно более слабое из-за территориального характера триб, нежели в центуриатных комициях. Да и в центуриатных комициях влияние нобилитета было ослаблено из-за сокращения их числа – если в предыдущем веке нобилитет насчитывал более 50 фамилий, то теперь едва набиралось два десятка.
Из-за этого старые порядки с борьбой группок нобилей друг с дружкой за власть менялись, и “новые люди”, хоть и не являющиеся единой силой, но сохраняющие известную степень независимости, могли ломать всю политическую игру. Да, и части нобилитета, и “новым” людям было выгодно свалить Сципиона, чтобы вернуть борьбу за власть в русло гражданской политики. Но мотивы у обеих сторон были совершенно разные: в то время, как нобили стремились вернуть в свои руки инструменты, обеспечивающие им политическое доминирование, “новые люди” стремились эти самые инструменты использовать для демократизации сената ради удержания своих мест в нём. И для тех, и для других политика и защита их финансового положения были тесно переплетены, а потому нешуточная борьба была неизбежна.
И вот тут-то нобилитет попадал в вилку, которая раньше если и была, то не столь явно выражена. С одной стороны, из-за уменьшения числа нобилей в ходе войны внутривидовая конкуренция стала если не проще, то удобнее, так как уменьшилось число сильных игроков. С другой, теперь требовалось как-то обеспечивать лояльность плебса и “новых людей” для правильного голосования в комициях. А как это сделать? Правильно, с помощью денег! В избирательные кампании кандидатов на магистратуры теперь вкладывались совсем иные деньги, нежели всего пол-столетия назад: чтобы “подкупить” плебс праздниками или грандиозными стройками, а также напрямую покупать голоса “авторитетных” людей, способных повести за собой других. Естественно, что в такой игре у тех, кто богаче, больше шансов на победу.
А нобилитет был богат, по крайней мере землёй, из которой извлекал ренту. Но денег этих с ростом затрат на политику хватало далеко не всем. Тем более, что после близкого знакомства с Карфагеном и Грецией, а также хлынувших из них богатств, к прежде аскетичным римлянам пришёл вкус роскоши. Если некогда признаком богатства могла считаться серебряная солонка, то теперь для поддержания статуса требовалось гораздо больше. Нужно было больше денег, и нобилитет начинает делать всё, чтобы их заработать. А какой лучший источник денег мог быть в то время кроме войны? Рим в этот период активно воюет, защищая уже захваченные территории и обеспечивая защиту собственных политических и торговых интересов. В целом, сенат проводит вполне понятную политику устранения любых конкурентов и подчинения соседних территорий для эксплуатации их ресурсов. Эксплуатации кем? Республикой, так как с провинций взымаются значительные суммы налогов, позволяющие даже отменить военные налоги в Италии.
Но высокая степень автономии воюющих армий и провинциальных наместников, удалённость провинций и отсутствие действенных методов контроля за ними приводят к колоссальному росту коррупции. Причём воруют все – нобили, всё ещё доминирующие на консульских и преторских должностях, “новые люди” и всадничество, участвующие в схемах откупа, члены различных сенатских комиссий, судьи, даже младшие магистраты, закрывающие глаза на признаки злоупотреблений. В результате складывается парадоксальная ситуация, что настоящим признаком знатности теперь становятся деньги: на них строятся политические карьеры, на них покупается земля у мелкого крестьянства, разоряющегося из-за постоянно прокатывающихся волн мобилизации на ту или иную войну, а потом доходы с этой земли идут на продолжение строительства политической карьеры.
Естественно, что многих “новых людей” такие порядки не устраивали, так как коррупция нивелировала личные качества. И Катон Старший был едва ли не самым ярким критиком пороков общества. Его обличение опустившихся нравов и коррупции было не только частью политической кампании против нобилитета, но и следствием его глубочайшей приверженности старым римским ценностям. Выступая против греческого влияния, он выступал не против самой по себе Греции, а против неуёмного копирования всего греческого, потребления роскоши, возведённого в абсолют. Суды против коррупционеров становятся тревожным признаком эпохи, равно как и подкуп судей, чтобы те вынесли оправдательный приговор. Репутация и авторитет, до этого бывшие одной из основ власти нобилитета, теперь сливались столь же быстро, сколь и покупались обратно за грязные деньги. Да, падать Республике ещё было куда, но даже затормозить эти изменения было уже едва ли возможно.
Законы против коррупции во время выборов, всё ужесточавшиеся со временем, не меняли ничего, так как сами условия политической борьбы толкали всех её участников к тому, чтобы включиться в погоню за деньгами. Эта погоня за наживой была самым главным врагом римлян, большим, чем любой их противник из плоти и крови, так как полностью подрывала любые вопросы стратегического планирования на уровне государства. И лучшим примером тут выступит длинная и кровавая война в Испании, которая высасывала как пылесос людские ресурсы из Италии. О ней и поговорим в следующем посте.
Автор - Владимир Герасименко