«Идет по экранам современный итало-французский исторический боевик «Подвиги Геракла». Идет, собирает свою аудиторию — людей, любящих приключения, неравнодушных к древности. Выходят люди после сеанса — не восхищенные, не раздраженные. Выходят — и забывают и Геракла и его подвиги.
Так, значит, плох фильм? Да нет. Ничего такого уж криминального в нем нет. Есть приключения. Есть темп и ритм. Есть неплохие натурные съемки. Есть даже натуральные развалины, и горы, и море.
Вот мы и приходим, чтобы посмотреть на подвиги легендарного Геракла, и видим на экране это великолепное неспокойное море. Потом появляется героиня. Очень хорошенькая, прямо удивительно какая хорошенькая. Между прочим, дочь царя. Потом появляется Геракл. У него огромные мускулы. Прямо удивительные мускулы. Он останавливает взбесившихся коней и спасает удивительно хорошенькую царевну. И такая она удивительно хорошенькая, что мы понимаем: не влюбиться в нее нельзя.
И он влюбляется. А потом начинаются подвиги. И в подвигах ничего неприятного нет. Наоборот, даже захватывающие подвиги. Особенно со львом. А вот с быком хуже — паршивенький бык попался, шерсть клочьями, как у какого-нибудь Васьки или Буяна из захудалой деревеньки. Но это уже постановочные просчеты, и Геракл со своими мускулами тут не виноват.
А между тем над Гераклом сгущаются тучи. Появляется первый враг — братец царевны, очень похожий на современного хамоватого итальянского торговца. И появляется пифия, похожая на экстравагантную девицу из окраинного римского кабаре. И еще враги — царь Пелий и его злодей- наперсник, они уж вовсе ни на кого не похожие, просто так — воплощенные злодеи, и только.
...И тут мы постепенно понимаем, что никаких греков перед нами нет, что древние характеры авторы фильма подстрогали под нынешние мерки, а вернее — схемы. Герой-супермен без страха и упрека. Хорошенькая, верная и беззащитная героиня. Друзья героя — лихая компания молодцов, которые — переодень их соответственно — все так же будут биться, колоться и рубиться в любую эпоху...
Но подождите. Мы знаем множество примеров, когда авторы осовременивали конфликты и характеры, и это было вовсе не плохо. Это сразу открывало простор мысли, многообразие трактовок, создавало в произведении злободневный, часто неожиданный подтекст. «Гамлета» ставят в современных костюмах — и никакого удивления это не вызывает. Латтуада перенес гоголевскую «Шинель» в самую что ни на есть неореалистическую итальянскую современность. Японцы назвали князя Мышкина японским именем. И Тереза Ракен из фильма, сколько помнится, жила в теперешнем тоскливом французском городишке...
Все это так. Но какая мысль в том, что героиня нашего фильма напоминает многочисленных «сексапильных» героинь, шаблонных кошечек с невыразительной мордашкой из многочисленных — несть им числа — современных боевиков? Что нового в том, что герои дерутся и валят друг на друга колонны, как дрались они и вчера и позавчера в десятках лент из разных времен и эпох? И что особенного в самой сюжетной схеме: «влюбился — обрел врагов — преодолел трудности — разгромил врагов — вернул любовь»? Это — в чистом виде — схема почти всех боевиков с драками, битвами, турнирами, дуэлями и с обязательной долей примитивного секса...
А больше ничего особенного в фильме нет. Вражда голуб**** героя и черных злодеев. Драки. Поцелуи. И схема остается в своем абсолютно чистом виде, не прикрытая никакой видимостью индивидуальности, мысли, правдоподобия.
И тогда мы находим ответ на вопрос: для чего это сделано? А ни для чего. Во всяком случае — без особого замысла. Без поиска. Без мысли. Вернее, с одной мыслью: как бы подогнать и древнюю легенду, и эпоху, и ее характеры под примитивные понятия буржуазного кинорынка. Как бы половчее пропустить их в мясорубку, называемую машиной развлечений. И самое обидное здесь в том, что делают это подчас люди, которые сами так не думают, люди высокого профессионального уровня...
Вот и знаменитый сценарист Эннио де Кончини, принимавший участие чуть ли не в ста сценариях, писавший в соавторстве — шутка сказать! — и «Машиниста» и «Умберто Д.», приложил здесь руку. Но на сей раз без выдумки, без труда, без озарения, как говорится, на холостом ходу. А он человек умелый, он может и так. Может быть, он придумал эпизод, когда Геракл цепями крушит своих врагов и вырывает колонны дворца, — совсем неплохой эпизод. Может быть, он написал веселую линию озорного мальчишки — хитроумного Улисса...
Он же, Эннио де Кончини, приложил руку и к сценарию другого боевика — прошедших не так давно по экранам «Странствий Одиссея». И не только он. В списке сценаристов знаменитые имена писателей Бена Хекта и Ирвинга Шоу. Ставил фильм старый и заслуженный итальянский режиссер Марио Камерини. Музыку писал один из лучших итальянских кинокомпозиторов, А. Чиконьини.
И снимались а нем не халтурщики, не статисты, — Сильвана Мангано, Россана Подеста, Антони Куин.
Ну, что же, и фильм получился лучше остальных. Интеллигентнее, что ли. Не так нагло в нем лезут в глаза драки ради драк и приключения ради приключений. И есть проблески искреннего чувства.
И приятно смотреть на благородные и красивые лица актеров, которые по крайней мере умеют держаться и вести себя перед камерой, и не очень переигрывать, и не поддаваться на дешевку...
Но ради чего все это? Все ради того же — эротических сцен, скажем, пира женихов, увлекательно-развлекательных приключений да обязательной финальной драки. Геракл, сколько помнится, дрался цепями. Одиссей стреляет из лука. Противники падают одинаково. Гроздьями.
Это фильм получше. А вот блаженной памяти костюмно-сказочный американский боевик «Седьмое путешествие Синдбада» был на удивление плох. И десятилетние пацаны смеялись, глядя на неумелые муляжи «сказочных чудовищ», и самые наивные девушки отворачивались от тупых и слюнявых сцен объяснений и объятий героев. А все почему? А все потому, что актеры были поплоше. Постановка подешевле. А вот знаменитый «Бен-Гур», который москвичи видели на Третьем фестивале, в этом отношении выигрывал. Потому что деньги на постановку лились рекой. Потому что — соответственно — людей пригласили познаменитее...
Но разве когда-нибудь искусство ценилось, мерилось количеством денег да пестрых тряпок, на постановку отпущенных, да блеском имен, да уровнем чисто ремесленного профессионализма его создателей?
Мерило искусства — мысль. А какая мысль в одинаковых боевиках с одинаковыми приключениями, одинаковой любовью, одинаковыми концами, даже одинаковыми раскосо-курносыми мордашками героинь (такая теперь мода)?
...Подвиги Геракла, его нечеловеческая страсть к жизни и к людям, его верность слову, его неземная, невероятная чистота и благородство; трагедия Пелия, его поистине макбетовское раздвоение, его злодейство — все это темы, достойные нового кино-. Шекспира. А можно и так: бродит по земле Геракл, похожий на циркового борца, встречает хорошенькую дурочку, похожую на секретаршу из соседней частной конторы, целуется-милуется, быстренько совершает свои эффектные антре-подвиги, быстренько сваливает папашу возлюбленной и братца-подлеца и тут же быстренько заключает в объятия свою любовь с бюстом и фигурой наимоднейших размеров...
И посмотрит на такого Геракла секретарша из соседней частной конторы, и поахает, и попереживает, и улыбнется в конце, и ревниво взглянет на своего ухажера- клерка: вот, мол, какие парни бывают, не чета тебе1 И про себя запомнит: значит, волосы у героини, видимо, накручены на крупные бигуди, а на тунике здесь вытачки, а здесь расклешено. А клерк-ухажер, облизнувшись на красотку-героиню, решит с завтрашнего дня заниматься зарядкой по особой системе, чтобы мускулы поокрепли, чтобы и на него такие шикарные девочки, глядишь, обратили внимание...
Вот он, точный адрес таких боевиков. Вот они, эмоции, которые боевики будят. Потому что для настоящей работы ума, для мыслей, восхищения, ненависти, сострадания в них ничего нет.
И ведь вроде бы неплохи эти фильмы. Профессиональны съемки. И даже — более или менее — увлекательны приключения. И главное, подобие мысли имеется. Геракл театрально клянется любить людей. Пенелопа театрально демонстрирует супружескую верность. Секретарша из соседней частной конторы любит такие декларации-декламации. Она любит притчи и прописи, лишь бы их попроще изложили, а то самостоятельно думать — дело хлопотное...
Нет, ничего вредного нет в таких фильмах. А может быть, есть? Есть абсолютное равнодушие авторов и к героям и к их эпохе. Не все ли равно — Греция, Рим, Индия, Антарктида, лишь бы вытащить оттуда все тот же привычный сюжет, лишь бы мускулистый герой сумел подраться и по- побеждать, лишь бы героиня в конце смогла поцеловать его, демонстрируя опять же бюст и фигуру наимоднейших размеров...
И завтра, глядишь, наберет такой равнодушный, квалифицированный и небесталанный поденщик новую труппу, найдет бывшего боксера без ангажемента, пару .типажей на роль злодеев, приобретет по случаю подержанного дикого зверя, обмерит и, удовлетворившись, пригласит на съемки очередную курносенькую с раскосыми глазами. И попадется ему под руку славная история царицы Гекубы, ее царственного супруга Приама и жестокого Пирра, отнявшего у Гекубы супруга. И поставит он очередной боевик о хорошенькой Гекубе. И Ахилла ей в любовники пристроит. И дикого зверя на что-нибудь приспособит. И выйдет боевик не хуже и не лучше остальных... Но, как сказал умный человек Гамлет, что он Гекубе, что ему Гекуба? (Виктор Орлов): Орлов В. …Что ему Гекуба? // Советский экран. 1966. № 6. С. 14-15.