Сейчас, когда я пишу подряд о всех фильмах Сергея Александровича Соловьёва, я их, в основном, пересматриваю, но некоторые и смотрю (или собираюсь посмотреть) впервые. Так, в своё время мимо меня прошёл фильм "Семейное счастье" (по рассказам Чехова).
Фильм о котором сейчас пойдёт речь, я, кажется, видел в юности в кинотеатре, но запомнил довольно плохо и в самых общих чертах. "Чужая белая и рябой" вышел на экраны в 1986 году. Мне тогда было 16, мысли были заняты любовью, а затем поступлением в вуз. Мне было не до истории из послевоенного времени, тем более, рассказанной необычным киноязыком. Я, видимо, сопротивлялся, не пожелал на время просмотра изменить темпоритм восприятия и оценил фильм поверхностно, зачислив его в условную категорию "неплохих фильмов, не обязательных к просмотру". Так мне кажется сейчас.
Затем, видимо, я пару раз натыкался на фильм в сетке телевещания, но смотрел рассеянно, преступно небрежно потому хотя бы, что не желал или не мог в силу разных причин концентрироваться и отказаться от неких бытовых или рабочих забот. Всё же, отношение к фильму постепенно менялось: я набредал на реплики, отклики, отзывы далеко не всегда комплиментарные, но казавшиеся мне дельными.
Но вот теперь, когда я впервые посмотрел фильм пристально, хочу сказать, что "Чужая белая и рябой" — шедевр, один из пяти-шести выдающихся отечественных фильмом 80-х годов (наряду, например, с "Иди и смотри" Элема Климова и "Мой друг Иван Лапшин" Алексея Германа) и, как мне кажется, вообще один из лучших фильмов за всю историю отечественной кинематографии. Может быть, — мирового кино.
Мне бы хотелось сказать что-то хорошее и важное об этом удивительном фильме, сказать хотя бы ради того, чтобы побудить вас вновь (или в первый раз) обратиться к нему, но я чувствую загадочное косноязычие и преодолеваю его лишь упорством соединения букв в слова, слов во фразы (посредством ритма), упорством, которое кажется едва ли не ослиным. Ведь можно, в конце концов, остановиться на утверждении: фильм — шедевр. Текст, пусть небольшой, написан. Автор блога фильм хвалит, но ничего конкретного сказать не может. Бывает.
Возможно, следует сменить темпоритм.
"Чужой белой и рябому" невозможно подражать. Фильм хочется изучать кадр за кадром, сцену за сценой, пересматривать, исследовать, как это придумано, воплощено, снято и смонтировано. Как работает гениальный оператор Юрий Клименко. Как Сергей Соловьёв разводит мизансцены, сочетает крупности, вникать в особенности внутрикадрового монтажа, любоваться светом и цветом. Поэтика фильма изумительна.
Вы не сможете объяснить даже самому себе, о чём "Чужая белая и рябой". Вы не сумеете, как мне кажется, это сделать, чтобы не почувствовать досаду от неполноты, приблизительности собственного суждения. Скорее всего, вы просто начнёте пересказывать сюжет, а ведь делать это не годится.
"Чужая белая и рябой" поражает гордой, высокой нотой благородства, неуступчивой перед хаосом нищенского быта и циничной этики полукриминальной среды, в которой обитает главный герой. Он считает эту среду своей, и говорит на одном языке с приблатнёнными голубятниками, но язык его сердца иной. Расслышать его трудно, ещё труднее научиться говорить на этом языке. Этот язык дарит ему и умершая от тифа мама, и отец, человек несравненной красоты духа со своим заклинанием-призывом: «У нас не могу отнять права быть порядочными людьми!». Этот язык парящих в небе голубей — и безродных, и своего рябого и чужой белой. Её нельзя присвоить, её можно обрести — свободу быть собой — парнем, который превозмог отчаяние, преодолел страх и гордость и учится единственному правдивому языку на земле — языку любви.
Таков главный мотив фильма, как мне кажется — мотив чести и самоотверженной любви, которые превозмогают боль и страдание.