Майским днем 1847 года из порта Гавра (Франция) отчалил пароход «Таж», направлявшийся в Санкт-Петербург. Среди пассажиров был молодой, но уже не юный танцовщик. Звали его Альфонс Виктор Мариус Петипа. Он стоял на палубе с довольной улыбкой на лице, смотрел вдаль и мысленно повторял выученное наизусть письмо:
Г-н Петипа, Его превосходительство г-н Гедеонов, директор императорских театров, предлагает вам ангажемент в качестве первого танцовщика с жалованьем десять тысяч франков и полбенефиса в год.
Антуан Титюс
Такая удача, что даже не верилось! Не сглазить бы! Он плыл навстречу новой жизни, своей судьбе.
Минуло 9 дней, и пароход прибыл. Пассажиры, при посадке не знавшие друг друга, за время путешествия перезнакомились, и с трапа в Кронштадте сходили уже добрые друзья: артистка мадам Вольнис со своей тетушкой, весьма тучной дамой, и подававший им поочередно руку Мариус Петипа.
Они пересели, как было положено, на другое судно, на котором доехали до таможни. Таща тяжелые чемоданы, Мариус вспоминал свою матушку, мадам Викторину. Наложила же она ему теплых вещей!
– Дорогой сынок, кутайся хорошенько, дабы не отморозить нос и уши. Ведь в России так холодно, что приходится топить даже на улицах, жечь костры, – напутствовала она его.
Мариус беречь нос обещал, завязывая его шарфом. Сейчас же обладатель этого носа обливался потом – так было жарко. Наверно, лето тут все же неплохое – уже хорошо. Вот, от пота промокли даже волосы. Мариус снял картуз и положил на скамейку.
– Мариус! Откройте наши чемоданы, таможенник идет! – вывели его из задумчивости слова мадам Вольнис.
Когда Мариус исполнил просьбу, оказалось, что он зря это делал: господин, оказавшийся самим начальником таможни, любезно ответил, что когда артисты приезжают к ним в Россию по приглашению впервые, они их вещи не осматривают.
– Спасибо, – поклонился Мариус и потянулся за картузом. Тут же раздалось его: «Тысяча чертей!!! Ой, пардон, дамы…».
Картуза не было!
– Ничего себе начало! Тут только зевни! Вот ведь кто-то, видать, любит заграничные вещи! И пошлин за ввоз их платить не хочет!
– Да ладно вам, Мариус! Вас ждут великие дела! Сколько на свое жалование вы сможете купить новых шляп! – утешала мадам Вольнис.
Она достала платок и протянула танцовщику.
– Повяжите голову им. А то ведь напечет!
Настроение у Мариуса стало шутовским.
– А почему бы и нет? – ответил он и стал на ходу завязывать платок на голове.
– Ой! Что это? – охнула меж тем тетушка.
Они уже вышли из здания порта. На площади стояли извозчики. Оханье старушки вызвали их экипажи.
Мариус присвистнул.
– Как же на них сидят? Ладно я-то, но дамы!
Один из извозчиков, поняв их недоумение, сел на свою конструкцию верхом: сначала по-мужски, потом боком, по-женски.
– А что делать! Поедем! – ответствовала мадам Вольнис, решительно махнув рукой.
– Я боюсь! – пискнула тетушка.
– А если мы сядем вместе, мадам, и я вас обниму за талию и буду держать…
– О, Мариус!.. – смутилась толстушка.
– Правильно! – ответила ее племянница. – Садимся!
Они уселись в два экипажа: мадам отдельно, Мариус с тетушкой (длины его рук едва хватило, чтобы обхватить ее «талию»!). Сказали, что им нужно в гостиницу Клее на Михайловской улице. И поехали!
– Гитара? Это называется гитара? – хихикал Мариус. – Похоже!
Извозчик сумел ему объяснить, что такую повозку называют «гитарой».
– Знаете, мадам, – продолжал болтать Мариус, – мне один англичанин рассказывал, что он предложил дать премию 10 тысяч фунтов тому, кто придумает экипаж неудобнее чем те, которыми пользуются в России. Я думал – шутит, пугает.
Они въехали на Невский. Гуляющая публика, видя эту странную компанию и особенно мужчину в платке, показывала пальцами и смеялась. Веселая компания хохотала не меньше.
* * *
Вот так в Петербург въехал человек, которому предстояло стать великим русским балетмейстером Мариусом Петипа.
Продолжение следует…
Спасибо за внимание дочитавшим мой художественно-документальный рассказ, основанный на кратких мемуарах [М. Петипа: Мариус Петипа. Материалы. Воспоминания. Статьи. Л., 1971]. Фрагмент для желающих тут.