Гулко ухнула в лесу сова. Дед Андрей нахмурился – сова днём ухает не к добру. Да и ему с утра совсем тяжко было – едва ноги передвигал. А ведь ещё не совсем старый – всего седьмой десяток пошёл. Хотя, говорят же, горе любого подкосить может.
В лес он пошёл за грибами, чтобы к приезду внучки Настёны на столе был её любимый суп. Это была уже традиция – Настя забегала на двор, глубоко вздыхала и, звонко рассмеявшись, кричала:
– Деда меня встречает! Супчиком привечает!
Удивительная девчушка... В глазах защипало, и дед Андрей смахнул навернувшуюся слезу. Сноха Варвара рассказывала, что в городе Настю называли странной, чудной, ведь иногда она словно мысли читала и знала точно, что произойдёт с человеком. Андрей сказал ей тогда, что таких детей в их деревне называли ведами. До пятнадцати лет веды могли предсказывать будущее своих родных, видели то, что людскому взору невозможно разглядеть, чувства и эмоции родных читать с лёгкостью. А как пятнадцать исполнялось, дар исчезал, будто и не было его.
Варя тогда на мужа своего, Пашку, Андреева сына, ох как ругалась, что он сразу об этом ей не поведал, да уж поздно было – открылся у Настёны дар и оставалось лишь ждать её пятнадцатилетия.
Мысли метнулись к сыну. Пашка, кровинушка его, озорник и пакостник в детстве, вырос в статного юношу и, когда исполнилось ему восемнадцать, сам отправился в военкомат. Он отслужил честно два года, а по возвращении познакомил отца с Варварой – девушкой из городка, где службу проходил. Понравилась Андрею Варя - ясный взор и милая улыбка сразу покорили его успевшее зачерстветь сердце. И с радостью он дал согласие на свадьбу. Лишь одно условие поставил – детей не заводить, пока оба не выучатся и на ноги не встанут. На том и порешили.
Свадьба была скромная, на росписи присутствовали только родители Вари да Андрей – жена его умерла, когда Пашке пятнадцать было. И последним предсказанием Пашки перед пятнадцатилетием её смерть была. Вспомнил дед Андрей страшные глаза сына, тоску тёмную и горечь, словно свет в них погас под порывом злого ветра.
А сейчас у Пашки снова глаза горели. Чуть взглянет на свою Вареньку, и тлеет огонёк, и разгорается ясным пламенем, как улыбнётся она мужу. И жили они душа в душу. Андрей ещё удивлялся. Знал ведь, что нынешняя молодежь легко отношения рушит, на пустом месте ссорятся и расходятся. А потому радостно ему было на Пашку с Варей смотреть, сердце окутывало тепло от их любви друг к другу.
Пять лет пролетело, как один миг. Появилась Настенька, и Андрей дедом стал. Счастье нахлынуло тёплой волной, когда взял он на руки свою внучку, а она в его ладонь личико положила, обхватила ладошкой палец и сжала крепко-крепко. Сердце такой радостью зашлось, что показалось ему, будто стоит он с внучкой в охапке на солнечной поляне, а вокруг цветов – меряно не меряно, и танцуют они хороводом вокруг, словно празднуют.
Когда Настёне пять лет исполнилось, Пашка с Варей в город переехали. Дед Андрей горевал тогда сильно, заболел даже. Но они каждые выходные возвращались к нему в деревню, и забегала Настёна на двор, звала деда звонко и радостно, и снова оживал он.
От воспоминаний деда Андрея отвлекла сова, с громким уханьем опустившаяся на ветку дерева, к которому он прислонился. И потемнел вдруг лес, сыростью запах, даже гнилью какой-то. Посмотрел дед Андрей в свою корзину и обомлел – вместо грибов увидел он змей, запутавшихся в клубок. Шипя и извиваясь, пытались они выползти из корзины и обвить руку Андрея.
Выронил он корзину и грузно опустился на траву. Сердце забилось обрывисто и больно, словно разрывая грудь и не давая вздохнуть. Мысли путались, голова гудела, руки заледенели. И подумалось вдруг: "Неужто для меня сова ухала, смерть мою предсказывая?" И так тяжело стало, горестно, что больше не увидит он Настёну, не накормит её любимым супчиком, не обнимет она его тонкими ручками и не прошепчет ласковые слова в его бороду.
Солнечный луч прорезал тёмную гущу деревьев, озарил лицо деда Андрея. И показалось, что видит он силуэт человека в этом свете. Вот подходит он к нему и руку протягивает. И видит Андрей – Пашка это, только моложе, словно опять пятнадцать ему, и глаза сияют, и такая улыбка на устах радостная, что дед сам невольно улыбнулся.
И мигом отхлынула боль, сердце успокоилось и билось в привычном ритме.
– Пашка, – только и смог прошептать Андрей, – Как же ты здесь? Ведь...
Ком подкатил к горлу.
Нет больше Пашки. Год уже, как не стало любимого сына. По дороге на работу сбила Пашку машина, водитель не успел затормозить. Он признал свою вину и каялся, стоя перед Варей и Настёной на коленях. А дед Андрей - в стороне, хмуро глядя и пряча слёзы. Простили они водителя, раскаяние его признали. Он сам сдался полиции и получил три года. Варя после этого к нему в тюрьму ходила, по просьбе Настеньки. Та сказала, что беда случится, если не пойдут они. И права была. Признался мужчина, что хотел уже с собой покончить, каждую ночь виделся ему взгляд Пашки. И Настя серьёзно так, по-взрослому, взглянула и сказала:
– Мой папа тебя простил, так что не вини себя больше.
Варвара по возвращении из тюрьмы прямиком в деревню поехала. И деду Андрею рассказала, что увидела она во взгляде Настином, словно муж смотрел, а не дочка. И боязно стало за Настёну.
Андрей сноху успокоил, велел радоваться, что Настя такой умной не по годам растёт. А то, что на отца похожа, так это ещё при жизни Пашка сам говорил.
Год прошёл, горе превратилось в тихую тоску, а частые визиты Насти с Варварой излечили израненную душу.
А теперь стоял перед Андреем Пашка, и голова шла кругом.
– Это ведь сон? – прошептал он спустя несколько минут.
– Конечно, сон, – рассмеялся Пашка, – сейчас ведь весна, какие грибы в апреле?
Он озорно посмотрел на отца и, нахмурив брови, серьёзно сказал:
– Так, батя, ты прекращай уже тоску и горе в сердце своём хранить. Я на тебя Варьку с Настькой не для этого оставил. Им помощь нужна, а ты ходишь тенью по дому.
Андрей заплакал. Словно слезами всё его горе по сыну выплёскивалось. Долго он рыдал, а сын молча ждал, пока отец успокоится. Когда слёзы утихли, Пашка заговорил снова:
– У меня времени мало, так что скажу как есть. Ждите меня домой в день, когда зацветёт абрикос. Дали мне шанс с родными подольше пожить. Как придёт к тебе кто в этот день – не прогоняй, обогрей и накорми. И не жалей о том, что изменить нельзя.
С этими словами дед Андрей проснулся. В голове шумело, как после запоя, и билась гулко единственная мысль - Пашка придёт, как зацветёт абрикос.
Неделя прошла как по мановению руки. Вот уже и Настёна на пороге, бежит к деду и падает в его объятия. И в глазах её он ловит отголосок сыновьего огня, и теплеет на душе.
В воскресенье они вместе отправились в церковь и отпраздновали Пасху. Настя гордо поделилась с деревенскими подружками разноцветными яичками и куличом, который она пекла вместе с мамой. Варвара улыбалась впервые за долгое время, и дед Андрей смахнул украдкой слёзы.
А по возвращении домой Настя у калитки звонко рассмеялась и, обернувшись к деду, крикнула:
– Смотри, деда, абрикос зацвёл!
И правда - белые лепестки окутали дерево, словно шуба из лебяжьего меха. И аромат был необыкновенный. А под абрикосом сидел маленький бело-рыжий котёнок с на удивление голубыми глазами. Андрей поднял его на ладони и внимательно вгляделся в голубизну глаз.
– Это ты мой гость? Ты ли это, Пашка?
И словно в ответ ему охнула Настёна и выглядывая из-за его спины, прошептала:
– Папа?..
Автор: Екатерина Смолякова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ