«Все песни мира – это жизни,
Все мира ноты – голоса людей.
И из историй быстротечных
Вселенная слагает ритм.
В том ритме чьи-то слезы, боли,
Любовь и теплые слова.
Не будет жизни – нет и мира,
Из красных нитей то веретено…»
— строки из песни кочующих магов Севера.
Жить не хотелось. Держало одно: она будет расстроена.
Кай медленно, припадая на правую ногу, шагал по широкому тракту, окруженному выжженными дотла полями. О бедро бился спрятанный в ножнах клинок, отливающий чистым зеркальным серебром, а на шее болтался давно выветривший свою магию амулет, который Кай мог подолгу рассматривать, держа его на раскрытой ладони и украдкой мечтая о том, чтобы какой-нибудь демон его все-таки наконец сожрал. Главное, думал Кай, не позволить себя обратить: мысль о том, чтобы таскать своему демоническому хозяину жертвы, вызывала тошноту.
Но он продолжал жить и продолжал сражаться. Он не хотел ее расстраивать.
Каждый раз, стоило ему устало прикрыть в бою глаза и опустить меч, Кай видел нахмуренные тонкие брови и слышал знакомый голос: «Только попробуй, Кай!». И он снова поднимал свой меч.
Кай с сестрой никогда не спорил. Вот и сейчас – тоже. Раз уж она заставила его жить, то деваться — некуда.
Кай поправил на лице повязку, смоченную эликсиром, отпугивающим мелких демонов и защищающим от смрада, который заменял воздух. Позавчера Кай истратил последний пузырек эликсира, пустой флакончик с намеком позвякивал в кармане, а кочующие маги, торгующие снадобьями и амулетами, как назло, уже давно не встречались ему на пути.
Еще и повязка уже который день источала непривычный, раздражающий слизистые запах и невыносимо чесалась.
— К демону этих магов со всеми их дрянными зельями… – Кай хрипло выругался, отдернув от лица руку: он изодрал кожу в кровь, и царапины мерзко, не переставая пощипывало.
Он хромал все сильнее. Старая тряпка, которой Кай перевязал рану на бедре, дурно пахла, пропиталась кровью и притягивала жирных трупных мух; разорванная плоть под ней пульсировала бесконечной, тупой, ноющей болью, — хотелось оторвать себе ногу. Но Кай шел, не останавливаясь, шел, надеясь куда-то дойти. Куда? Он не знал. Просто шел и сражался за свою жизнь — за то единственное, что ему осталось от сестры.
Маги должны были защищать мир от демонов. Маги должны были держать демонов в пекле Преисподней. Беречь людей.
Но маги не справились. Демоны оказались хитрее.
Анн тоже была магом. Не сильным, но и не слабым, она была в числе тех, кто сражался за спасение, кто пытался удержать прорвавшихся в мир сгустков тьмы. Кай был там, как всегда, рядом с сестрой, сражался за нее, рубил тварей Преисподней, орошая черной кровью свой серебряный меч. Но не смог. Не защитил. Все, что успела сделать Анн перед смертью, — переправить брата в пока еще безопасное место, в таверну своего жениха, Рэя, что была за много тысяч километров от поля битвы.
Кай навсегда запомнил ее стекленеющий взгляд. Видел его, когда прикрывал глаза и даже когда моргал. И не понимал, зачем она его спасла, если он все равно умер вместе с ней в тот же момент.
Рэя убили где-то неделю, может, полторы назад. Они скитались вместе довольно долго, отбиваясь от демонических тварей, но в последней стычке Рэю не повезло. Демон выпустил ему кишки, а когда, озверевший, отвлекся и принялся пожирать рэевы останки, Кай перерубил его мечом. Гаденыш, правда, успел, извернувшись в предсмертной агонии, зацепить его когтистой лапой чуть выше колена, оставив глубокий кровавый след. Было больно. Очень.
А через несколько дней еще и повязка на лице стала чесаться.
И в первый раз появилась Анн. Он сначала радовался, как ребенок, плакал, тянул к ней руки, хотел прикоснуться, обхватить, обнять, — сестра, конечно, не была живой; Кай не был дураком, он понимал, — но Анн, глядя на него, только хмурилась и смотрела так… разочарованно. Кай сникал. Он ведь не хотел ее расстраивать. Он ведь так ее любил. Жил вот даже ради нее. И почему тогда Анн недовольна?
Красно-серое небо медленно превращалось в небо бордово-красное, знаменующее окончание дня. Ни солнца, ни звезд, ни луны больше не существовало. Видимо, демоны и их сожрали.
Кай сделал привал в маленькой лысой рощице. Опустился на поваленный ствол некогда, наверное, чудесной березы, превратившейся теперь в гниющее черное бревно, и снял амулет. Долго рассматривал поблескивающий камешек, думая о сестре. Анн подарила его Каю незадолго до битвы. Сказала, что этот камень будет его беречь и приносить удачу. Кай помнил, какой он был тогда теплый — как нагретая на солнце галька. Когда же магия в нем иссякла, он стал холодить пальцы, но Кай раз за разом согревал его в ладонях. Наверное, потому что видел в отполированной гладкой поверхности ее стеклянные мертвые глаза. И потому что он был такого же пепельного цвета, как ее волосы.
Нога пылала, словно засунутая в костер вместо полена. Лицо не прекращая зудело. От постоянной боли и усталости ныло все тело: руки и ноги казались чужими, а голова гулкой и тяжелой.
Кай снял с плеча потрепанную кожаную сумку со своим нехитрым скарбом. Достал заплесневевший кусок хлеба, найденный в брошенной деревне пару дней назад, и половинку жареной крысы, пойманной им вчера. Она была, видимо, ранена, вот и не убегала. Повезло. До этого он ел мясо последний раз еще вместе с Рэем: сил охотиться в одиночку и с больной ногой не хватало.
Утолив голод, Кай неторопливо огляделся, снял с пояса меч, аккуратно положил его на ствол поваленного дерева, – вдруг кто найдет и выбьет себе им пару лишних дней жизни, – затем прижался губами к гладкой поверхности амулета, на секунду зажмурив глаза; Анн снова хмурилась.
Дураком он все ж таки не был.
Кай чувствовал, как гноится нога. Знал, что у демонов когти на лапах пропитаны ядом, как и зубы, — просто не таким концентрированным, растягивающим приход к одержимости на некоторое время. И догадывался, что защищающий эликсир стал так чесаться неспроста. Догадывался он и почему сестра недовольна, почему появляется теперь перед глазами: он ведь все-таки не смог себя спасти.
Но демонический яд не убивает тело, он выжигает душу: человек превращается в демонолюда — безвольного раба, который таскает своему хозяину-демону души, а тот выжирает их из принесенного еще живого тела. Кай очень уж этого не хотел: хотя демон, обративший его, и был мертв, Кай знал, что станет просто оболочкой для демонической сущности.
И надеялся, что все же не слишком ее расстроил...
«Весь мир – из нитей алых полотно,
Все ноты мира – голоса людей…».
Автор: Полина Крутикова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ