Когда я узнала, что Ольга из отдела рекламы и маркетинга решила удочерить девочку я была, мягко говоря, удивлена. Нормальная, абсолютно адекватная женщина чуть за пятьдесят лет. Не скажу, что мы подруги, но в одном офисе мы работаем уже лет десять и я ее более или менее знаю.
Ей пятьдесят два года, из них она почти тридцать лет замужем. Они с мужем воспитали двух сыновей, один из которых пошел по стопам отца и стал военным. Второй тоже выпорхнул из дома, три года назад парень поступил в столичный вуз. Ольга гордится своими мальчишками, я иногда ей завидую, мой-то растет стопроцентным оболтусом.
Но не мальчишки занимают первое место в ее сердце, полтора года назад невестка и старший сын подарили ей внучку Ниночку. Правда, живут за тысячу километров от Ольги, что же, такова доля военных.
В общем, сейчас у Ольги с мужем то время, когда они могут пожить для себя. И со здоровьем еще все нормально, материально тоже все хорошо. Младшему денег, конечно, подбрасывают, но парень и сам подрабатывает. Как говорится, живи и радуйся.
То, что она удочеряет девочку, я узнала случайно. Моё должностное положение позволяет мне узнать многое одной из первых в офисе, я помощник руководителя, а по-простому секретарша. В один из дней среди других документов Ольга принесла на подпись свою характеристику и справку о зарплате. Я тогда очень удивилась. А через несколько дней она сказала мне, что готовит документы на удочерение.
Я сначала подумала, что в семье ее родственников произошла какая-то трагедия и Ольге пришлось взять к себе осиротевшего ребенка. Но трагедии не было, точнее она была, если у ребенка нет родителей это всегда трагедия. Только трагедия эта произошла сорок лет назад, хотя может быть слово «трагедия» звучит слишком пафосно. Впрочем, вы сами можете об этом судить.
Олечке было лет двенадцать, когда ей повезло попасть в детский лагерь на Черное море. Это редкая удача – почти месяц в Крыму. Нет, это был не «Артек», в лагерь союзного значения было очень непросто попасть. Олина тетка жила в Симферополе и путевку в один из ведомственных лагерей выделили ее дочери.
Но так случилось, что Олина двоюродная сестра недели за три до начала смены сломала ногу, и ей пришлось остаться дома. И тогда ее мать, умевшая извлечь пользу из любой ситуации, быстро вызвала на телефонные переговоры свою золовку. В результат было решено отправить Олю на отдых по чужой путевке. А чего добру-то пропадать.
Ловкая женщина сумела с кем-то там договориться и в буквальном смысле обеспечила племяннице место под солнцем. А что, фамилии у девчонок одинаковые, возраст тоже, имя в путевке изменили, заверив исправление печатью профкома.
Родители Оли подсуетились с билетами на самолет, в родном городе девочку посадили, в Симферополе встретили. Таким образом, вследствие неприятности для одного ребенка и расторопности взрослых, в жизни другого ребенка случилось счастье - целый месяц на юге. Именно там юная Оля и познакомилась со Златой.
В ту смену в пионерском лагере отдыхали ребята из детского дома. То ли это было в традициях страны победившего социализма - направлять несчастных детей на море, или это было разовое решение какого-то руководителя, я не знаю. Но, так или иначе, в том корпусе, где жила Оля жил отряд, полностью сформированный из детдомовских детей. Жили они не с вожатыми, как другие пионеры, а со своими воспитателями.
То, что эти ребята, особенно девочки, какие-то другие сразу бросилось Оле в глаза. Девочки были неухоженные что ли. В принципе, вещи у большинства девчонок в лагере были приблизительно одинаковые ситцевые платьица и сарафаны, изделия советской легкой промышленности.
Но на «тех» девочках платья были более темных тонов и какие-то мешковатые. Носки или гольфы они носили черные, синие, в лучшем случае голубые. И вскоре по Олиному отряду тихим шелестом, на ухо друг другу, стало передаваться слово «детдомовцы».
Детдомовцы держались отдельно, общались между собой, не смешиваясь с «домашними детьми. Впрочем, это было нормально, почти все тогда дружили своими «отрядами», строем передвигаясь в кружки, библиотеку, кинозал, на танцплощадку, пляж и на стадион.
Утром второго дня лагерной жизни вожатые собрали «домашних» детей в холе своего этажа и провели воспитательную беседу. Они долго говорили, что вещи без присмотра оставлять нельзя, и ничем ни перед кем хвалиться тоже нельзя. Ни домом, ни где работают родители, или тем, куда они с родителями ходят. Они все уже взрослые, до конца смены о родителях надо забыть! А еще нельзя хвалиться нарядами, украшениями, потому что пионеры не хвалятся, и т.д. и т.п.
И надо следить, что бы на их этаж чужие не заходили. Это непорядок, если чужие на твоем этаже, а пионерам за порядком надо следить! Когда вожатые говорили все это, Оле было как-то неловко и стыдно, она сидела, опустив глаза в пол, точно провинившаяся.
С начала смены прошло не больше недели, когда «детдомовка» Злата познакомилась с Олей. В тот день Оля упала и раскроила коленку. Видевшая это происшествие Злата лихо, как мальчишка свистнула и подошла к потерпевшей. Потом она проводила Олю в медпункт. Этот случай и положило начало их короткой дружбе.
Через несколько дней в лагере отмечали день именинника, на трибунах лагерного стадиона собрались все отряды. Незатейливое торжество состояло из концерта лагерной самодеятельности, нескольких номеров вожатых, появления Карлсона со сладкими пирогами и поздравлением именинников.
После общего праздника, в толпе детей Оля нашла Злату, которая была именинницей. Нашла не просто так, она сунула в ее ладошку маленький вязаный кошелек, который можно было носит на шее на шнуре. Олина бабушка была большая мастерица вязать милые девичьи штучки из остатков пряжи, задаривая ими всех родственниц.
- Сама связала? – спросила удивленная и обрадованная «детдомовка».
- Нет, это бабушка вязала, - ответила Оля.
А в середине августа был родительский день. В то воскресенье отряд детдомовцев почти на весь день увезли на экскурсию, нечего несчастным детям смотреть, как домашнюю ребятню разбирают мамы, папы, бабушки и дедушки. Уже после ужина Оля угостила Злату конфетами и домашними пирожками.
- Вкусные пирожки твоя мама печет, - похвалила угощение Злата.
- Это тетя, ко мне не мама, а тетя приезжала, - ответила Оля и губы у нее против ее воли задрожали.
Она любила тетю, и гостинцев ей привезли не меньше, чем другим детям, и в море она сегодня купалась не строго по свистку вожатых, а по выражению тети «до полного посинения». И полотенцем тетя ее растирала, несмотря на тридцатиградусную жару, так же активно, как мамы растирали других детей.
Но в этот день Оля так завидовала другим ребятам, которые бросались к шедшим по тропинке взрослым с криками: «Мама! Мамочка! Папа!» Ах, как бы ей хотелось, что бы к ней приехала не тетя, а мама и папа. Она знала, что это невозможно, родителям надо работать, и они были на юге все вместе три года назад, ей и так повезло, что она поехала в лагерь на море.
Она взрослая и должна понимать, да она и понимала, но все же… Ложась спать вчера ночью, она так мечтала о чуде, но чуда не случилось. От этих мыслей слезы полились сами собой.
Злата, обремененная с детства недетским опытом поняла ее по-своему. Кошелечек вязала бабушка, пирожки пекла тетя, вывод из этого следовал простой.
- Ты не плачь, у меня тоже нет мамы. И папы нет, вообще никого. А у тебя бабушка и тетя, тебе еще хорошо, - неумело утешала подружку Злата, гладя по голове.
В тот момент Оля не стала разубеждать Злату. Ей почему-то безумно хотелось чувствовать себя несчастной, всеми брошенной, такой же, как Злата. Она плакала на плече подруги, упиваясь своим почти придуманным горем.
- А братья и сестры у тебя есть? – спросила Злата.
- Нет, - Оля горестно покачала головой и с упоением всхлипнула.
- Хочешь, я буду твоей сестрой? – надеждой в голосе спросила Злата.
Оля несколько раз быстро кивнула головой, и мгновение спустя уже обе девочки плакали обнявшись. Всю вторую половину смены девчонки не отходили друг от друга. Такое сближение не вызвало особой радости у воспитателей Златы, они эту дружбу почему-то не поощряли. Их жизненный опыт подсказывал, что скорее всего, ничем хорошим это не кончится. И чем ближе становился день разлуки, тем чаще Оля думала о том, что надо рассказать правду Злате.
Вечером, за три дня до отъезда, отведя Злату под старую иву, ветки которой образовывали что-то похожее на шалаш, туда, где все девочки делились секретами и страшными тайнами, Оля рассказала подружке свою «тайну».
Оказывается, ее, Олина мама жива, и она нашла ее, и она заберет ее домой. И папа тоже жив. Они заберут их двоих, Оля без Златы у них жить не будет. Вот как только она увидит родителей, так сразу все им скажет. И тогда они втроем приедут за Златой!
- Обещаешь? – спросила Злата с надеждой в голосе.
- Конечно, обещаю! – уверенно ответила Оля.
А через неделю Оля спускалась по трапу самолета в своем родном городе. В кармане ее сарафана лежал клочок бумаги с адресом детского дома Златы и белый плоский камушек с красивыми розовыми прожилками, найденный на море Златой и щедро подаренный новой сестричке.
Часа через два, когда первые восторги от встречи с «неожиданно обретенными» родителями улеглись, Оля стала уже подробно рассказывать обо всех произошедших с ней за месяц событиях. Среди прочего она упомянула о том, что подружилась с детдомовской девочкой Златой, подарила ей свой кошелек, связанный бабушкой.
- Вот и молодец, что подарила. Бабушка еще свяжет и тебе привезет, у нее этого добра… - Олина мама осеклась под укоризненным взглядом мужа.
Оля, окрыленная одобрением своего поступка со стороны мамы, торжественным голосом произнесла:
- Мама, я пообещала Злате, что вы с папой ее удочерите. Мы с ней решили стать сестрами.
На кухне повисло молчание. Папа взял давно отложенную газету, мама застучала посудой. А потом папа сказал, что такие дела так быстро не решаются. Мама добавила, что у девочки могут быть родственники. Раздосадованная Оля убежала на улицу, угощать переданной теткой чурчхелой своих подружек.
Когда экзотическая сладость была съедена, Оля оттащила Женьку, самую близкую из подружек в сторону. Только ей она рассказала свою тайну: у нее появилась новая подружка с красивым именем Злата. Она скоро приедет к ней насовсем. Потому что они решили быть сестрами. Она, Оля, обещала взять детдомовскую девочку в свою семью!
Женьку эта новость отнюдь не обрадовала.
- Это как же так! – с нескрываемой обидой в голосе произнесла она, - а как же я? Ведь мы же с тобой решили быть как сестры! Ты же мне обещала, мне! Эх ты! Еще подруга называешься!
Засыпая Оля положила камешек под подушку и немного всплакнула жалея Злату, а заодно и себя. На следующий день она помирилась с Женькой, и они вместе побежали в школьную библиотеку за новыми учебниками. А через два дня Оля вместе с Женькой в белых фартуках стояли на школьной линейке, начался учебный год со своими радостями и печалями, маленькими победами и поражениями.
Раза два после возвращения Оля хотела написать письмо Злате, но клочок бумаги, на котором был написан адрес куда-то исчез из кармана платья. И только белый плоский камушек еще неделю лежал под Олиной подушкой.
Когда мама перестилала постель дочери, она нашла ее маленькое сокровище, хотела выкинуть, но передумала. Женщина бросила камушек в коробку из-под обуви, где Оля хранила порванную цепочку, статуэтку воробья, с отбитым клювом, сережку, пара от которой была потеряна, пустой флакончик от духов и прочие нужные ей вещи.
А еще через год у нее появилась родная сестренка. Маленькая, забавная, дома стало больше и радостей и хлопот. Оля гнала от себя воспоминания о Злате, тем более что к ним примешивалось чувство горечи и вины. Потом Оля впервые влюбилась. Это новое, неожиданное, трепетное чувство сделало все другое второстепенным и незначительным. Воспоминания о темноволосой Злате ушли в небытие.
Лет через двадцать после того августа, когда жизнь Ольги на три недели пересеклась с жизнью Златы, она, сама уже дважды мама, помогала родителям готовить к продаже их квартиру. Вот тогда из кладовки, с самой дальней полки извлекли на свет божий старую запыленную коробку с некогда дорогими детскому сердцу сокровищами. Ольга безжалостно выкинула все кроме плоского беленького камушка с тоненькими розовыми прожилками.
На прошлой неделе, во время обеденного перерыва, Ольга показала мне фотографию удочеренной девочки. Через много лет она сдержала данное когда-то давно обещание. С экрана телефона мне улыбалась кареглазая девчонка с растрепанными ветром темными волосами.