«Кто эта девчонка?58» Дверь распахнулась, Лиза влетела в комнату Элеоноры, и они обнялись:
– Девочка моя… Ангелочек…
– Элечка, я демон, ты забыла?…
Элеонора покрыла ее прохладное щеки поцелуями.
– Ну что? Расскажи, Лизка.
Лиза улыбалась и молчала смотрела в черные глаза, пока она гладила ее волосы.
– Ну что? Что? Скажи…
– День рождения прошел хорошо. Мама позвонила Валерию Яковлевичу. Страдает… Голодная, холодная, в больнице, просится назад… Он сразу позвонил и проверил – мама сделала вид, что её избили, но сотрясения нет, просто лежит… Выгнал он её. Дядя Паша выгнал мою мать. Сказал, что она даже не стеснялась, называя его старым, никаким, грязными словами… В ту ночь она не стеснялась говорить со мной, он всё слышал. И потом у них произошел скандал, выгнал.
– Ночью.
– Господи, да… Я не знаю, что мама ему наговорила, но он утром в день рождения Кати позвонил и сказал, что они потом еще раз встретились в кафе, у нас же разница во времени. И только потом она пошла в больницу избитая, а он её не трогал. Вытолкал из своей квартиры и дал немного денег. Представляешь, мама догадалась ему рассказывать, как ненавидит нас всех… Он позвонил еще и отцу, попросил прощения, что выгнал его бывшую жену. Сказал, что с него хватит.
– А мой отец… Что он сделает?
– Что? Ничего больше для неё положительного делать не будет. Ради меня был очень милым, как всегда. Сказал, пусть ищет новую любовь. Пускай к своим подружкам обращается… если они остались. Он прислал нам запись разговора. Мама была спокойна, как будто ничего не произошло, и это было нормально, что с тобой хотели сделать, с нами со всеми… «Послушай, птичка. Ты должна убедиться, что она всё знала» - вот что Валерий Яковлевич мне сказал.
Елена на записи начала радостно смеяться:
– Назвала его старым им по тен т ом, и снова одна! Поверить не могу, Валер!
– А ты поверь, теперь всё будет для тебя по новому, так, как еще никогда не было.
– Валерочка, я г о лая и без денег, даже вещи мои он сказал отвезет куда-то в благотворительный фонд, а драгоценности отправит тебе с курьерской службой. Опись составит. Совсем уже чокнулся… Ненормальный, невменяемый работяга. За кого ты меня выдал, Валер?
– Во-первых, не выдал, а вышла добровольно. Во вторых, я тебе не Валера, так меня могут называть только свои люди, близкие. Это всё? Мы все сменили номера, старушка. Я последний остался.
– И Маша. … Да?
– Машка наш человек. Ей Матвей Матвеич смог объяснить, что случилось. Девчонка поплакала на его плече, но согласилась, что ты зверь и можешь ему навредить, в тюрьму посадить, оклеветав. Ничем не погнушаешься.
Они обезопасят себя, разъедутся. Из-за тебя Машенька разлучится с любимым на долгие три года. Отпустила любимого человека. Из-за тебя. Из-за твоих посланий и угроз.
– Валер, перестань. Я ничего бы никому не сделала. Собака, которая лает - не кусает. Ты же знаешь... Забери меня отсюда.
–Ты должна мне всё объяснить, я слушаю.
– Да всё уже объяснила. У меня нет ничего обличающего. Я чиста, а слова это просто лай собаки... ты простил меня давно и за всё.
– Понимаю, ты в Новосибирске, она в Москве. Она отправляет тебе какой-то исходник записи, и ничего-то ты не знаешь. Как это - звезда и не в курсе, что за её спиной исполнители творят.
– Совершенно не в курсе. Даже не видела, что там есть.
– Где? На двадцать втором этаже? Тебя обманули. И крепко подставили, стареешь, ум отказывает, тебе конец.
– Меня не обманешь, я сама кого хочешь...
– Так много лет болел тобой. до такой степени, что представить не можешь. Я просыпался и разговаривал с тобой. Засыпал и тоже разговаривал. Когда ты спокойно жила со своим мужем, я говорил тебе, что никто не будет любить тебя так, как я… Что у меня одно желание – сделать тебя счастливой. Я забросил свою дочь, верил тебе и делал всё, чтобы угодить. Я не разговаривал с тобой только когда звонил тебе, ... я молчал, потому что ты не брала трубку. У меня в голове была навязчивая мысль о нашем браке и удочерении Лизки. Как я мог так любить тебя?
– Прошу, не надо о грустном. Хочу тебя ... увидеть и обнять, поцеловать. Давай мириться.
– Я говорил тебе, что ты зря не согласилась на моё предложение? Говорил. А сейчас очень рад, ужасно доволен. Потому что понял до какой степени ты отвратительна, ты бесподобно отвратительна. Я хочу тебе сказать, что ты не представляешь никакого интереса. Я дышу абсолютно свободно, избавился от своей мании. Пытался не замечать чем ты была - бездушной женщиной которая за все время, что я тебя знаю, не захотела подарить хоть немного любви, дочерям своим хотя бы. Ну чуть-чуть любви. Не представляешь насколько я счастлив без тебя.
Все еще помню, как заставал свою дочку в таком состоянии, в каком долгое время находилась твоя.
Запрещаю тебе приезжать и ложиться у нас в ногах. Мы всё уладим, в тюрьму ты уже не сядешь. Не прикоснусь к тебе, потому, что паршиво. Ничто тебе не поможет. Но работать и где-то жить тебе придется.
– Мне нужны деньги.
– Иди на биржу труда. Обратись к своим друзьям, такие женщины меня лично больше не интересуют. Дети предупреждены.
– Валер, ты должен быть в курсе, что я написала письмо, на случай, если меня у бьют, что это сделал ты.
– А тебе не будет фиолетово после того, как я тебя прикончу?
– Ты? Ты… будешь настоящим ...мужчиной, всё у тебя получится только со мной. Последние годы я считала тебя бесполым… Ты же ни с кем не жил... Но я же поняла, что ошибалась. Будешь настоящий мужчина, и я смогу тебя в этом убедить… это было бы лучшей благодарностью за всё. … Я сделаю всё возможное, чтобы ты снова владел своим телом.
– У меня есть женщина. Я встречаюсь с ней регулярно никогда не прекращу этого делать. Она живёт в доме, который лучше чем мой, потому, что это моя лучшая благодарность за всё. Она – моя женщина, которую я уважаю, она честна со мной, дарит мне то, что нам нужно и улыбается при встрече. Хотел её счастья, не повезло, немного ей не повезло… И она всё для себя решила – как настоящая училка. Преподает и занимается научной деятельностью, много читает. Она умна, проживет и без меня, но я привык её баловать.
А насчет бесполой непривлекательности... У неё врожденный дефект анатомии, не может иметь детей. Но она их любит, и дети любят её, очень. Настоящий человек, женщина с большой буквы.
– У тебя … на лож ни ца?
– У меня подруга. Она умеет хранить секреты. Когда я говорю с ней, вижу, что думает она о своих секретах, вижу, как отстраненно улыбается. И это мне нравится. Я иногда называю её Марта. Мы познакомились в марте, не случайно.
Лена, я первые три года мучился в ожидании, что ты уйдешь от мужа, три года исполнял твои… указания, подчинялся, чуть не погубил детей. После знакомства с Птичкой, я выбросил фотографию жены и не так давно на её место поместил её фотографию. Не твою… Ты – чужая, чужая жена, чужая тётка. А она - своя. Почти жена.
– Ты предлагал мне выйти замуж совсем недавно еще раз… Но ты бы не женился на мне... Думаешь, я это не понимала?
– Ей я тоже предлагал. … Я бы не женился на тебе, предложение делают один раз от пылких чувств. Когда ты мне отказала сто лет назад, я всё понял. Не любишь. Ты никого не любишь, даже себя.
– Я вернусь.
– Да, такое возможно. Но мы – стена. У нас есть охрана – мой дорогой друг, который всегда придет на помощь. У него была самая нелегкая жизнь и сейчас она не легче… Я уважаю его безмерно и безмерно люблю. Он каждый раз спасает мою дочь… И твою дочь. Живи в своем мире, на своей планете. Я подожду, когда твоя далёкая планета разлетится
к ч е р т я м. Недолго осталось… совсем недолго.
– Мне нужна компенсация. У меня нет жилья и денег.
– Ты продала вашу квартиру? Зря.
– Мне надо было на что-то жить! Я давно её продала!
– Ты проиграла её.
– Возьми меня к себе, Валер. Ты не пожалеешь, я буду… ухаживать.
– У меня семья, не могу и не хочу.
– Мы еще встретимся, клянусь, я приеду..
– В следующей жизни. Ты начнёшь новую жизнь в следующем году! А эту уже начала, когда первого января призналась своему «сводному» мужу, что ты его не любишь. И, не сомневаясь, подала на развод.
***
Эльза, помолчав, сказала твердо, уверенно:
– Она отстанет. Я в это верю. Никто её не убьёт, не бойся. Но и не пустит к нам… Никогда!
Мгновение смотрела в наполняющиеся влагой глаза Лизы, потом порывисто обняла, крепко, целуя в щеки по-сестрински:
– Я тебя люблю, Лизка. Я – твоя мачеха, поняла? Всё для тебя сделаю… Для тебя и Машки.
– Я тоже верю, Эля! Отстанет, одна она слабая…. Люди расходятся, будем жить с мачехой. Как хорошо, что ты жива… У меня никогда не было такой подруги. И такой… заботливой.
– Да я за тебя бить буду, как джигит.
– Обещай, что больше никогда не будешь думать о таком! Даже думать, Элечка.
– Не буду. Я не хотела, я не хотела этого. Знаешь, как мне жить хотелось??? … Как же мне хотелось жить… Мне всегда хотелось жить, Лиза.
Но так я могла бы ценой своей жизни … оградить вас от всей этой мерзости. И Виталий, наши дети никто бы не узнали, кто я такая. Какой девчонкой была. Кто эта девчонка, помнишь? Когда мы познакомились с Максом… Кристина… она тоже все время повторяла: «Кто эта девчонка?»
Она все время это спрашивала про меня тоже. Призналась я, чья дочь. Мой отец не был страшный бандит, но очень крутой и в то время... думала, что связан с криминалом, все они связаны так или иначе. Я – единственная дочь, наследница.
Я во всём этом виновата…
Когда они захотели моего наследства, у каждого был свой путь. Они все действовали в своих личных интересах…. Было много разных схем прохождения игры… Интерес разгорался… Если бы ты не появилась, я … не вышла бы замуж за Макса позже. И уж тем более второй раз.
Все время откладывала, встречалась с Матвеем. Сомневалась.
Ведь это хакер ускорил свадьбу. Я всё и всегда откладывала, на три года затянули… А он меня убедил, что надо быстрее…
Мой отец бы погиб от рук хакера или Кристины которым он начал бы полностью доверять после этой свадьбы. Родственники, семья.
Я вообще должна была погибнуть в пене морской в наше свадебное путешествие. Оба должны были там… скончаться, не вернуться. Я – себя порешить, Макс… А потом и отец, и моя родная мать … И в итоге - Кристина - наследница.
Кристина, возможно, брата хотела оставить в живых… Если бы без тебя просто играли дальше.
Все бы погибли. Она вернулась, чтобы завершить игру победой, своей победой надо мной, но я не понимала, что это она, думала - твоя мать.
Я напилась, чтобы … было не так страшно.
Она написала сообщение, что хочет видеть это и смотрит через бинокль из дома напротив. Отправила ей в ответ: «Я готова».
Но не прыгнула... а почему? Сначала меня успокаивала мысль, что я деда увижу. Увижу сразу Сергея Тимофеевича… Увижу его сразу, как только наступит темнота…
Я представила его, как он идет ко мне встречать, возле того дома в деревне, как обнимает своими тёплыми руками, называет космическим десантником, обнимает, гладит. Потом отстраняет, смотрит в глаза и улыбается. Потом, как мы с ним сидим с удочками и разговариваем… вечность… у нас будет целая вечность.
Но мне снова очень резко стало страшно, это – рай, а
с а м о у б и й ц ы в рай не попадают… Я так и буду бродить в темноте…. И не увижу его никогда. Услышала, что звонит Матвей и взяла трубку. Ой, как же я орала… как я орала… Думала, что с ума сойду. Я не знала, что делать….
– Кристине будет пожизненный срок. Она прикончила человека… Поселилась в доме напротив и усыпила старика, который её пустил к себе. Передозировка снотворным… Сама призналась, я не знаю, как Иванцов это сделал, но он сразу его нашел. Она жила там и наблюдала, как сна й пер за домом, окнами. С чего-то решила, что там живёт Макс. А потом поняла, что никогда свет не горит
– Вот... захотела со мной так покончить, как будто я сама. Отец сказал твоей матери, наверное. Что Макс там живёт с детьми, а не у него, чтобы не таскалась к нему, если сбежит. Макс же на самом деле там жил какое-то время, недолго…
– Очень жалко человека, кого она просто так, вот, просто он ей мешал или был свидетелем. Пускай таких женщин в дом.
Жестокая она была всегда...
Полина не вернется. Когда она узнала – испугалась. Думала – это инструмент шантажа, чтобы получить много денег, все деньги, которые возможно. Хотела тоже … долю.
Я звонила ей сама, Матвей не захотел…. Мне кажется, что она никогда до конца не осознавала ужасных последствий…
– Она тупая. На самом деле совершенно тупая курица. Пиарится…. Видеть её не могу. И Ксюху видеть тоже не могу… из-за неё.
– А Сашеньку?
– Его счастливая мордаха пугает… Он совсем дурачок?
– Он любит Ксюшу…детей… свой конный клуб открыл. Болеет скачками, готовит скакунов, покупает их по всему миру… Жеребят выращивает. Он увлечен, Эль, с детства, а ты знаешь, что есть кобылка с твоим именем? Элеоноро. Рассказал Матвею… Так и подписано… Она двух жеребят принесла уже. Мальчики породистые… – Лиза улыбнулась. – Они вернутся все. Родители его тоже, надоело отдыхать… Дети растут, три языка уже знают.
***
Елена пересекла знакомую площадь и подошла к супермаркету. Выписавшись из больницы взяла адрес у санитарки, её обещали пустить, предоставить ночлег. Она стала подниматься по скользким ступенькам в магазин, чтобы купить конфет, хлеб с маслом и кефир на ужин.
В квартире были две маленькие комнаты. Старик, который её впустил пожевал своим впалым ртом, удивленно улыбнулся:
– Такая нарядная и негде жить? Что ж ты девка, мужика найти не можешь, к старику селишься?
– Выгнал меня мужик. За дерзкий характер…. Не любила его.
– Ты смотри мне, дерзость не потерплю. Так, что там у тебя в сумке!
– Кефир, молоко, хлеб черный, белый, масло сливочное и конфет коробка для вас. – Сердце у неё, вдруг, оглушительно забилось, глаза налились слезами и плечи задрожали. – Избил он меня. Унизил.
– А ну, покажи! Не верю! Такую женщину самоуверенную никто не бьёт. Зашла, как к себе домой сумку протянула привычным жестом. Не верю. Обувь не снимаешь, не оглядываешься… Врёшь, никто тебя не бил.
Елена с пылающим лицом начала снимать сапоги.
Старичок сверлил её глазами. Потом, как прыгучий заяц-русак поскакал на кухню, чиркнула спичка, звякнул чайник.
– Дедуль, а где? Какая комната? – окликнула его Елена.
– Иди сюды. Иди… погляжу на тебя и решу, будет тебе комната или пойдёшь восвояси.
– Вы правы, иду… – устало согласилась Елена, вспомнив, что квартира родителей была лучшим пристанищем.
Она прошла на кухню, где старичок уже укладывал кефир в старый холодильник.
Кухня была на удивление чистой, по-женски уютной. Гжелью заставлены все верхние полки, пустых бутылок не имелось, над столом висела неплохая люстра, мебель, уголок чистое дерево, скатерть клеенчатая чистая. Она присела.
– Ну рассказывай, как до такой жизни докатилась. Дети имеются?
– Две дочери. Замужем. Не нужна я им…. Никому не нужна.
– А что ты сделала-то? Когда стала не нужна? Вчерась?
– Давно.
– Прохиндейка стрекоза, лето красное пропела. Иди вон, живи, сколько надобно.
– Можно я лягу? После больницы ноги не держат.
– А, – махнул рукой старик, – ложись.
– Николай Трофимович, я буду тихой.
Голова её утонула в подушке. Она была пуста, как коробочка от мака, никаких мыслей. Звенящая пустота нарастала. мысли начали появляться неприятные: Полина заблокировала, Павел нецензурно выругался, брат извинился и сказался занятым с внуками…. Обещал прислать денег. Подруги… всё узнают от Павла. Развод состоится через месяц, автоматически разведут. Место прописки – квартира Павла, выпишет после развода…
Взгляд уперся в люстру, обшарил комнату…
«Я человек. Женщина» - повторила себе Елена и снова закрыла глаза.
Она надеялась, что с ним все случится. Но тело угасало от тоски. Лицо было молодым, а тело угасало неминуемо…. Испуганно забилось снова сердце.
Рита… Его жена… Максим одел Маргариту в брендовые шмотки, научил ходить по салонам-магазинам, уговорил учиться и что? Она жила с каким-то китайцем Мао. Студент, ни гроша за душой, чему он там её учил? Лапшу варить и маслом сдабривать. Лучше бы домой вернулась... У меня ключ есть, вернуться что ли в родительский дом...
Рита. Бедная Рита… Отмучилась?… Никто еще не знает…
Елена вспоминала её светло-каштановые волосы, сжатые губы, настороженные глаза: «Я отомстить не хочу Максиму, он просто … помог. Я сама хочу попробовать пожить. Лишь бы не лез, не мешал. Денег много накопилось, мать вклады открыла, на проценты жить будем. Хочу работать… Детей не хочу больше…» Рита рассказывала, что познакомилась с Мао на ступеньках кинотеатра – предложил билет купить и компанию ему составить. Привез к себе и стал называть Марианной. Мао и Марианна…
«Боялась она, боялась. - думала Елена, - Ох, как боялась Рита эту Кристину, и правильно боялась. Мальчишка должен был остаться единственным наследником. Максимка… Максим Максимыч… Что же она? Успела? Успела или нет?»
***
Мать Маргариты позвонила, когда все еще спали, звук у телефона был выключен, поэтому Макс не услышал… Он обнимал младшую дочь, которая была очень беспокойна и весь вечер капризничала. Утром набрал, чтобы сказать, что подал на развод и услышал её равнодушный голос:
– Максим… Марьяна сильно пострадала... лежит наша девочка, лежит присмерти.
– Что?
– Я в Москве в гостинице. Сейчас еду к ней. Её сбила машина, при с м е р т и лежит... Возле станции метро Сокольники на проспекте сбила… Толкнули её, или сама не удержалась… Ты приедешь?
Макс поехал. Документы при ней были, телефон матери в экстренных вызовах – быстро дозвонились. Мать пока собралась, пока договорилась, поехала на поезде в купе проводника. Заселилась в гостиницу, еще день ждала, когда вызовет следователь, так как Риту толкнули.
В её телефоне нашла новый номер Макса, и тогда только позвонила мужу законному, о котором рассказала другу и сожителю. Мао искал её, обзванивал больницы, когда Рита к нему не вернулась. Он был там, когда мать её пустили в палату, ходил за врачами с потерянным видом, поздоровался и присел в поклоне.
Макс в одиночку плакал в машине, когда ехал. Хотел, чтобы она выжила. Он не мог проститься с ней.
«Ритка…. Как она хваталась, как целовалась до помутнения в глазах… Как встречала нарядная, накрашенная, книжки читала, на моём матрасе спала… Ласково просила: «Научи меня, покажи, как лучше», по-детски хихикала от щекотки… И так тяжело воспринимала детей, Лильку так ревновала, пришёпетывая: «Лучше бы не рожала. Лучше бы пацанчика родила. Всё не так, разлюбил, разлюбил меня папка твой». А потом сделалась равнодушная и злая… Искренность потеряла, захотела гулять… свободу почуяла и пошла… На прямых ножках, которые я целовал… гладил… Неправда, Ритка, я любил тебя, любил… И не обманывал никогда… Всегда честно, старался быть мужем хорошим, обидно было. Так часто было обидно от того, что не даёшь любить сильней, держишь взаперти. Не приходишь ко мне. Сладкой радости не даёшь, как мать твоя грубо отталкиваешь… Ритка моя, прости, что был таким мужем. Прости… Живи еще, живи, Рита… Была бы счастлива, не случилось бы такого…»
Мао, казалось, впал в тяжелый столбняк, а у Максима душа почти онемела от неожиданной трагедии, как представил, что они хоронить повезут в деревню. Мать Маргариты обняла зятя, не ставила в укор, просила детей вырастить, если в себя не придёт.
А еще показывала её счастливое лицо с Мао на фотографиях.
Он винил себя.
Виталий, Эля, Нелли Николаевна, Валерий Яковлевич тоже приехали.
Детей оставили у Лизы с Матвеем.
Макс обещал ей подарить лилии, анютины глазки и … маргаритки. Много, много цветов. Только бы поправилась
«Ты очнешься в больнице в цветнике, дорогая. А тот, кто толкнул тебя… будет гореть пламенем» - сказал Макс, увидев её с аппаратами всю переломанную в бинтах. Машина протащила её на скорости.
Пока они были в больнице, у дознавателя сидела Кристина, и, понимая, что все равно ждет пожизненное, хвасталась. Да, это она назначила встречу на другой стороне улицы. Да, это она пришла переодетой в шубу, в огромной ушанке, в очках квадратных, а затем бросилась прочь, стянув шапку. Одежду во дворе сбросила рядом с контейнером для мусора и убежала налегке. Никто не догнал, свидетелей и без неё хватало.
В последний момент Маргарита обернулась, их глаза встретились, рот у неё сжался сильнее, руку протянула, чтобы схватиться… Кристина подтолкнула какую-то бабу с большой сумкой, чуть сама баба за Ритой не полетела. Пока машины мчались мимо все напуганные смотрели только вслед. Кристина того и дожидалась, когда скрип тормозов следующих авто отвлечёт, она была уверена, что тряпичная кукла не выживет или останется инвалидом.
Играть ей всегда нравилось. Задание «прикончить жену», которое сама себе дала, написав сообщение с телефона какого-то пьяненького подростка, она выполнила. Попросила позвонить, написала, и сразу удалила. Вернула мобильный с улыбкой чеширского кота, а паренек и не понял ничего.
Вечером, в день их возвращения из больницы Лиза была прекрасна и молчалива: атласные локоны ниспадали почти до пояса, щеки алели, глаза блестели от слёз. Ей было жаль Риту и очень страшно от того, что Кристину могли не поймать. Как хорошо, что Матвей быстро нашел выход. И Дмитрий прислал всех людей, кто был поблизости, даже сам как-то успел. Только Риту они не успели спасти.
Элеонора восхищенно покачала головой:
– Ты красавица… Хорошо, что не поехала, все равно только Макса и отца пустили, мать. Мать её не плакала, Макса обнимала… Отчим, братья и она спокойные, как четыре танка. Приехали чуть ли не хоронить, состояние тяжелое... А мы с Нелли оставили там свою часть души… Она спела, я сплясала, правда в коридоре, Макс от нас поцеловал. Её парнишка молоденький, такой милаха... Завтра еще поедем…
– Я люблю тебя, бабушка. Твои песни оживляют. – с придыханием сказала Лиза и обняла, помогла раздеться.
– Как там мои детки?… Конфетки...
– Я люблю тебя… – Макс обнял её дивные юные плечи: – Всё так неправильно… ужасно хочу всё вернуть… Останусь с ней там, когда пустят, буду рядом... помогу.
– Да, ты поможешь её оживить. А в другой больнице был?
– Еще нет, мы сразу сюда. Она не знает, что случилось. … Пока не могу, Лиз, я завтра поеду. Наверное, завтра. Я не забываю её, помню каждый миг, что провели вместе. – он еще раз прижался губами к макушке Лизы и отпустил. С теплом обнял и спокойно выпустил из рук.
Матвей зашел с улицы с Валерием Яковлевичем что-то горячо обсуждая. Жесткий мужской разговор, серьёзные оба.
Макс так спокойно вести себя с мужиками не мог никогда. У него было неосознанное чувство, что истинное тепло и добро - женское. Женщин он любил всеми своими душевными силами. Его искренне хвалили женщины, им гордились женщины, его успехам радовались женщины, они же и посмеивались, они ругали. А он жить без них не мог и в мужских разговорах не находил удовольствия, успокоения. Он всегда напряженно вдумывался, переживал, что ему сказать, волновался, как перед начальством.
Макс поцеловал дочерей, которые уже спали в комнате у Катерины, и поехал ночевать на такси в квартиру свою. Ключей у него с собой не было, но он надеялся пробудить соседей. Хотел посмотреть не осталось ли там каких следов пребывания Риты, хотел найти, что может помочь. Соседка, узнав, что случилось отдала ключи и обняла его.
Платья праздничные висели в шкафу на вешалках, сапоги новые в коробке, осенние. Туфли с босоножками на низком каблуке. Он увидел расческу массажную и две заколки, духи, помаду… Понюхал духи – слезы вновь полились. Прошел в единственную комнату своей квартирки, которая ожила с появлением Риты, уткнулся лицом в диванную подушку, и запах её духов, душу схватило тисками.
Что-то звякнуло на подоконнике о стекло, как упавшая льдинка–сосулька.
Макс поднял голову - заколыхалась занавеска.
– Рита, ты здесь? Рита, Риточка, скажи, ты здесь, дорогая? Вернись. Вернись немедленно в свое тело, если это ты .... Завтра я к тебе приду и поцелую. Прости меня, Ритка… Я любил тебя, честно любил. До самого последнего дня, пока мы не расстались, любил…
Он подошел к окну и посмотрел во двор со второго этажа. Никого ночью не было видно.
На подоконнике увидел книжку, начал перебирать странички, а в ней письмо её почерком, сбивчивое… Любовное. Он осторожно дрожащими руками взял его и стал целовать буквы, написанные неровно, наискосок, второпях, с зачеркиванием, но родной рукой, потом лег на сложенный диван одетым и закрыл глаза.
«Это всё, что останется… после меня. Это всё, что возьму я с собой…» - в голове зазвучала любимая песня Риты.
«Неправда! Ты выживешь, и сознание вернется! Ты будешь жить еще лучше! И парень твой любит, с ума сходит, пальцы твои целует, на своём языке шепчет молитвы и заговоры. Ритка, вернись, не вздумай умирать, ты еще его в деревню не свозила!…»
Две недели спустя она открыла глаза. Макс сидел у изголовья и четко читал ей стихи прямо в ухо.
В ногах спал уставший Мао, облокотившись на кровать. в руке у него был зажат конспект лекций, он уснул, когда читал и массировал ей пальцы ног, которые торчали из под гипса.
Повязку на голове сняли, осколок сразу удалили и прооперировали, как только Валерий Яковлевич нагрянул. Но Рита была налысо обрита и сверху швы закрывали медицинским дышащим пластырем.
– Что ты здесь делаешь? Голос твой противный... Оставь меня в покое, Максим. Я ... ой... ой... что это, не могу пошевелиться... Пить...
– Ритка! - воскликнул он, вскочил с стал трясти Мао, которые свалился со стула и тут же встал в стойку обороняться. - Мао, она разговаривает! Узнаёт! Голос... противный. - он засмеялся. - А я специально такой противный! Ритка, Риточка, наконец-то! Привет! Пришла, вернулась. Ты лежи... Не шевелись, у тебя там всё немного поломалось, но уже скоро...
– Я что, опять? Это ты меня сюда? Опять залечить хочешь?... Ах... Мао... дорогой мой, ты здесь?
Макс кивнул пареньку и вышел из палаты, принялся звонить всем, сообщать, что мозги на месте.
До самого дня родов они с Ангелиной встречались только в холле больницы. Она очень хотела родить здорового ребенка, но всё было так нестабильно, так нехорошо, с почками началось что-то нехорошее, она разволновалась сильно. Рекомендовали лежать и Ангелина не рисковала. Лежала, ждала.
Больше она ни разу не плакала. Ждала Макса после работы и ровно пятнадцать минут обнимала не отрываясь. Они и не могли друг от друга оторваться, если бы не часы на стене. Ей надо было лежать в покое… Она целовала его, пряча глаза и уходила. Макс не понимал, почему Ангел так себя ведет, но тоже хотел, чтобы ребенок не пострадал от их желания быть рядом. У неё немного отходили воды и было в организме что-то не совсем так, как бывает в норме.
Макс вспоминал, как Ангелина вышла к завтраку, мучаясь от невыносимой тошноты и спросила: «А сколько стоит номер в этом дорогом отеле?»
Она не поняла, что это собственный дом Валерия Яковлевича, думала, что, как на море – семьёй снимают комнаты, и ей выделили на втором этаже, временно, на праздники. Призналась, что ей ужасно страшно, что её взяли к себе такие богачи, у которых дом, как гостиница большой.
В смущении признавалась, что хочет родить спокойно, а отцом, конечно, он будет записан, но ей очень не по себе жить в этом доме, волнительно.
***
В марте Рита начала поворачиваться, но подниматься ей еще никто не позволял. А маленькая Ангелина заметно потяжелела, пополнела, отекла. Родители прилетали к ней на один день, Макс встретил их в аэропорту и повёз к дочери, они к нему отнеслись очень настороженно, но больше волновались за дочь.
Вскоре роды случились, преждевременные, на седьмом месяце. Акушерка спросила Ангелину, кому звонить, потому, что роженица не брала в руки предложенный телефон. Узнав, что девочка крошечная и будет лежать в отделении еще не меньше месяца, пока не наберет вес, она заплакала и попросила пока никому не сообщать.
Акушерка непослушно позвонила Валерию Яковлевичу и поздравила с рождением его внучки.
Ангелина решила, что ребенок может не выжить или остаться больным, начиталась. Слезы заливали её в три ручья. По какому-то внутреннему порыву она назвала девочку Елизаветой и стала представлять её живой смеющейся красавицей, с которой они вместе идут в институт, где Ангелина Павловна преподаёт. Мама на работу, а дочка на лекции… Двадцать второе марта. Самые весенние дни, когда с самого утра просыпаются ручьи. Солнце яркое светит, дни, когда даже еще только начинаю проклевываться листочки, а снег еще не сошел до конца и белеет между деревьями.
«Настоящая, истинная любовь не умирает во время разлуки. я буду еще лежать здесь, как и мой ребенок... – думала Ангелина, - А настоящая любовь становится со временем только сильнее. Пусть он не разлюбит нас, не придет в себя».
Она любила по-настоящему, много лет чувство не проходило. Сердце замирало, когда он обнимал, но только одно её сейчас сводило с ума – чтобы ребенок выжил и был здоров. Сейчас любовь к мужчине была зыбкой, как туман, а страх за ребенка ярким, как ослепительная молния.
Валерий Яковлевич позвонил отцу Ангелины и на работу Максу. Он добрался до роддома первым, Надел халат. Его повели по коридору и пустили в палату, где лежали на боку три женщины, одна из которых была совершенно незаметная, худая, как подросток, измученная слезами и дрожью.
Увидев его, она чуть приподнялась и сказала:
– Жива, Лизочка жива.
Он взглядом похвалил и стал ворчать:
– Какой ты все-таки незапланированный птенец... Тебе дочь показали? Отцу я твоему сам позвонил, ему тоже. Приедут. Что смотришь?
Он подошел и погладил по голове.
– Не показывали… нет, не показывали, – заплакала Ангелина, - только мельком увидела крошечная… она с ладошку… она…
– Дорогая, она не может быть с ладошку, ты точно была без очков. Глупая темная лошадка, – прошептал он. – Сейчас привстанем и пойдем поглядим.
– А вы кто ей приходитесь? Мы думали она без мужа рожала. – сказала одна из соседок. – спрашивали замужем или нет – молчит. От кого ребенок-то, неужели от вас?
Он не удостоил ни ответом, ни взглядом. Они пошли смотреть на «инкубаторских утят». Потом Ангелина долго плакала на его груди.
– Ишь ты, какой утёнок желторотый у тебя. Скоро будет Елизавета Максимовна, да? И не узнаешь… Молоко готовь… не забывайся, ты теперь – мать. – шептал Валерий Яковлевич, - Птичку родила. Пусть утёнок пока в лебедя превращается, а мы подождём.
– Она моя… – произнесла Ангелина, – Она красивая? Скажите! Пожалуйста, скажите, что она красивая! И всегда такой будет, а не как я… Пожалуйста.
– Ты такая дурёха… Красота она в другом, дурёха ты, – пробормотал он. – Что, разве не все дети красивые? Моя Норка тоже была красивой черненькой куклёхой. Да, страшная, но… красивая. Моя потому, что. И у тебя красивая. Я таких больше всего люблю, как ты – маленькая и … умная, от этого еще больше красивая. Только не полней – колобок на ножках из тебя получится, такая фигура не терпит полноты. Живот будет и ножки палочки. Бегай со мной, а когда помру – с Максимкой бегай. Готова к встрече? Сейчас мы с ним поменяемся. Иди в палату, жди.
– Сюда нельзя, пусть... не идет. Я страшная такая...
– Пускай поглядит и на страшную… С его обаянием ты быстро в красавицу превратишься. Хоть бы сообщением обрадовала, что отцом стал… Ну ты что? Что с тобой такое, помрачение рассудка?
– Мне показалось, что она не дышит и не кричала она, только хрип и всё…
Макс пытался проникнуть, передал в окно роддома букет роз, пакет с едой и воду минеральную. Пытался пройти через приемное отделение, но никак не мог понять, куда ему бежать, к какому лифту. Он ужасно хотел видеть дочь, Ангела поцеловать в губы.
Валерий Яковлевич позвонил и спросил сурово:
– Где тебя че р ти носят?
– Я бегаю тут, в приемном, не могу понять куда.
– Бегает он! Направо налево, прямо и на лестницу. Жду у входа в отделение с халатом. Максимка, быстро. Она у тебя в палате трусит. Слаба, но не сломлена. Девчонку видел – страшно красивая, как ты. Еще одна наследница у меня появилась.
Макс вошел в палату и сразу упал на колени – Ангел лежала в голубом вафельном, как полотенце, халате, маленькая, всю иссушенная слезами. Лицо узкое, глаза впали, совсем не такое пухлое лицо и губы отёкшие, как он привык видеть в последний месяц.
Женщины разом приподнялись, рассматривая симпатичного посетителя.
– А это кто?
– Муж. Ангел, как ты, любимая?
– Проходной двор! – заворчала одна из соседок.
Он ткнулся ей в губы и зашептал слова радости, что хочет забрать их скорее домой, и заберет Ангела, будет возить её молоко сцеженное, рассказал, что всё он уже узнал, как это бывает.
Между поцелуями Ангел спросила, как у него дела, но он не сообщил ей и сейчас о трагедии, сказал только, что они поженятся и станут семьёй, жить будут вместе.
– А твоя жена? Она тебе дала развод? Я не хотела торопить… Но ты сам сказал…
– Мы расстались, миленькая моя, но пока нет. Слишком Анюта маленькая... Надо, чтобы Рита сама явилась и дала согласие. Придется еще подождать.
– А любовь? Любовь наша с тобой… не исчезла?
– Любовь… наша любовь растёт.
– Наша семья растёт… она будет счастливой… Я дочку назвала Лизочкой. Она будет красавицей, совсем не будет походить на меня, её все будут любить, она не будет птичкой в клетке… Мы можем так её зарегистрировать, я уже заполнила заявление, ждала тебя...
Когда Макс это услышал он понял, что совпадение просто нереальное. Он начал называть дочь Виолковой Лизонькой, целуя круглый живот в последний месяц. Почему то Виола была так созвучна с фамилией Лизы, которую он всегда знал. Вилкова Лиза... Не мог признаться, не сказал ни слова, а она чудом поняла… Макс снова и снова всматривался в её лицо, думая, какая удивительная ему досталась женщина: тепло от её маленького худого тела шло морскими горячими волнами.
Он забрал Ангела через три дня. Дочку им обещали передать в руки через три недели, когда вес достигнет того значения, что можно было не беспокоиться.
В день выписки малышей оставили с няней и Ольгой Ивановной, которая приехала взглянуть на младенчика и приготовила ей кроватку.
Валерий Яковлевич открыто заявил, что внучка у него размером с новорожденного щенка алабая, зовут Елизавета, что подтверждает его теорию о передаче мыслей на расстоянии, которой в совершенстве владеет Матвей Сергеевич, а теперь еще и Ангелина Васильева. После рассказа Макса он подумал, что крестным надо сделать Матвея по-любому.
Ангелина уже привыкла, обжилась, она сидела в уютных штанах и кофточке с круглым вырезом, но Макс жадно смотрел на неё. Обычно он всегда себя контролировал, но сегодня, когда опасность с ребенком миновала, в него вселился какой-то ловелас.
Именно поэтому, Ольга Ивановна шепнула, что пора забрать девочек на прогулку, а их оставить «поговорить».
– Нет, ну нельзя же так реагировать! Она еще после родов не оправилась, – захохотал Валерий Яковлевич, поглядывая на окна, где два силуэта слились в один, как только они с Ольгой Ивановной и двумя девочками вышли на свежий воздух. – В конце-то концов, а где мой кусок испеченного пирога? Я понимаю, что он еще сырой, пеку пеку, а все никак… Боюсь опять подгорит. Оль, ... понимаешь меня?
– Ты болтаешь без передыху, то пироги, то лошадки, то скачки, приплёл каких-то блох и старых обезьян. Сам-то себя понимаешь? Скажи прямо, татарин.
– Траур истёк? Паранджа снимается? Зубы не выпадут ко мне в рот если и поцеловаться попробую?
– Нет, это невозможно! Ты невозможный человек! Валер, ты просто ужасный нахальный тип! Ты сам одной ногой наступил себе на хвост и верещишь.
– Я? На хвост? Мой хвост еще пару лет будет точно в порядке.
Олька, осталось пару лет… А что, правда осталось? Я уж и не знаю.. забываться начал…
– Лек а р с т во-то принял?
– Оно кровушку разжижает. Ни на что не влияет… Или попробуем эликсирчику любви?
– Отстань, Валер, детишки на площадке.
– А мы на качельки пойдём. Я тебя покачаю, как в детстве папенька…
– Не было у меня папеньки…
– Не было? А-а-а... Хорошо, тогда расскажи, как там тебя стареющий муж качал…
– О, ты ж не отстанешь! Ну пойдем. Покачаешь.
– Оль, я серьёзно. – Валерий Яковлевич нахмурился. – Ты как Барбара Брыльска. Такая Брыльская, то есть близкая, я хотел сказать… Солнце моё в твоих волосах.
– Зачем тебе всё это? Зачем?
– Понимаешь, если бы мы с тобой жили в деревне, я бы к тебе с соседнего огорода бегал и помогал. Ты бы мне баньку топила, мы бы друг друга вениками... Хочешь сегодня в финскую баньку с вениками пойдём?
Для здоровья самое то! Самое лучшее - банька... Мне, правда, нельзя, но заради тебя, я пойду. И там же упаду скривив лапки на спину, как дохлый жук.... навозник. Ну это ты так думаешь. А на самом деле у меня на животе кубики и тело, как у Джеки Чана. Только я выше, стройней и глаза у меня красивые. Я лучше всех. Но так как ты не захотела жить поближе, вот… хочу к тебе переехать. На три дня. Помогу тебе … картину повесить, которую ты из алмазов вышивала полгода.... Ленивая такая... Могла бы и побыстрее вышить. Мы подружимся чуток, покружимся… Не буду про блох.
Или там у тебя дух обитает? Приходит к тебе по ночам в белом саване? Что-то сам себя настращал...
Давай ко мне, привози собак, будем в моём кабинете закрываться и на картах гадать.
– Ты что хочешь-то?
– Жить вместе.
– А что, сразу сказать не мог?
– А ты что, согласна?
– Нет.
– А почему? ... За что? – он поднял руки к небу, подражая дочери, как она передразнивала Макса.
– Нет, нет и нет. Что дети скажут!
– А мы тебе пластическую операцию сделаем, нос подлиннее, брови покрасим черным… Наголо побреешься... Что скажут… Скажут: «Кто это живёт со старым тигром? Что это за странну женщину он себе нашел…А она куда смотрела, ведь он же скоро издохнет!» Я пожить хочу. Пожить. Не дожить, а еще пожить. Дай мне чуть-чуть любви, у тебя же её море нерастраченной. И не ври, я все видел. Я приглядывал за тобой! Соглашайся, иначе крокодилам скормлю.
– Нет, лучше ты ко мне. Пластическую операцию сделаем! В нос тебе дам, потом наголо побрею вместе с бровями... Ох и разозлил ты меня!!!
– Ох и темпераментная ты моя... Иди сюда, мой бандерлог, Шерхан хочет отобедать...
P.S. 💖Спасибо за Лайк, комментарий, подписку и Ваше внимание!🥰
←Начало этой истории / Следующая часть →