Коллеги настояли на том, что повышение необходимо отметить. Кирилл пытался сопротивляться, но в итоге уступил уговорам. Грешно отказывать людям в желании повеселиться.
Отмечать решили на Женькиной даче. Незадолго перед этим Женя изложил Кириллу свои аргументы, почему нужно отметить это событие.
– В жизни человека, – говорил он, – не так много по-настоящему знаковых событий. Рождение, первый день в школе, выпускной, зачисление в институт или в университет, снова выпускной, день знакомства с будущей женой, свадьба, рождение детей…
«Родился, учился, работал, женился, помер, – мысленно подытожил Кирилл. – Прям как в китайской поговорке о том, что должен сделать каждый мужчина. Грустно осознавать, что твоя жизнь расписана по этапам.
Речь Жени была призвана поднять его дух. Кирилл улыбался и кивал, чтобы не обижать человека. Затем Женя сделал ему «огроменное одолжение», (так и сказал, делаю тебе, мол, огроменное одолжение) предложил отметить большой день у себя на даче. Отказывать стало совсем уже неудобно и неприятно.
Пришло много народу. На их с Олиной свадьбе было куда меньше гостей. Наверное, потому что на свадьбе присутствовали родственники с той и другой стороны, а на даче собрались все работники огромной компании по производству и продаже цифровой техники. Кирилл не всех из них даже по имени знал. Здесь собрались его коллеги (скоро они станут его подчинёнными), их знакомые, знакомые знакомых и так далее.
И они были ужасно шумными. Кирилл совсем не ощущал себя виновником торжества. Скорее заложником. Он никогда не слыл человеком компании – хоть это в его жизни не поменялось.
К счастью, все хлопоты по приготовлению пищи и взял на себя Женя. Коллега очень старался, чтобы всем было весело, особенно Кириллу. А Кирилл старательно изображал веселье, ведь таким его хотели видеть все эти люди.
В радостные минуты он представлял свою жизнь как прогресс. Прежде он был забитым и никому не интересным пацаном, а вырос в состоятельного, уверенного в себе мужчину, женатого на красавице. В грустные же минуты, такие как сейчас, Кирилл понимал, что в глубине души он тоскует по тем временам, когда был пацаном. Временам, когда не нужно было притворяться. Его многочисленные успехи можно свести к одному достижению, которое, как зонтик, включало в себя прочие достижения – он научился отменно притворяться. Быть таким, каким его хотели видеть другие. Нравиться людям. Вот залог успеха, а вовсе не упорство и сила воли, как пытаются это преподнести различные бизнес-коучи…
Поэтому Кирилл пил шампанское и улыбался. Слушал поздравления, жал руки и вместе со всеми произносил тосты. Изредка ему удавалось уединиться, и Кирилл предавался грусти, пока никто не видит.
***
Он редко звонил и писал родителям, не говоря уже о том, чтобы наведаться лично. Ему было каждый раз неловко с ними встречаться. Но в знаковые моменты жизни он набирался для этого сил. Как Женя и говорил, таких моментов было немного. Повышение по службе – один и них.
Он топтался у двери, не решаясь нажать на звонок. Глянь-ка, коврик поменяли – с зелёного на тёмно-синий. Его родители вообще любили перемены, что всегда раздражало Кирилла. Он прикипал к вещам, привязывался к ним душой, а родители вели непрестанную войну с тем, что по их излюбленному выражению было «рухлядью». В категорию рухляди попадало всё, что не выглядело достаточно новым.
Дверь открыл отец в шортах с утятами. Папа расплылся в улыбке и обнял сына.
– Сто лет тебя не видели! Совсем большой стал! Заходи, что как не родной.
Кирилл с опаской вошёл в прихожую, словно в чужой дом. Как он и ожидал, родители за последние два-три года снова сделали ремонт. Люстра новая, пол… Был ламинат, а теперь плитка. Ему всё сложнее узнавать собственный дом. Хорошо ещё, что планировку не додумались менять.
Мама вскоре показалась из комнаты. На ней было симпатичное домашнее платье. Да, мама и в домашней обстановке любила выглядеть красиво.
– Привет, – робко сказал Кирилл.
Мама тут же захлопотала, метнулась на кухню. Визит Кирилла был неожиданным, незапланированным. Он замахал руками, объясняя, что ничего не надо, он только что с гулянки. С трудом ему удалось уговорить стариков не закатывать пир. Ограничились чаем с бутербродами.
– Ну, рассказывай, – сказал отец.
Кирилл рассказал, каким он был упорным и ответственным сотрудником, годами трудился и вот его, наконец, заметили. Рассказал, каким он был хорошим мужем, как они с Олей провели отпуск в Сочи. То, что они хотели услышать, что любые родители, в общем-то, хотят услышать.
И не то, чтобы Кирилл не хотел делиться с ними сокровенным. Оно же не случайно называется сокровенным. Поделишься, и оно таковым быть перестанет. Недаром говорят, желания нельзя рассказывать, а то не сбудутся. Тот же принцип действовал и здесь.
* * *
В детстве Кирилл не расставался с книгами. Они позволяли ему перенестись в вымышленную реальность, красочную и занятную. Мама неоднократно выговаривала ему, что надо жить в настоящем мире. Кирилл кивал, а про себя думал, что мама не права: книжные миры были ничуть не менее настоящими! Самые лучшие из них были даже более настоящими, чем тот мир, который все привыкли называть реальным.
С возрастом Кирилл стал меньше читать не потому, что ему разонравилось. Стало попросту некогда. Само время с возрастом начинало течь иначе, превращаясь из вязкой растяжимой субстанции в стремительную реку.
Другим его детским хобби были прогулки на свежем воздухе. Оля считала глупым - вот так вот попусту терять время. Почему бы Кириллу в свободное время не заняться домашними делами? Или, в конце концов, не провести время с ней? Каждая свободная минута была для неё ресурсом. Хобби Кирилла, развлекательное чтение и прогулки, она рассматривала как непозволительную трату ресурса.
Порой он спрашивал себя, как его угораздило жениться на этой женщине. Вопрос риторический. Просто он не желал видеть в ней некоторые черты. Эти черты не были критическими, пока они жили раздельно и виделись раз в неделю. Он встретил обаятельную, чудесную женщину, и она по-прежнему такая. Отчасти.
Оля работала дизайнером интерьера. Её работа и другие сферы жизни не слишком отличались: она задумывала и воплощала проекты. На работе, в быту и в личной жизни. Кирилл подозревал, что он тоже был таким её проектом, успешно воплощённым. Оля говорила, что любит его, но глаза её при этом оставались холодными. Это была холодная любовь.
С ней, как и с родителями, Кирилл не делился своими потаёнными переживаниями. Однажды он попробовал.
Это случилось во время вечернего просмотра кино (тратой ресурса Оля это не считала). Окна были задёрнуты шторами, создавая приятный полумрак. Оля сидела, положив голову ему на плечо. В голову приходили мысли о том, что всё не так плохо, как кажется. Словом, это была одна из тех радостных минут.
– Оля, – сказал он, перебирая её золотистые локоны, – тебе никогда не казалось, что ты живёшь не своей жизнью?
– В каком плане?
– Ну, будто кто-то за тебя уже всё распланировал и решил, а тебя не спросили.
Оля слегка отстранилась. Посмотрела на него, прищурившись.
– Ты на что это намекаешь?
– Я не про тебя. Я в принципе, в общем, понимаешь?
– Не очень, если честно.
– Я всегда был тем, кем меня хотели видеть другие.
– Так не будь. Будь собой. Кто тебе мешает?
– Это сложнее, чем кажется. Я чувствую, словно мне нет места в этом мире.
– Ты как ребёнок, ей богу. Книжек своих начитался?
Кирилл в ответ улыбнулся, Оля тоже улыбнулась. Они посмотрели кино, а потом занялись любовью. Вечер прошёл идеально, как на картинке. Больше Кирилл с ней об этом не говорил.
* * *
Оля уехала в Москву на встречу выпускников, и Кирилл на неделю остался один дома. Он нисколько не скучал. После отъезда жены он устроил беспорядок в квартире, завалил столы непрочитанными книгами (Оля убирала их в шкаф), свободное от работы время проводил как душе угодно, а не так, как хотела его ненаглядная супруга.
Он достал с балкона ящики со старыми вещами. Просматривать их периодически было его третьим хобби. Там пылились его старые дневники. Читая их, Кирилл снова погружался в ушедшие дни. Помимо дневников имелись: подарки, безделушки, награды, открытки, весь этот родной мусор, который Оля не раз порывалась выкинуть, но Кирилл ей не позволял.
У него возникало странное парадоксальное чувство, когда он копался в этом бардаке. Словно смотришь на далёкие звёзды – они умерли тысячи лет назад, но их свет достиг Земли только сейчас. Глядя на звёздное небо, мы видим то, чего уже нет. Так говорят астрономы.
Это было нелогично и всегда поражало Кирилла. Как можно видеть то, чего нет? Очевидно, что прошлое где-то существует. Время, которое прошло не может просто так исчезнуть. Оно где-то складируется. В ящиках вселенной.
На самом дне ящика Кирилл наткнулся на стопку старых фотографий, почему-то не помещённых в альбом как другие. Может быть, это от того, что, попади они в альбом, они стали бы частью истории, завершённым и мумифицированным фактом? А пока они валяются отдельно, пока они не задокументированы, прошлое живёт и дышит.
Кирилл с трепетом разложил фотографии перед собой на полу. Бывший детский лагерь возле берега моря в Янтарске. Вот невзрачное случайное фото, где он что-то пьёт, а здесь размахивает ракеткой, а вот родители приехали его навестить…
Ряд фотографий показывали живописные места без людей. На одной – канатные качели. С последней фотографии на Кирилла смотрело сразу около тридцати человек. По старой традиции в конце каждой смены делалось групповое фото всего отряда. Кирилл нашёл себя. Потом нашёл Андрея и Миху, двух своих тогдашних друзей, после лагеря они почти не общались. Среди детишек как столб возвышался их восемнадцатилетний вожатый Игорь.
Взгляд Кирилла переместился чуть ниже, и он увидел Таню. Девушку, в которую он был тайно влюблён четыре недели. После того, как он вернулся из лагеря, вспоминал о ней всё реже и реже. Слишком сильно его чувства были завязаны на том месте, на волшебстве моря, соснового бора... Чувства, рождённые в волшебном царстве и не имеющие отношения к обычному не волшебному миру, ожидающему за воротами лагеря.
Дерзкая кореянка с вызовом смотрела на него из прошлого, игнорируя разделяющие их бездну лет и событий. Фотографии – лучшее изобретение человечества. Это перчатка, брошенная в лицо времени. Попытка обмануть, убить, остановить или хотя бы задержать время.
Но попытка вечно неудачная, потому что фотография – это всего лишь фотография. Грустная весть о том, чего уже нет, как дошедший до Земли свет умерших звёзд.
Лето 2004-го нельзя назвать самым счастливым в его жизни. Всякое происходило, и хорошее, и плохое. Но оно определённо было интересным, насыщенным. Если проводить параллели между историей конкретного человека и всего человечества, то это было славное время мифов и легенд. Человечество выросло, ныне оно насмехается над сказками и верованиями седой эпохи. Оно стало мудрее, смелее, придумало науку и технический прогресс, но вместе с тем кое-что важное, что ни в коем случае нельзя было забывать, оно утратило…
Свою душу.
Продолжение здесь
---
Автор: Илья Шевченко