Юноша был заключен в замке Монкад, тут же в Ортезе. Граф де Фуа подозревал обширный заговор, несколько видных дворян бежали, в том числе и епископ Лескара, Одон де Мендусс, около 15 человек казнены после пыток и допросов. Но в версии Фруассара отсутствует сам заговор.
Все зло, простите за тавтологию, только от Карла Злого, все остальные … Наследник наивен, казненные ни в чем не признались, те, кто сбежал, сделали это просто от страха. Несмотря на отсутствие чего-то реального (кроме самого яда, который, впрочем, был самой убойной уликой), Гастон III созывает дворянство и объявляет о решении предать сына смерти.
Подданные Гастона III, а также прелаты графства и виконтства, мягко, но настойчиво противятся этому решению. Они говорят о невозможности казни единственного наследника и предлагают графу оставить сына в заключении на несколько месяцев, а потом выслать за границу на несколько лет. Потом, дескать, все забудется, да и молодой Гастон оценит милосердие отца. Граф вроде бы соглашается, но дворяне отказываются покинуть Ортез пока судьба юноши окончательно не будет решена согласно их предложению.
В дело, поддерживая дворян Фуа и Беарна, вмешивается и Римский папа, пославший своего легата, для убеждения Гастона III в необходимости простить сына. Фруассар утверждает, что этим Папой был Григорий XI, вот только этот понтифик скончался в 1378-ом, почти за два года до описываемых событий
Но, к тому времени когда папский легат (кем бы он ни был послан) прибыл ко двору, юный Гастон уже был мертв. Жан Фруассар излагает эту часть истории так, что все исследователи считают её невероятной. Юноша, находясь в башне, 10 дней отказывался от еды (именно это и изображено на полотне Клода Жакана), в конце концов граф Гастон разгневался и зашел в комнату сына без сопровождения.
В руке у него был зажать нож для чистки ногтей, кончик которого высовывался из сжатого кулака. Обессиленный сын лежал на кровати без движения и граф в гневе, грубо толкнул его рукой в шею, кончик же ножа случайно перерезал вену, а Гастон III этого не заметил, повернулся и ушел. Обессиленный юный Гастон скончался от этого ранения.
Графу тут же доложили о смерти сына. Граф впал в траур.
«О, о, Гастон! Какой печальный итог этого дела для тебя и меня! В злой час ты поехал навестить свою мать в Наварру. Никогда впредь я не смогу насладиться счастьем, как прежде»
На этом история Жана Фруассара, повествующая об этом событии, заканчивается. Есть и другой источник, куда менее доступный, за авторством Жана II Жувенеля де Юрсена (1388-1473), историка и архиепископа Реймса на вершине своей духовной карьеры. (Порядковый номер здесь необходим, чтобы избежать путаницы с отцом архиепископа, носившего тоже имя. Вот он, отец прелата-историка, был как раз современником описываемых событий, занимавшим серьезные должности, и мог получить сведения из первых рук).
Насколько я понял по обрывочной информации из справочников (пока, за трудоемкостью знакомства с хроникой Жувенеля), какой-то заговор знати все же был, и во главе его стоял епископ Одон. Роль Карла Злого не ясна, хотя епископ точно у него укрывался после бегства, но король Наварры, вообще мутил воду везде, куда мог дотянуться и привечал всех, кто мог бы доставить проблемы его соседям. Последовательность событий не ясна, как и обнаружение яда у наследника, так и обстоятельства гибели юного Гастона, но и Жувенель предполагает, что его убил лично отец. Сам Гастон III не отрицал данного факта, но, явно сожалея о произошедшем, все-таки не называл себя убийцей.
Определенно и с уверенностью можно сказать только одно: некое брожение знати, недовольной властностью графа имело место быть, и юный Гастон был схвачен каким-то образом с этим злосчастным ядом. Но что же произошло на самом деле? По-видимому, точного ответа на этот вопрос уже не найти, как невозможно и восстановить полную хронику событий.
Слабое место в обеих версиях – это наличие яда у самого молодого Гастона, взятие его, так сказать, с поличным. В версии Фруассара, юноша уж слишком глуп, но, если он сознательно согласился взять на себя роль исполнителя – это выглядит еще более глупее. Как потом «отмываться» перед всеми королями, Римским Папой (возможно, перед последним было бы легче, так как начался Великий западный раскол, и один из Пап точно встал бы на сторону отцеубийцы, если бы этот отцеубийца Папу признал), наконец, перед собственной знатью и народом.
Могло ли случится так, что юный наследник был оклеветан, а яд ему подброшен? Версия слабая, но у одного человека был серьезный мотив. Это бастард Ивейн. Несмотря на то, что отец любил его явно больше, Ивейн не мог рассчитывать на многое. Положение бастарда во Франции зависело не только от признания отца, но и от благоволения законного наследника, были случаи, когда законные братья и сестры, вступив во владение лишали бастардов законных пожалований.
К тому же в роду Фуа, если проследить их генеалогию, было не слишком принято наделять бастардов ленами. Еще один бастард Гастона III – Бернар отправился на службу в Кастилию и вот уже там преуспел, сражаясь на стороне Энрике Трастамара, после победы последнего, получив титул графа Мединасели.
Ивейн же, после смерти отца в 1391 году, предпринял неудачную попытку захватить власть и несмотря на то, что она сорвалась, все же получил в итоге значительные средства из казны Гастона III. При живом законном брате и при явном отсутствии симпатии между ними, Ивейну не светило вообще ничего, возможно речь шла бы уже о его жизни и свободе.
Так что, мотив у Ивейна был, вот только, конечно, все это вилами по воде. Это ведь только в «Игре престолов» все просто, когда, например, Рамси Болтон травит законного брата и занимает его место. В реальности все намного сложнее – как достать яд, как его подбросить. Был ли юный Гастон на самом деле невинен - останется неизвестным.