Считаю, что это лучшая зарубежная экранизация русской классики. Художественный многожанровый симфонический шедевр лаконичного вангоговского текста Тома Стоппарда, суперавангардной художественной постановки и абсолютно неожиданной актёрской игры. К тому же это явно новый стиль hi-tech театрализованных экранизаций. Мы попадаем на аттракцион многоплановых впечатлений 5D: стимпанк-театр, мюзикл-бурлеск, костюмированное ретро-шоу из истории высокой моды, сценографические каскадные метаморфозы, калейдоскоп символических мизансцен, атмосферный ненавязчивый абсурд, лейтмотив русской ярмарки, эскизная перфоманс-импровизация. Отдельно надо оценить хореографию, хотя такое выше всяких оценок. Руки танцующих пар напоминают крылья лебедей.
Каренина-Найтли сумела-таки в начале фильма (этого не делали до неё) выразить ипостасную энергию женщины – жизнелюбие и радость, содержание всех форм красоты. Но её роль в целом – это демонстрация катастрофической уязвимости женской психики вне зависимости от травмирующих причин. Хрестоматийная парадигма романа «сильная женщина – слабый мужчина» к фильму никак не относится. Надлом начинается, когда она приходит на бал в чёрном платье Одиллии, черного лебедя в бессознательной мистерии соперничества. Образ Вронского стал триггером для инициации Анны в область своего тотального интереса, погружения в мир своих собственных непреодолимых желаний. Каренина Найтли одержима, как и задумал Толстой. Актрисе удалось главное - показать биологию любви, цунами необратимости из глубин лимбической системы, первобытного рептильного мозга. Когда она говорит «люблю» хочется заменить на «голодна», а точнее «подыхаю с голоду». Чуть-чуть и она «скатилась» бы в амплуа тайной сорвавшейся нимфоманки.
Каренин-Лоу – превосходящий Вронского по достоинствам, - острый ум, авантажная внешность, истинный аристократизм, всё же проигрывая Вронскому, сохраняет себя. Его спасает его дело. Он лидер правительственной фракции, выступающий за реформы, теоретически допускающий объединение греческой и римской церквей, ослабевающий ксенофобское давление на еврейство и цыган. Конечно, это не толстовская версия смертельно раненого в сердце Каренина. Герой Джуда Лоу способен показать высочайший уровень самообладания и эмоциональной зрелости. Это капитан корабля, которому можно доверить свою жизнь.
Левин-Глисон – невротик «в образе», которому противопоказана конкурентная среда. Дом и поместье Левина – это отдельное живописное полотно в фильме. Пожалуй, он самый карикатурный и симпатичный персонаж в фильме, хотя в романе мог бы конкурировать с Вронским не только за Кити, но и за саму Анну.
Стива-Макфейден – эталон лёгкости и обаяния, дышащий удовольствием и примерно одинаковой любовью к еде, женщинам и комфорту.
Кити-Викандер – так же хороша как Каролина Матильда из «Королевского романа». В конце фильма она вдруг из московской глуповатой барышни превращается в милосердную Наташу Ростову (и этого нет в романе).
Вронский, Тейлор-Джонсон – и должен быть таким «игрушечным» для дамы, с которой в юности взрослые мало говорили о любви, как о сложных отношениях взаимопроникновения интересов. Но внешность обманчива; актер сыграл «настоящего» мужчину, высокогорангового самца – циника, ловеласа и развратника (далёк от образа Василия Ланового). Он соблазнил Каренину «муками величайшего счастья» и фантастической наглостью. Очень напоминает героя Роберта Паттинсона из фильма «Милый друг» по роману Мопассана. Общество и связи помогли ему позор превратить в славу.
Фабула постановки Джо Райта – это «анамнез» расстройства, кризиса и разрушения личности женщины с подавленной природой сексуальности. Этот «взрыв сверхновой» и осветил фильм такими яркими красками. На Каренину очень похожа Фрэнсис Фармер - реальная женщина, которую в фильме «Фрэнсис» сыграла Джессика Лэнг. Фрэнсис ещё в школе написала сочинение о несуществовании Бога. Анна тоже остро ощущала отсутствие своей целостности, невозможности проживания полноты жизни через женскую природу. Обстоятельства тут не при чём. Каренин – лишь символ её «бессознательного», а Вронский – лишь повод для прорыва лавины её недовольства. У Карениной в фильме, как и у Фрэнсис, явное психическое расстройство – перерасход душевных сил, нервный срыв, морфий, алкоголь, обнуление отношений, «лоботомия» вытеснения невыносимого стресса в замороженное безразличное подсознание. И бесспорно, поезд в этом фильме – это лишь символ. Каренина Джо Райта просто перестала чувствовать.
При всей экстравагантности постановка Карениной не является фарсом, трагикомедией.
Сцена в деревне после «гибели» Анны, со счастливыми Левиным и Китти, абсолютно нормальным и здоровым Стивой, братом Анны и прошедшим своё испытание Карениным, воспитывающим дочь Анны и Вронского – удивительно правильно подобранный финальный аккорд.