Михаил Сергеевич Горбачев – фигура одиозная и популярная одновременно. Пожалуй, тот, кто ничего не знает об этом политическом деятеле и перестройке 1980-х годов, может относиться к нему равнодушно. Но люди эрудированные и опытные, которые следят за повесткой дня и интересуются политикой, разделяются в суждениях об этом человеке на два лагеря: одни политически подкованные спорщики ожесточенно критикуют Горбачева, его идеи и поступки, другие восхищаются и боготворят.
Одним из камней преткновения для оппонентов служит история о запрете к показу многих художественных фильмов советского и западного производства. Это выглядит тем более странно, что запреты на кинопоказы налагались в период так называемой гласности, по смыслу которой информация должна была стать максимально доступна для населения, цензура в печати смягчалась, а свобода слова – торжествовала.
Но как показала практика, гласность касалась лишь вопросов критики политики СССР и нужна была лишь как инструмент для подготовки почвы для реформ в государстве. А вот нравственные устои и моральные нормы гласность трогать была вовсе не обязана, поэтому в такой атмосфере говорить о полной свободе слова в СССР образца конца 20 века не приходится. Пожалуй, нравственные ценности действительно заслуживают охраны, но что могло так раздражать Горбачева и его команду в популярных художественных фильмах даже собственного производства?
Если с иностранными лентами «Греческая смоковница», «Анжелика», «Эммануэль», «Девять с половиной недель», которые называли пор̅нографическими, а также «Звездные войны», «Рэмбо-3», «Крестный отец», якобы пропагандирующими нас̳илие и жес̳токость, все было более-менее понятно, то за какие грехи под запрет попали безобидные советские картины, которые и сегодня-то не стыдно смотреть вместе с маленькими детьми?
Любимые картины «Ирония судьбы, или С легким паром!», «Любовь и голуби», «Кин-дза-дза», «Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница», «Гуссарская баллада» и многие другие известные киноленты, где не было не только грубых сцен жетокости и насилия, но и любых намеков на эр̅отику, были запрещены. И даже не из-за того, что в сюжетах и шутках героев при желании можно было усмотреть политическую сатиру.
Классические киноленты были под запретом из-за того, что свитой Горбачева в них была усмотрена пропаганда употребления спиртных напитков. Несмотря на то, что никаких лозунгов о пользе пития алкоголя в фильмах не выдвигалось, сюжет картин прямо или косвенно строился на употреблении героями горячительных напитков. Примерно один раз в каждые 15 минут такой киноленты один из персонажей либо держал в руках бокал либо высказывался о желании что-нибудь такое употребить.
Например, в фильме «Ирония судьбы, или С легким паром!» главный герой, хирург Евгений Лукашин, кардинально меняет свою жизнь и устраивает личное счастье именно благодаря тому, что в пьяном виде по ошибке попадает в другой город, где встречает новую чистую и светлую любовь. В финале фильма он горячо благодарит своих друзей, подбивших его на обильное возлияние в бане, за то, что они «круто изменили его судьбу». Получается, что если бы Лукашин оставался трезв, то ошибки с посадкой в самолет не произошло бы, а значит, вероятнее всего, большое счастье в личной жизни для главного героя было бы заказано. Не очень удачная логическая цепочка в свете пропаганды трезвого образа жизни и реализации целей широкомасштабной антиалкогольной кампании, которую развернул Михаил Сергеевич Горбачев.
Известно, что под негласный запрет любимый миллионами советских зрителей фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!» попал еще и потому, что критике подвергалось «беспутное» поведение другой его героини – Надежды Шевелевой. Действительно, вместо того, чтобы вызвать милицию и сдать им сонного пьяного гражданина, неизвестно как очутившегося в ее квартире, Надежда вкусно кормит его, дополнительно поит шампанским, варит для него бодрящий кофе и ведет беседы о размере учительской и врачебной зарплаты. Кроме того, исполняет для него песни, сливается в танце, и в конце концов готова без оглядки мчаться в другой город за любимым: героиня отдает предпочтение пьянице, подарив ему свое сердце. На фоне пьяного Лукашина добропорядочный и доселе трезвый жених Надежды, Ипполит, также сходит с пути истинного, напивается в стельку и рассуждает о том, что «мы перестали делать глупости». Даже если попытаться вырезать из фильма сцены употребления алкоголя, от ленты почти ничего не останется, поэтому запрет на показ кинокартины, где главные герои по мнению блюстителей трезвости не блистают нравственной чистотой, вполне закономерен.
Глядя сквозь призму запрета на скрытую пропаганду употребления алкоголя чиновники, вдохновленные постановлением, касающимся мер по преодолению пьянства, убрали из проката и телетрансляций многие фильмы. Большое счастье, что исходники этих лент не пострадали и не были уничтожены, как, например, были вырублены многие виноградники в Крыму и Молдове.