Без дальних слов скажу: речь идёт о реальном деле, полную фабулу которого раскрывать нет и смысла и надобности, а вот по крайней мере одну деталь прояснить и прояснить в подробностях, полагаю, надо.
То здесь, то там, не столь уж и редко, мы встречаем в договорах записи, что то или иное обязательство или группа обязательств действуют до момента исполнения. Я немало встречал юристов, которые на вопрос: «Каков срок „жизни“ таким образом определённого обязательства?» с уверенностью замечали, что срок этого обязательства определён… до исполнения.
Укажу сразу же на некоторую некорректность вообще связки между обязательством как пары «кредиторское требование-долговое обязательство» и обязанностью, которую необходимо исполнить.
Обязанность может действительно порождаться обязательством. Но любая обязанность есть не что иное, как некоторое ограничение свободы воли лица, по крайней мере свободы в её ближайшем определении — произволе. Заметим, что свободным в указанной паре всё-таки остаётся именно кредитор, но никак не должник. И заметим, что если поведение кредитора действительно произвольно: он может требовать удовлетворить его право, а может и не требовать, то вот поведение должника — нет.
Теперь имеет смысл привести отрывок из решения по делу.
…
5. В соответствии со статьёй 190 ГК РФ сроки определяются временем, исчисляемым в годах, месяцах, неделях, днях или часах; календарной датой или указанием на событие, которое объективно должно наступить.
6. В рассматриваемом договоре, на который ссылается истец, определено: «срок договора — до момента исполнения обязательства» Ω.
7. Суд отмечает, что в указанном месте договора и вообще во всём его тексте не содержится указания на те единицы, в которых должен исчисляться срок согласно законодательству, которому подчинён рассматриваемый договор, нет указания на соответствующую календарную дату по календарю любого типа или на событие, которое должно наступить с неизбежностью вне зависимости от чьей-либо воли. Из этого прямо следует, что в договоре не содержится указания на какой-либо срок, а это в свою очередь влечёт заключение, что соответствующие обязательства определены без указания срока.
8. Из сказанного суд приходит к выводу, что ссылка истца на определённость в рассматриваемом договоре действия обязательства или во всяком случае существования обязанности сроком не находит подтверждения в материалах дела.
При всей абстрактности такого фрагмента в деле именно от него зависело решение. Скажем, если это было дело об обязанности поручителя удовлетворить кредиторское требование кредитора по основному обязательству, то существенным моментом может оказаться именно неопределённость срока, на который заключён договор поручительства, потому что в этом случае и именно в этом самом случае договор поручительства автоматически прекращается по истечении соответствующего срока, указанного в законодательстве. При этом прекращается именно обязательство поручителя и основное обязательство, если оно сохранилось, оказывается необеспеченным таким обязательством поручителя.
Итак, что касается чистой догматики, то сказанным можно и ограничиться.
Если речь идёт о договоре поручительства, «срок» договора поручительства определён указанным выше образом без исчисления его в единицах времени или указания на объективно определённые точки во времени, а поставлен в зависимость от некоторого волевого события, находящегося вообще вне контроля сторон договора, то надо считать, что этот срок именно как срок не определён и применять ч. 6 ст. 367 ГК РФ, из которой, между прочим, и может проистечь отказ в удовлетворении иска причём не по процессуальному, заметим, основанию, а именно из-за того, что прекратилось право у кредитора требовать что-либо от поручителя.
Но стоит рассмотреть вопрос: а не есть ли это простая прихоть законодателя? Является ли такое вот ограничение именно случайным или же оно закономерно, то есть именно необходимо.
Для этого представим себе, что указанного правила о сроке как сроке, измеряемом в объективно определённых единицах и моментах, нет. Представим себе, что срок действия, скажем, поручительства, оказывался определённым именно так, как его пытаются определить иной раз в договорах: до исполнения обязательств основным должником. Ясно, что поручитель и основной должник — два различных субъекта и их воли суть две различные воли. Тогда при заключении такого договора оказывалось бы, что свобода воли субъекта-поручителя поставлялась бы в прямую зависимость исключительно от воль кредитора и должника по основному обязательству. Причём на никак не определённый для поручителя срок. Но ведь существом воли как раз является свобода, а это означает, что во вполне определённом отношении поручитель утрачивал именно свою волю. В этом случае оказывалось бы, что и субъект вообще утрачивал бы свой существенный признак: волю. Причём неконтролируемо для себя. И это произошло бы именно в результате простого заключения этим субъектом договора. Но ведь и договор вообще возможен только и исключительно между субъектами, а чаще всего ещё и между лицами. Следовательно… Правильно! По своей природе договор не может бесконечно уничтожать свои стороны, а значит, не может уничтожать их свободы воли. Субъектность стороны в договоре всегда должна оставаться по крайней мере в потенции. Договор же, который бесконечно лишает субъектности его сторону, вообще лишает себя и свойства быть договором. То есть становится из самого себя именно недействительным. Причём сразу, едва только он такой вот возник. Но ведь это нt что иное, как именно доказательство того, что описываемое ограничение в законодательстве есть ограничение необходимое, прямо вытекающее не столько из воли законодателя того или иного государства, а из самой закономерности юридической объективности.
В некоторых случаях, например, законодатель прямо определил, что истинные лица, чья воля должна оставаться свободной в потенции, всегда имеют право отказаться от обременения обязательством по собственному произволу, если только именно срок, то есть нечто объективно исчисляемое, не указан для такого обязательства. Например, поверенный в договоре поручения.
В других случаях — определено правило, аналогичное указанному о договоре поручительства. А что касается единиц исчисления того или иного срока: минуты, секунды или годы — вот это как раз вопрос, который никаким образом юрист разрешить не может. Он и решается поэтому не юридическими, а иными, политическими, например, средствами и целиком зависит от исторического момента и воли законодателя.