Листала на днях в очередной раз замечательно интересную «Гисторию о Петре I и ближних к нему людях 1682-1694 годов». Написал «гисторию» князь Борис Иванович Куракин – сподвижник Петра I и некоторое время его свояк (первые жены князя и царя были сестрами). Так вот, впервые обратила внимание, что Куракин называет боярина Тихона Никитича Стрешнева «поддядькой» Петра I.
Вкратце о Тихоне Никитиче Стрешневе, четвероюродном племяннике бабушки Петра I – царицы Евдокии Лукьяновны Стрешневой. Стрешнев был на двадцать с лишним лет старше царя, воспитан в «старинном укладе московской жизни», что, однако, не помешало ему стать преданным доверенным лицом во всех начинаниях молодого монарха, крупным государственным деятелем. Дальше цитата из статьи «Русского биографического словаря» А.А. Половцова (издавался с 1896 по 1918 годы). «В 1666 г. С. был стряпчим, а в 1668 г. произведен в стольники. По изысканиям Погодина, он в чине думного дворянина, был приставлен вместе со своим внучатным дядей, боярином Родионом Матвеевичем Стрешневым, дядькой к царевичу Петру Алексеевичу, вскоре после его рождения. При венчании на царство Иоанна и Петра Алексеевичей в 1682 г. С. вел царевича Петра под руки, а на другой день был пожалован в окольничие. В качестве дядьки Петра, он заведовал покупкой и починкой игрушек, заказывал одежду и распоряжался, в какие дни и что именно из одежды подавать в царские хоромы. Принимая живое участие в домашней жизни юного царя, в его ученье и забавах, С. держался в стороне от политической деятельности».
«Дядькой» издревле называли воспитателя княжича («и оста по нем сын его Святослав мал; 15 лет, дядька же бе у него Асмулд», Тверская летопись под 945 годом), а потом и царевича. Как видим, в цитате «поддядьки» нет. Но памятуя о существовании в те времена подключника (старинного чина московского двора, по рангу следующего ниже ключника), подъячего (делопроизводителя в приказной канцелярии, которым руководил дьяк), подполковника, подпрапорщика, подротмистра и «подпорутчика» в армии, можно сделать вывод: поддядька – помощник дядьки.
Князь Борис Иванович Куракин входил в ближайшее окружение Петра I с шестилетнего возраста (царь был почти на четыре года старше), поэтому думаю, что знал, кто кому дядька, а кто поддядька. Но не исключаю, что он, известный желчными и предвзятыми характеристиками современников, назвал Тихона Никитича Стрешнева в мемуарах «поддядькой» с пренебрежением. «О характере его можем описать только, что человек лукавый и злого нраву, а ума гораздо среднего, токмо дошел до сего градусу таким образом, понеже был в поддядьках у царя Петра Алексеевича с молодых его лет и признался к его нраву, и таким образом, был интригант дворовый» – так писал князь о Тихоне Никитиче в «Гистории». Возможно, Куракина из Гедиминовичей раздражала приязнь царя к «худородному» Стрешневу. К тому же в 1699 году младшего единокровного брата Куракина Ивана без куракинского ведома «сговорили на дочери» Стрешнева-«интриганта» Елене. В марте 1704 года Иван Иванович Куракин скончался, в апреле – его жена Елена Тихоновна, а еще через десять дней – единственный ребенок четы, сын Александр, который после смерти родителей «был взят в дом к Тихону Никитичу, для того что ему был дед». Претензии свои, причем имущественные, Борис Иванович Куракин, высказал лишь после кончины в 1719 году Тихона Никитича Стрешнева. И направил их вдове сына Стрешнева Ивана Тихоновича (скончался в 1717 году) – Анне Лукиничне. В бумагах Бориса Ивановича сохранилась «Претенция в вещах, которых надлежит требовать от жены Ивана Тихоновича Стрешнева и от зятя ее» (под зятем подразумевается брат вдовы – князь Василий Лукич Долгоруков). Приведу этот любопытный документ.
«Вещи, мне надлежащая: каменья, жемчуг и серебро, после брата моего, князь Ивана Ивановича и по смерти сына его, а моего племянника, остались в доме Тихона Стрешнева, понеже племянник мой жил у них в доме и умер. И тогда же все те вещи: жемчуг, каменья и серебро, Тихон Никитич и сын его мне обещали отдать, и за моим отлучением на службы того не учинилось. Ныне просить князь Василья Лукича Долгорукова и его сестры Анны Лукичны, жены Ивана Тихоновича Стрешнева, чтоб все вещи отдали брата моего, как серебро, так каменья и жемчуга. А что чего было, у меня тому ведомости нет, но полагаюсь на их праводушие, — что отдадут, тем и благодарен буду. А особливе из серебра две больная чаши с руковятками и покрышками, чеканные, немецкой работы, местами золочены, а внутри все вызолочено; также довольное число кружек, стаканов, ложек, солонок и кубков, и дюжина тарелок чеканных, также и ложек. А что каменья и жемчугу, того не упомню. И, наконец, что отдадут, тем и благодарен буду». Не знаю, была ли направлена в итоге «претенция» или осталась в проекте, вернули ли Куракину каменья, жемчуга и особливо из серебра две «больные чаши с руковятками».
Интересно, что в «Словарь русского языка XI-XVII веков» «поддядька» не попал. Зато я нашла в нем тех, кого называли:
– подварок (помощник солевара, чернорабочий на солеварне);
– подвоевода;
– поддружье (помощник дружки на свадьбе);
– подкеларник/подкеларщик (помощник келаря);
– подписарь/подписок («подьячий сиречь подписок»);
– подповарье (помощник повара; взято из расходных книг Кирилло-Белозерского монастыря, так что, возможно, это диалектное слово);
Подчашник (в монастыре – монах-помощник чашника, разливающего напитки во время трапезы);
– поддоктор/поддохтур;
– подплавильщик (помощник плавящего металл);
– подпасок;
– подсокольничий;
– подрында.
Слова «подрутчик» и «подручный» имели значение «подчиненный, подвластный, подданный, помощник, заместитель». Но вот «подначальник» – не заместитель начальника, а тот, кто «находится в монастыре под надзором для наставления в вере».
Еще в словаре встретились «подцаревич» и «подцарь». Цитаты с этими словами взяты из Геннадьевской Библии, о которой стоит рассказать подробнее. Книга эта – первый в истории славянской кириллической письменности полный свод библейских книг Ветхого и Нового Заветов, переведенный на церковнославянский язык. Сводили же все книги Священного писания в одну славянскую Библию по инициативе архиепископа Геннадия Новгородского и закончили труд к 1499 году. Часть книг переводилась с древнегреческого, часть – с латинского. И как раз Вторая книга Ездры, где в Геннадьевской Библии появились «подцаревич» и «подцарь» – переложение с латыни. Так было переведено слово subregulus, обозначавшее вассального правителя, царька на небольших территориях.