Подчас для установления истины психологический фактор играет куда большую роль, нежели вещественные доказательства.
Например, выражение лица при упоминании имени или названия, когда по нему, в ответ на ваш восторженный отзыв, пробегает тень пренебрежения или злорадства...
Названия знаковых групп периода Картер/Рейган звучали предельно коротко, как липовое заклинание в «Золотом ключике»: Knack, Jam, Clash!
Чуда не происходило. Пластинки продолжали поступать в Союз привычным контрабандным путем, но не росли в цене. Старшее поколение меломанов относилось к новизне скептически, дослушивая длинные композиции с длинными названиями типа «Янки при дворе короля Артура». Короткая песня в эпоху изнурительного диско или арт-роковой нетленки звучала как обман, как куцый фрагмент чего-то, что недоступно в полном объеме.
Сами названия сбивали с толку своим фонетическим дежавю – «клэш» ассоциировался с карикатурным клёшем, который донашивали экономные модники начала70-х, «джем» – дефицитное болгарское варенье, а «нэк», соответственно, – шею, оголенную однотипной стрижкой.
Нэк-джем-клэш! До полной пентаграммы не хватает двух имен. Пусть ими будут Cars и Squeeze.
«Выжимки» были названы в честь одноименного альбома, который под вывеской Velvet Underground записал в Англии Даг Йул – способный племянник Лу Рида. Помимо него в этой обреченной работе принимал участие Иэн Пейс, ударник, казалось бы, диаметрально противоположной группы.
Тем не менее, крайности смыкаются, и обе легенды – и DP и VU – успешно держатся на плаву, препроводив в мир иной не одно поколение поклонников.
Каждый проект, дебют или сиквел, если в нем фигурирует Джон Кейл, представляет собою гибрид увертюры и реквиема.
Таковы «Кони», особняком пасущиеся в дискографии Патти Смит, и уникальный, не сравнимый ни с чем Birdland на самой этой пластинке.
Неугомонная виола Джона Кейла сопровождает лаконичную We Will Fall и витиеватые пьесы «Великой трагедии американского орла» группы Earth Opera, чью зловещую обложку изготовил Роберт Эл Хаймелл – оформитель альбомов Нико.
Отдельные музыкальные произведения стимулируют набожность и либидо. Мистер Кейл поддерживает страх, без которого невозможно ни то, ни другое – ни экстаз, ни агония.
Дебютный альбом группы Squeeze не стал исключением в насыщенном графике продюсерской деятельности Джона Кейла. Сколько бы времени не прошло с момента ознакомления, сорок лет или сорок минут, вопрос остается прежним: как это могло появиться и почему меня тянет слушать это еще и еще?
Прослушивание каждой новой пластинки Squeeze вызывало тот же вопрос в более мягкой форме. Эпатировать кого-либо симпатией к музыке такого сорта было некого. Тридцатилетние семейные люди всматривались в монстра Эдди как в ту бездну, которая, если верить Ницше, пока ты любуешься ею, присматривается к тебе, чтобы утащить.
На фоне новой волны британского металла саунд и облик Squeeze были достаточно мягки. Так должны звучать и выглядеть обитатели параллельной реальности, чтобы тот, кого они в неё переманили, не запаниковал и не стал проситься обратно, соглашаясь на покаянную пресс-конференцию, какие в те времена происходили регулярно.
Первая пластинка имела всё необходимое, чтобы остаться культовым курьезом, будь она первой и единственной. Тут и нелепая, интригующая обложка а ля Том Финляндский, и песни с названиями, которым мог позавидовать Заппа и Бонзо Дог Бэнд – типа «Буйный сброс нечистот беспокоит Бразилию» или «Секс-репетитор». Почему-то то, что было нормой в тематике диско, казалось неслыханной дерзостью в рокерских устах…
Каждый новый диск демонстрировал восхождение на новую ступень совершенства, вызывая параллель с заокеанскими Aerosmith и Kiss, чье повышение квалификации также происходило без отрыва от производства.
Среди более близких примеров маячили Buzzcocks, органично перешедшие от скорострельных инвектив к битовой лирике 60-х.
С приходом Пола Керрака группа созрела для шедевра, который, как правило, не имеет ни предшественников, ни повторений. Таким островом в поп-океане стал альбом East Side Story.
Возможно, свою роль сыграла причастность к его созданию Эдмундса и Костелло, двух неистовых ревнителей старины. Крупицы волшебства окутывают каждую композицию подобно снежинкам в луче прожектора. Так в мизансценах у Фассбиндера переливаются стекляшки и фужеры. И, конечно же, мимо такого шедевра как Tempted не смогли пройти мимо ни Джо Кокер, ни Рита Кулидж...
Пол Керрак, чей Ace, наряду с Little River Band, можно назвать эталоном «золотой середины» в мировой поп-музыке, превратил Tempted в то же самое, во что и собственное How Long – в песню, которая требует равной самоотдачи от исполнителя и слушателя, иначе оба рискуют остаться в дураках. По себе знаю.
Перенервничав, я отдал за новенькую East Side Story двойной сборник Литтл Ричарда, и не расставался с этой пластинкой минимум три года. Остальные можно было хвалить, не прослушивая. Squeeze создали свой Rubber Soul, свой Between The Buttons.
Многие песни этого коллектива дублируют название телепередач и кинофильмов на молодежную тематику, герои которых могут вызывать неимоверное ощущение утраты и тленности, подчас невыносимое, которое сменяется благодарностью за перенесенный катарсис.
Песня Someone Else’s Heart стимулирует этот процесс не хуже старых записей дуэта Питер и Гордон или Don't Bother Me. И это я, увы, тоже знаю по себе.
Музыка «Сквиза» имеет эффект обратного полнолуния, когда озлобленный монстр-самодур на одну ночь становится волонтером, который возвращает божеский вид незнакомым людям.
Вот, собственно, и всё. Среди коротко-именных групп не были названы The Now, The Pop, The The. Но это не проблема, про них у нас тоже есть что сказать…
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VК