Синко
Синко родился 18 мая 1888 года (21 год эпохи Мэйдзи) в районе Какинохана- тё города Наха, но детство провел в деревне Синбару у городка Тятан. Интерес к кобудзюцу он проявил в раннем возрасте и занимался под руководством своих отца, деда и двух старших братьев. Он изучил семейные оружейные техники, в том числе несколько подзабытых ката с бо – «Кубо-но-Кон» (по названию крепости в деревне Гусикава), «Ёнэгава-но-Кон» (по названию реки в Сюри) и «Яра-но-Кон» (Яра Ёги).
Обычное дело для младшего брата – пытаться превзойти старших братьев и сестер, особенно если тренироваться с раннего детства. Наличие двух старших братьев в качестве образца для подражания и одновременно конкуренции, только заставляло молодого Синко тренироваться еще усерднее. Он был
потрясающим учеником и его любовь к боевым искусствам определила всю последующую жизнь. Будучи ребенком, он изучал тэ («окинавская рука») у своего отца и тодэ («китайская рука») у знаменитого мастера Кьяна Тётоку.
Его аппетиты росли, он хотел получать знания из всех доступных источников.
У человека по имени Агэна Тёкухо из деревни Гусикава он изучал бодзюцу, тэцусяку (старое название оружия типа саев), эку и кама. Живший в деревне Надзато у городка Тятан мастер по имени Дзитудэ Мисигава (Ирэи Окина) передал ему техники тонфы и нунтяку. Кьян тоже владел кобудо и логично предположить, что Синко что-то перенял и от него. Есть предположение, что ката «Сакугава-но-Кон» Синко выучил у Кьяна, чей учитель был большим мастером этой формы.
Синко работал на благо своей семьи и много путешествовал. Ведя дела по торговле сахарным тростником он встречал много людей. Особенно он сдружился с китайским эмигрантом и большим мастером боевых искусств по имени Го Кэнки (Ёсигава Сакаки на японском или У Сянь Гуй на китайском).
Го Кэнки родился в Китае и приехал на Окинаву из города Фучжоу. Он был мастером «Кулака журавля», южного стиля кунг-фу.
На протяжении веков Окинава испытывала китайское влияние в рамках постоянного культурного обмена. Боевые искусства были очень популярны, особенно среди богатых семей, а Синко принадлежал именно к такой.
Окинавские дворяне практиковали попавшие на остров с континента боевые искусства и сами отправлялись за знаниями в Фучжоу и Шанхай. В регионе Фучжоу находился легендарный храм Южный Шаолинь и поэтому некоторые считали, что местные жители владеют лучшими на свете боевыми техниками.
Го Кэнки был сыном мастера кунг-фу и юношей уехал из Китая на Окинаву, где недолгое время работал на семью Матаёси и крепко сдружился с Синко, который был того же возраста.
Молодой Матаёси стремился узнать больше о боевых искусствах и много тренировался с новым другом, пока в 1904 году (37 год эры Мэйдзи) не был призван в Императорскую армию Японии. [это не подтверждается
нынешними членами семьи Матаёси, которые просто не знают, служил Синко в армии или нет, однако призыв на военную службу был обязателен в то время, и поэтому почти наверняка произошел. Тот факт, что известные передвижения Синко в этот период совпадают с датами и передвижениями Императорской армии, подтверждает эту теорию] Синко не собирался
позволять воинской повинности мешать его изучению боевых искусств, и хотел воспользовался случаем и сделать их делом своей жизни, отправившись в путешествие и став в каком-то смысле «странствующим рыцарем».
Синко оказался в армии, когда война между двумя империями, Японией и Россией, шла полным ходом. Согласно императорскому указу, минимальный срок призыва составлял три года. Синко через всю Японию был отправлен на север, где после короткого перехода оказался в зоне боевых действий на острове Сахалин (Каруфуто), а затем на полях сражений Маньчжурии и северного Китая. Его путешествие по Японии было довольно обыденным, нет никаких сведений о тренировках или стычках. Это может быть связано с тем, что в то время самурайские традиции были в значительной степени принижены перед западной военной наукой. Над людьми, следующими самурайским традициям, насмехались, как над не соответствующими требованиям времени и называли их варварами. Самурайские традиции и боевые искусства прятались за закрытыми дверями, куда не было ходу Синко.
Доступны были только популистские дзюдо и кэндо. В это время Синко изучал основанные на европейских методы ведения боя, принятые в императорской армии, в частности, штыковой бой. Хотя мы и не знаем, к какому полку был приписан Синко, скорее всего, это была пехота, проводящая в то время самый массовый призыв. Итак, Синко очутился на северных рубежах Японии, где по острову Сахалин пролегала граница между двумя враждующими державами – Японией и Россией.
Сахалин – это большой гористый остров к северу от Хоккайдо. На севере он покрыт лиственными лесами, а на юге елями и соснами. На южной части Сахалина, Каруфуто, Синко столкнулся с айнами. Эта древняя народность была в свое время известна своими воинами, охотниками и собирателями.
Айны известны как одна из старейших этнических групп Японии и имели в свое время устрашающую репутацию. Особо известны они были своей охотой на медведей, которых использовали для еды и в культовых целях. Синко никогда не видел медведя в дикой природе и культ айнов заинтересовал его.
Однажды, когда у него был свободный день, он пошел на медвежью охоту, и след привел его к пещере. Не зная, есть ли в пещере медведь, Синко бросил туда камень. Разбуженный и испуганный медведь выскочил из пещеры и погнал Синко по склону холма.
Медведи удивительно быстро бегают, и это был опасный момент. Синко боялся, что не сможет убежать от зверя. К счастью, он быстро соображал, а также был очень ловким и проворным. Синко начал петлять между деревьями, что замедлило медведя настолько, что он бросил погоню. [Синпо смеялся,
когда рассказывал эту историю, он любил истории, когда спасаются в последний момент, и всегда добавлял, что территория там была такой же, как в американских фильмах о «Диком Западе», с большим количеством открытого пространства и туземцами.]
По сравнению с количеством населения, остров Сахалин был огромным.
Японцы контролировали его южную часть и жестко подавляли любое недовольство. Несмотря на жестокое обращение и гонения, коренное население делало все возможное для сохранения своих традиций. Японцы унижали их и считали генетически неполноценными. Синко, скорее всего, испытывал некоторую симпатию к айнам, так как к окинавцам относились ненамного лучше.
Путешествуя севернее, Синко, возможно, встречал гиляков или нивхи, кочевой народ, бывший давним врагом айнов. На севере Сахалина холодный и суровый климат, а нивхи – умелые рыбаки, охотники и фермеры, привыкшие выживать в иногда жестоких условиях. Для окинавца, привыкшего к теплой погоде недели снега и холода были шоком. Есть предположение, что стрельбе из лука Синко научился у нивхов или айнов.
К концу китайско-японской войны (1904-5), Япония побеждала, но тем не менее согласилась вести переговоры с Россией о территориальном контроле и границах региона. Северный Сахалин вернулся к России с правом прохода японских войск через него. Под контроль Японии также отошли огромные территории Маньчжурии и Корея. Синко был обязан остаться в армии до 1907\8 годов, когда ему исполнилось 20 лет. Неясно, остался ли Синко в армии после этой даты, или же перешел в резерв. Если это так, то он оставался в нем до 1910 года. Возможно, он даже возвращался на Окинаву в это время, что кажется разумным после столь долгой отлучки. Доподлинно известно, что следующее его путешествие было в Маньчжурию и Китай, но неясно, была ли при этом какая-то связь с армией, как не знаем мы и того, какую роль он в ней исполнял. Возможно, он налаживал отношения для семейного бизнеса, или же занимался дипломатической работой. Каковы бы ни были его мотивы, он продолжал практиковать и изучать боевые искусства.
Прибыв в Китай в 1910 или 11 году, Синко застал последние дни правления династии Цин и зарождение Китайской Республики. Сказать, что 1911 год в китайской истории был кровавым – не сказать ничего. Это был год Синьхайской революции (辛亥革命), охватившей всю страну. Хотя Китай за несколько прошедших десятилетий западного давления повидал войны, Тайпинское восстание (1851-1864), восстание Няньдан (1853-1868), бунт мусульман в провинции Юннань (1855-1873) и восстание боксеров (1898- 1901), в 1911 количество беспорядков привело к изменениям. За период, непосредственно предшествующий созданию Республики, произошло около 37 восстаний, 22 из них в 1911 году. Десятки миллионов китайцев погибли в XIX веке в результате войн и голода, а 2000-летнее императорское правление оказалось беспомощным перед технологически превосходящими в военном отношении западными странами.
Ученые написали много книг по этому вопросу, но, говоря общо, похоже, что Китаю (в отличии от Японии) практически ничего не нужно было от Запада, который, напротив, видел большие перспективы на новом рынке.
Считалось, что императорская семья была очарована Западом и поэтому китайский народ неоднократно поднимал восстания в попытке сохранить свою культурную самобытность. После революции в Китае не было стабильности, различные группы и мелкие военачальники контролировали свои небольшие территории.
Синко, двадцатилетний невысокий худой окинавец, оказался в Маньчжурии в это неспокойное время. В Маньчжурии были сильны китайские националистические воззрения, и это было опасным местом для иностранцев.
Особенно для оказавшегося так далеко от дома скромного молодого человека.
Тем не менее, у него уже был опыт, покладистый характер и он был неплохим бойцом. Некоторое время он жил и путешествовал с группой, которую позже называл «бадзоку» или «Всадники». [в некоторых переводах - конные
разбойники]
Пусть и не со 100% уверенностью, но можно предположить, что эти люди относились к кочевому народу, известному на Западе как буряты. Синко, рассказывая о них своим ученикам, называл их монголами, так что, буряты — это наиболее подходящий вариант. У них он освоил верховую езду, конную стрельбу из лука, научился метать сюрикэны и веревку. Отдельно стоит заметить, что он научился использовать сурутин для охоты.
К этому периоду относится история о вызове, брошенном Матаёси Синко.
Маньчжуры были воинственным народом и считали, что их боевые навыки лучше, чем у маленького окинавца, а потому вели себя соответственно.
Однако, Синко был абсолютно уверен в себе и именно эту уверенность один монгол принял за высокомерие. Он бросил Синко вызов, который по местным традициям, если он принимался, мог быть реализован любым способом.
Обычно Синко легко одолевал своих противников, поэтому остался невозмутим. После уточнения деталей было решено состязаться в конной стрельбе из лука. Все монголы желали Синко поражения, поэтому обрадовались, тому, что испытание пройдет таким образом.
Двое мужчин должны были на ходу стрелять из лука по курам (ба-дзюцу).
Это состязание было выбрано его противником, но Синко не уступил ему ни в чем. Суд признал ничью и предложил Синко назвать свой вариант испытания.
Поскольку он был ловким и быстрым, выбор его остановился на беге. Он сказал, что все, что должен сделать его противник – просто не отставать. Они побежали, но Синко не смог оторваться и сменил тактику. Он стал цепляться за ветки деревьев и перепрыгивать через камни. Видя, что монгол отстает, другие стали мешать Синко, толкая его и кидаясь в него мусором. Избегая атак, Синко побежал к спуску с крутой скалы. Никто не мог последовать за ним, для этого требовались уметь хорошо прыгать и падать, а такими навыками обладал лишь Синко. Его монгольский соперник совершил ошибку, ринувшись за ним, но подскользнулся и разбился насмерть. Синко был объявлен победителем и с этого момента стал полноправным членом племени, и никто больше не сомневался в его способностях. Современная публика, без сомнений, предпочла бы историю о рукопашной схватке. В старину, когда кровь и насилие были распространенным явлением, такие победы считались более славными. Синпо очень гордился отцом, рассказывая эту историю.
После того, как Синко покинул монгольское племя, он, возможно, возвращался домой на Окинаву, но уверенности в этом у нас нет. По распространенному мнению, он сразу отправился на юг, в сердце Китая - город Шанхай. Окинавцы благородного происхождения хорошо знали этот город и
часто посещали его по дипломатическим поводам. Есть вероятность, что и Синко приехал по той же причине, хотя, скорее всего, он приехал изучать боевые искусства. Шанхай того времени считался одним из опаснейших городов на Земле и несмотря на (или из-за) такую репутацию как крупнейший центр боевых искусств. Мы не знаем, как Синко зарабатывал деньги в то время (если ему это вообще было нужно) – возможно, он занимался дипломатической работой или же жил за счет собственных сбережений, но известно, что он продолжал свои тренировки, изучал шаолиньское кунг-фу и, вероятно, был связан со знаменитой ассоциацией Цзинъу.
Из Шанхая он продолжил свое путешествие на юг, в Фучжоу, где посетил семью своего друга Го Кэнки, с которой очень сблизился и некоторое время жил в их доме. Вместе с отцом Го Кэнки, Го Коки, он практиковал «Шаолиньский кулак» и хорошо освоил этот стиль. В Фучжоу у него были не только личные дела. Синко был официальным гостем Рюкю-кан (школы Рюкю), специально построенной для подготовки молодых окинавских дворян к дипломатической службе. В Рюкю-кан преподавались боевые искусства и, возможно, именно здесь Синко встретил своего следующего и самого важного учителя. Видя талант молодого Матаёси и его стремление к изучению боевых искусств, Го Коки представил его мастеру, которого Синко вспоминал под именем Кингай. Кингай-лаоши («лаоши» или «роси» означает «учитель») был известным и глубокоуважаемым в провинции Фуцзянь мастером боевых искусств. Встреча с ним была потрясающей удачей для Синко, поскольку стиль Кингая был очень похож на тот, что передавался в семье Матаёси. Синко был очень тронут тем, что увидел и решил, что нашел источник его семейной школы тэ.
Имя Кингай довольно необычно, поскольку китайские иероглифы, которыми его записывал Матаёси Синпо обычно не используются в Китае для записи имен, это просто существительные. Получается, что Кингай это либо название стиля, который преподавал мастер, либо, что более вероятно, его прозвище, данное за навыки в боевых искусствах и использовавшееся чаще имени. Иероглиф «Кин» означает золото, мягкий металл, принимающий разные формы. «Гай» («Го») означает твердость или силу. Вместе это означает возможность одновременно быть гибким и сильным. Кингай-лаоши обучал Синко стилю «Тигра и Журавля» (Тора Хо), включающего в себя ката «13 форм», «54 формы» и «57 форм», известные под японскими названиями «Сэйсан», «Усисю» и «Годзюсиси» соответственно. Однако, точного содержания того, чему его учили, мы не знаем.
Учеба у Кингай-лаоши была суровой, и не без оснований, поскольку Синко постигал секреты кунг-фу, которые может принять только тренированное тело и подготовленный ум. Учение о жизненно-важных точках на теле человека потребовало знаний китайской медицины. Удары, которым обучал Кингай- лаоши, были направлены на поражение энергетических каналов противника за счет действий в такт дыханию и точного выбора места и времени их нанесения.
Важное значение имеют при этом четырнадцать наиболее важных точек, расположенных на энергетических меридианах человеческого тела. Для увеличения эффективности их поражения удары наносились кончиками или суставами пальцев. В процессе обучения боевому искусству Синко изучил китайскую медицину и стал квалифицированным врачом. Учеба у Кингай- лаоши стала главнейшим из его приобретений за все время путешествий.
В 1912 году умер император Мэйдзи, и в Японии начался период Тайсё.
Синко принял решение вернуться домой на Окинаву. Он занимался тремя вещами: торговал иностранными товарами, преподавал боевые искусства небольшой группе учеников, и имел практику врача китайской медицины.
Жизнь на Окинаве была размерена и состояла большей частью из практики боевых искусств и музыки.
Он женился на красивой местной девушке по имени Камэ и у них родилось двое детей – Кимико и Синпо. У него была репутация выдающегося мастера кобудзюцу, и он считался великим исследователем и хранителем оружейных боевых искусств. Синко прославился своими демонстрациями, которые он проводил на культурных мероприятиях. Его прозвали «Кама-но-Матаёси» за особое мастерство в обращении с серпами, но также он был известен своими выступлениями с сурутином, о которых вспоминали долго после его смерти.
За его мастерство он был трижды приглашен выступить перед японской императорской семьей.
Впервые это произошло 25 мая 1917 года на одном из важнейших событий в истории боевых искусств. Вместе с Фунакоси Гитином (основателем стиля каратэ Сётокан) он был приглашен в японский город Киото чтобы продемонстрировать тэ и тодэ-дзюцу («окинавская рука» и «китайские рукопашные техники») на Бутокукай Бутокусай (Празднике Ассоциации боевых искусств). Это была первая официальная публичная демонстрация окинавских боевых искусств в Японии (за пределами Окинавы). Матаёси Синко оправдал свое прозвище и с большим успехом продемонстрировал техники с камой и тонфами, а также безоружное тэ.
Демонстрация окинавских боевых искусств прошла с успехом и привлекла внимание к острову, а Синко получил за выступление императорскую медаль.
Возможно, именно после этой демонстрации Окинава стала навсегда ассоциироваться с боевыми искусствами, по крайней мере, в глазах будущего императора. Фунакоси Гитин (59 лет) был старше Синко (29 лет), но не был выше него по статусу, у них не было отношений сэнсэй\сэмпай, они тренировались и выступали вместе на равных правах. Выступление было организовано Фунакоси, и он попросил Синко помочь, зная его способности и репутацию. Они выступали вместе, но в то время, как Синко сфокусировался на выступлении, Фунакоси преследовал другие цели.
Опираясь на опыт обучения боевым искусствам окинавских школьников, Фунакоси хотел внедрить каратэ во всю японскую систему образования. Эта демонстрация помогла ему удовлетворить его амбиции и потому вполне справедливо было бы сказать, что впечатляющая демонстрация Синко помогла дать жизнь такому мировому феномену как каратэ. Этот факт замалчивается в истории каратэ, но именно им вдохновлялся сын Синко Синпо, когда разрабатывал систему кобудо, которая могла бы также распространиться по всему миру.
В 1918 году Синко сыграл важную роль в создании общества практикующих и интересующихся тодэ-дзюцу под названием «Тодэ-дзюцу Кэнъю Кай». В организацию вошли известнейшие окинавские мастера боевых искусств того времени: Осиро Тёдзё, Тибана Тёсин, Фунакоси Гитин, Матаёси Синко, Ябику Модэн, Мабуни Кэнва, Го Кэнки, Токуда Анбун, Гусукума Симпан, Кёда Дзюхацу, Мотобу Тёю, Хохан Сокон, То Дайти и Кьян Тётоку. Кто-то из них специализировался на оружейных техниках, кто-то на безоружных, некоторые были специалистами в китайских стилях, некоторые знали старинные окинавские ката. Большинство, как и Синко, были сведущи во всех областях.
Они не придавали особого значения иерархии, поскольку в то время в боевых искусствах не было рангов. Будет справедливым сказать, что каждый из них повлиял на каждого и, благодаря такому обмену знаниями, «Кэнъю Кай» стал отправной точкой для нового периода развития окинавских боевых искусств.
Надо сказать, что из всех членов группы Матаёси Синко был, возможно, наиболее искусен в обращении с оружием, как окинавским, там и китайским, и снискал за это заслуженное уважение других мастеров.
Притяжение и очарование окинавских боевых искусств после выступления Синко в 1917 году было столь велико, что во время визита на Окинаву в 1921 наследный принц Хирохито изъявил желание увидеть еще одну демонстрацию.
Он хотел увидеть боевое искусство «мистера Матаёси», который произвел на него такое впечатление в Киото. В этот раз Синко выступал в паре не с Фунакоси, а со своим другом Мияги Тёдзуном (основателем стиля каратэ Годзю-рю). Аудитория не была разочарована, а выступление, возможно, является одной из самых известных демонстраций в истории окинавских боевых искусств. Синко снова был отмечен наследным принцем и награжден памятной медалью.
Несмотря на растущую известность и славу мастера боевых искусств на острове, Синко был очень скромен и воплощал собой истинный боевой дух.
Он был известен как человек с мягким характером, но его выступления и тренировки показывали большую внутреннюю силу. Он не пил много, но мог провести ночь за разговорами о боевых искусствах. Он очень любил музыку и изготавливал музыкальные инструменты. На вечеринках он любил петь песню «Агаридза-то-буси», 東里節, («Твоя душа должна быть прямой как бамбук»).
Он жил в районе Кимодзи в городе Наха и продолжал работать как травник и врач традиционной медицины.
Будучи мальчиком, Синко изучал тодэ у Кьяна Тётоку и сохранил дружеские отношения с ним на всю жизнь. Он был примером для учеников Кьяна, некоторые из которых, Нагаминэ Сёсин, например, стали настоящими мастерами. Синко был близким другом с Мияги Тёдзуном, и они часто вместе с Го Кэнки тренировались вместе. Ученики Мияги-сэнсэя знали Матаёси Синко и его детей (Кимико и Синпо) и уважали их познания, особенно в области оружия. Некоторые из них, например, Хига Сэйко, много лет тренировались с Синко. Дети Синко росли в окружении великих мастеров боевых искусств и поэтому, после смерти отца, Синпо остался не только с его боевым наследием, но и с тем, чему его, когда он был мальчиком, учили Мияги, Кьян и Го Кэнки.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
ПЕРЕВОДЫ БУСИДО 武士道: ПУТЬ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ