История отечественной словесности хранит немало имен писателей и поэтов, которых можно смело назвать талантливыми, одаренными, непревзойденными и даже гениальными. Но «самый добрый человек русской литературы» только один – Василий Андреевич Жуковский. И это при том, что судьба и обстоятельства нередко подтрунивали над ним – и прежестоко.
Злые шутки провидения начались задолго до рождения первого русского романтика, когда тульский помещик Афанасий Бунин, отправляя своих крепостных на очередную южную войну, смеясь, попросил привезти ему в подарок хорошенькую турчанку. Был ли такой «заказ» на самом деле или это семейное предание, однако через некоторое время в имении действительно появилась юная Сальха, ставшая при крещении Елизаветой Дементьевной. Она-то и подарила барину сына Василия. Чтобы мальчик не стал крепостным, в отцы ему записали обедневшего приятеля Афанасия Ивановича – Андрея Жуковского. Василий рос в семье своего настоящего родителя, барыня Мария Григорьевна относилась к нему тепло, но «матушкой» он называл свою старшую сводную сестру – Екатерину Афанасьевну. Все смешалось в доме Буниных:
«...всякое участие ко мне казалось мне милостью. Я не был оставлен, брошен, имел угол, но не любим никем, не чувствовал ничьей любви…»
Вернувшись домой по окончании Благородного пансиона при Московском университете, Жуковский берется за воспитание сводных племянниц – Александры и Марии Протасовых. Через некоторое время с ужасом ли, с восторгом ли понимает: он влюблен в Машу и чувство это взаимно. Но о свадьбе и речи идти не может – слишком близкое родство. Не помогают ни уговоры, ни переговоры, ни стремительно растущая поэтическая слава Жуковского. Матушка Екатерина Афанасьевна непреклонна. «Петрарке» и его «Лауре» остаются лишь исполненная тихой печали и смирения переписка да меланхолия нежных элегий.
«Цель моя есть делаться лучше и достойнее тебя. Это разве не то же, что жить вместе?» – писала Маша. «Я никогда не забуду, что всем тем счастьем, какое имею в жизни, обязан тебе, что ты мне давала лучшие намерения, что все лучшее во мне было соединено с привязанностию к тебе, что, наконец, тебе же я был обязан самым прекрасным движением сердца, которое решилось на пожертвование тобою…» – отвечал ей Жуковский.
В 1817-м Маша выйдет замуж за профессора Дерптского университета, хирурга Мойера. Жуковский будет на свадьбе среди почетных гостей и даже подружится с мужем своей возлюбленной. В марте 1823-го Мария Андреевна умрет родами.
«Теперь я знаю, что такое смерть, но бессмертие стало понятнее. Жизнь не для счастия: в этой мысли заключено великое утешение. Жизнь для души; следственно, Маша не потеряна».
Долгие годы Жуковский будет хранить верность своему «тихому ангелу» и лишь в 58 женится на дочери приятеля, немецкого художника Рейтерна, 19-летней Елизавете.
Отказав в счастье себе самому, Жуковский делал все, чтобы хоть чуточку счастливее стал мир вокруг него. На невидимом его стяге рдел девиз: «Каждый день – доброму делу, мысли или чувству». Автор «Людмилы» и «Светланы», будущий переводчик гомеровской «Одиссеи» и автор государственного гимна, «певец во стане русских воинов», ополченец, прошедший через Бородинское сражение и битву под Тарутином («Записался под знамена не для чина, не для креста и не по выбору собственному, а потому что в это время всякому должно было быть военным, даже и не имея охоты»), в «черном» для него 1817-м году Жуковский становится царедворцем. Теперь он обучает русскому языку невесту великого князя Николая Павловича, немецкую принцессу Фредерику-Луизу-Шарлотту-Вильгельмину, будущую императрицу Александру Федоровну, а позже будет воспитывать наследника престола, будущего Александра II.
Своей «пропиской» в Зимнем дворце Василий Андреевич пользуется не для себя – для других:
«Буду сторожем, буду высматривать благоприятные минуты и всем, чем представится, воспользуюсь. Вот единственная в глазах моих выгода моего теперешнего положения...»
В разные годы он будет хлопотать о судьбе декабристов, Баратынского, Лермонтова, Герцена, Гоголя, Шевченко, Брюллова. И, конечно же, одним из главных предметов неустанных волнений и забот его неуспокоенного сердца станет Пушкин…
Знакомство с лицеистом Пушкиным случилось в Царском Селе осенью 1815-го. Всего лишь одна встреча, а Жуковский уже выписывает начинающему поэту щедрый «аванс», называя его в письме к П. А. Вяземскому «чудотворцем». Правда, тут же уточняет:
«Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастет!»
Что это – дар предвидения или абсолютный поэтический слух, позволивший расслышать в чистом юношеском голосе отзвуки совершенной гениальности?
Именно Жуковский введет своего молодого друга в литературное общество «Арзамас». По завершении «Руслана и Людмилы» подарит свой портрет с легендарной надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя». В том числе и его стараниями грозившая Пушкину ссылка в Сибирь или на Соловки будет заменена «служебной командировкой» на юг России. Сколько раз еще придет Василий Андреевич на помощь своему вспыльчивому, не всегда осмотрительному, непокорному другу? Сколько бурь и гроз отведет от него? Не успеет лишь однажды – в январе 1837-го. Но после возьмет на себя разбор пушкинских бумаг, посмертные издания, по крупицам – до минуты – соберет и донесет до нас все события последних дней поэта.
«Сверчок моего сердца… Ты создан попасть в боги – вперед». «Ты имеешь не дарование, а гений». «Ты рожден быть великим поэтом». «Плыви, силач». Жуковский не скупился на восхищение, зная не понаслышке, что без искренней любви зачахнет даже самый пышный дар. Пушкин ценил это и умел быть благодарным:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль
И резвая задумается радость.
(«К портрету Жуковского», 1818)
#жуковский #пушкин #музеимосквы #юбилей #музейпушкина
