Сон был очень крепкий. Все-таки спать лёжа на кровати (пусть и в тюрьме) гораздо удобнее, чем на стуле в подвальной комнате аэропорта.
Когда я открыла глаза, за окном уже темнело. Ночь на юге наступает раньше и быстрее.
В комнату попадал свет из коридора через окошко в двери с очень интересным стеклом: видно только прямо (дверь в камеру напротив) и ничего по бокам.
Я лежала и смотрела на свет на полу. А ведь мой прадед был евреем. Мог бы он подумать, что его правнучку объявят нелегалом и посадят в миграционную тюрьму на почти родной земле.
Я никогда не хотела стать репатриантом Израиля. Просто в данном случае было действительно обидно. У меня были права как минимум посетить эту страну.
Мой прадед был евреем. Звали его Абрам. В 14 лет, когда его семья мигрировала в Америку, он сбежал с корабля (действие происходило в Одессе).
Как и где прадед жил без родителей, мне неизвестно. Это вообще тайна, которую он никому не рассказывал.
Так получилось, что о жизни прадеда наша семья знает совсем немного. А я его видела только на фото.
Известно, что прадед женился, у него был ребёнок. А потом началась война. Связь с женой он потерял.
И спустя время он женился на моей прабабушке. Первый ребёнок во втором браке родился в последние годы войны. И, возможно, чтобы обезопасить детей, прадед записывал им в документах отчество Андреевич.
Из 4х детей у одного отчество точно изменено. У моей бабушки — Абрамовна. Но она родилась в 1948 году.
А дальше вообще начинаются загадки. В документах написано, что дети русские. Но прабабушка была молдованкой, а прадед — еврей.
Я читала, что в СССР можно было выбирать национальность.
Поэтому, чтобы доказать свое право на репатриацию, мне нужно было найти в архивах справку о рождении №4 моей бабушки, в которой указаны все данные о ребенке и родителях без изменений.
Но повторюсь, я никогда не думала о переселении на землю обетованную и даже не догадывалась, что документ о моих еврейских корнях может пригодиться при прохождении паспортного контроля.
Эти мысли вгоняли меня в тоску. Невольно вспоминался Раскольников с его "кто я тварь дрожащая или право имею".
У меня права уже не было. Я в тюрьме. Вдруг остро почувствовала, что задала бы прадеду много вопросов. Но..нет.
Кстати, родители прадеда нашли его спустя много лет. Написали письмо. Но так как действие происходило в СССР. Прадеда куда-то вызвали, сказали, что письма из далёкой Америки получать негоже и... что-то ещё, потому что письмо выкинули, и ответное так и не было отправлено.
Моя бабушка искала родственников. Даже в передачу "Жди меня" писала. Но прадед очень постарался, чтобы никто и никогда не узнал тайну его жизни (возможно, он даже изменил буквы в фамилии).
Но я не узнаю. Никто не узнает. И надо ли. Евреи все равно меня не приняли за свою ).