Отец у Тимы мало занимался хозяйством, больше ходил на охоту. А два года назад ушел в лес и не вернулся, куда сгинул, где пропал, неизвестно. Даже похоронить его семье не привелось.
Из детей Тимка старший, ему уже семнадцать лет. Он парень рослый, серьезный. От отца семье достались в наследство кое-какие рыболовные снасти, совсем дряхлая лошадь, корова и не очень ухоженное хозяйство.
Весной решил Тимоха сплавать по реке и поставить в заливах сети, чтобы подкормить семью свежей рыбкой. Половодье еще не закончилось, местами вода кружила и пенилась, но парень осторожно поплыл вдоль берега, не заходя на самую середину течения.
И все же в одном месте стремительный поток подхватил дощаник, и, как ни старался Тимка веслом направить лодку к берегу, вода завертела непрочное суденышко, закружила, а потом лодка даже встала на дыбы, и оказался рыбак в самой середине мутного водоворота. Несколько раз парень уходил вглубь с головой, но выныривал, жадно хватал ртом воздух, греб руками в сторону берега и часто повторял: «Господи! Спаси и сохрани! Я еще и жениться-то не успел!»
И вдруг его руки в воде коснулись чего-то твердого. Какая-то толстая деревянная дверь! Откуда принесло половодье на счастье Тимохи эту спасительную «соломинку»?
Теперь рыбак лежал почти весь на двери, его по-прежнему кружило, вертело, но вниз не утаскивало. Наоборот, течение вынесло парня на мелководье. Прежде чем выбраться на сушу, Тимка опрокинул на пологий берег свою спасительницу, уберегшую его от неминуемой гибели.
Оказалось, то, что он посчитал дверью, было большой иконой, которая и спасла неопытного рыбака.
Было очень холодно – Тиму прямо трясло от холода и всего пережитого. До дома около версты, но парень, погрозив кулаком в сторону реки, поднял икону, мокрую, грязную, взвалил ее себе на спину и, согнувшись и поддерживая тяжелую ношу сзади двумя руками, пошел домой. Удивительно, но, видимо, от усилий, он на ходу вскоре согрелся и вполне благополучно добрался до своей избы.
Дома все поохали, поахали, икону отмыли и прислонили к теплому боку печи сушиться. А на самой печи лежал чудом спасшийся Тимоха и несколько раз домашней мелюзге, посмеиваясь, рассказывал, как он в реке боролся с самим водяным.
Икона Пресвятой Богородицы «Всех Скорбящих Радость». Так определила Прасковья, Тимкина мать.
Подсохнув, увы, средняя доска иконы через несколько дней раскололась. Тима, прикидывая, как можно подремонтировать икону, пошевелил доски и остолбенел: вдруг из нее посыпались золотые и серебряные монеты! Десять серебряных рублей и десять золотых червонцев! Целое богатство!
Весна продолжалась. Когда дорога подсохла, Тимофей, посоветовавшись с матерью, запряг лошадь и поехал в город на ярмарку. С собой, надежно спрятав, он прихватил несколько счастливых монет. Чтобы по-настоящему обработать землю под посевы, надо было купить хорошую рабочую лошадь.
На городской площади шумно и весело. Ярмарка только началась.
Долго парень ходил, высматривая нужного ему коня. В конце концов, приглянулся ему широкогрудый жеребец вороной масти. Сам хозяин Иван Архипович, так он представился, тут же стал горячо убеждать покупателя:
- Бери, бери, парень. Этому коню цены нет!
Тима все не решался денежки достать, ощупывал и оглядывал приглянувшегося жеребца. Хозяин, не дождавшись окончательного решения покупателя, ушел на пару минут в винную лавку пропустить стаканчик вина, а здесь, в хозяйской телеге, свесив ноги, сидели две девушки, которые, шепчась между собой и хихикая, рассматривали молодого парня, выбиравшего себе коня.
Потом одна осмелилась и спросила:
- Хлопчик, а как тебя зовут?
- Тимофей.
- Ты, поди, женат уже? И детки имеются?- с хитрой улыбкой произнесла одна из девушек.
- Рано мне жениться, - смутившись, ответил Тима.
- Что ты?! Такому справному хозяину обязательно нужна жена! Вот посмотри на Дарью, чем не жена тебе?
Названная Дарьей красивая девушка тут же спрыгнула с телеги, важно прошлась около нее и приняла величественную позу: гордо выпрямилась, приосанилась и головку как бы кверху подняла.
- Посмотри, посмотри, какие губки у нее, щечки. Царевна!
- А еще, я девка работящая, - вдруг, улыбнувшись, сказала сама Дарья. – Выросла без родителей, у дяди Ивана, поэтому все умею.
Смотрел на девушек Тимоха и не понимал, шутят они или всерьез говорят.
- А жеребца этого, Тимофей, ты не покупай: изъян у него есть. Не будет он хорошим конем, - уже серьезно посоветовала Дарья. – Купи вон ту гнедую лошадку, хороших кровей она.
- А еще, Тюня, потребуй у батюшки моего, чтобы в придачу к этой кобыле он тебе Дашку в жены отдал! – давясь смехом, весело произнесла хозяйская дочь и упала, хохоча, в телегу.
Тут и продавец коней появился, тоже веселый, потому как выпил он, похоже, не один стаканчик.
- Ну, что, парень, выбрал себе коня? А вы, девки, чего хохочете? Если над покупателем, то пойдете пешком обе домой.
- Выбрал я, вот эту гнедую лошадь возьму! – сказал Тима и посмотрел на купца.
- Сам догадался или подсказал кто? – подозрительно посмотрев на девок, спросил купец. - Проболтались?
- А не все еще! – вдруг решительно заявил Тимоха.- Вот эту Дарью с собой заберу, в жены возьму ее!
Иван Архипович и рот открыл от изумления. А дочь его, развернувшись на телеге, ничком нырнула в сено – смех прямо раздирал ее. Не смеялись двое: Тимофей и Дарья, - они внимательно смотрели друг на друга.
Наконец, справившись с собой, хозяйская дочь Катерина приподнялась в телеге:
- Тима, мы же пошутили, хотели посмеяться над тобой!
Иван Архипович заулыбался:
- Ну, чертовки! Напугали вы меня!
Вдруг Даша, глядя в глаза Тимофея, отчетливо сказала:
- А я не смеялась и не шутила. Если нравлюсь, Тима, бери меня в жены. Али передумаешь?
- Нет! Не передумаю, – качнул головой парень. – Мое слово твердое. Понравилась ты мне. Поедем! Семья у нас не малая, живем пока бедно, но вместе справимся. А уж любить тебя и беречь буду как никто!
- Да вы что?! Серьезно что ли?! – спрыгнула с телеги Катерина. - Даша, подруженька, сестричка моя, ты чего?
Иван Архипович с недоумением смотрел на всех троих, не понимая, что здесь все-таки происходит.
Дарья подошла к парню, встала рядом, и они, не сговариваясь, взялись за руки.
- Вот как! – сказал Иван Архипович в изумлении. – Выдал почти что свою дочь замуж и на свадьбе не погулял!
Тимоня уже никого не слушал. Он взял и вторую руку девушки:
- Даша, ты не передумай. Поедем со мной!
- Поеду. А тебе, дядя Иван, и тебе, Катенька, спасибо за все!
- Ну, дела! – протянул Иван Архипович. – И зачем я девок взял на эту чертову ярмарку?!
- А лошадь гнедую я покупаю, - сказал Тима и полез за пазуху за деньгами.
- Стой! – вдруг сердито крикнул Иван Архипович. – Не нужны мне твои деньги! Не годится девку отдавать замуж без приданого, вот и забирайте себе эту кобылу, коли так! Где хоть вас потом искать-то?
- Теремешенские мы, - спокойно ответил ему Тимофей. - Живем около села Михайловского, в пяти верстах.
- Одежду всякую и чего соберем нужное, - все еще сердито сказал Иван Архипович, - вон Катюха привезет вам или кого другого пошлю. Что я дома скажу?! Не знаю!
К вечеру Тима и Даша были уже в Теремешках - удивили всех.
А свадьбу все-таки сыграли. Осенью. Правда, невеста была уже на сносях, еле за столом умещалась и плясать наотрез отказывалась. Зато Иван Архипович со своей женой да сватьей Прасковьей наплясался вдоволь.
Историю эту рассказал нам внук Тимофея, уже сам трехкратный дед.
«Бабушка и дедушка мои, - сказал он в заключение, - девять ребятишек родили, всех сохранили, жили в достатке и до глубокой старости очень любили друг друга!»
- А икона? – разом спросили мы.
- Дедушка Тима возил ее к какому-то мастеру, но если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что одна доска до сих пор с трещинкой. Эту икону, мы уже в наше время, отнесли в церковь, рассказали про нее, и батюшка распорядился повесить ее в алтаре. Там она и поныне находится.
(Щеглов Владимир, Николаева Эльвира)