Предпоследняя часть истории о Кутепове. Как всегда, подлинные имена и реальные события в основе. На всякий случай предупреждаю: в проекте более весёлые повествования. Да и вообще, много всего.
Он всегда считал, что поступает по справедливости. Ещё в молодые годы сослуживцы так его и называли: Правильный человек. Типичный отпрыск русского служилого дворянства. Скромный, но достойный быт классической семьи, живущей на жалование главы. Детство в Череповце, потом в Архангельске. Может быть благодаря природе Русского севера сформировался его характер - флегматичный, но упёртый, честный до невозможности и свято уважающий сложившиеся порядки? В училище, будучи одним из первых по учёбе, Кутепов мог выбрать местом службы гвардию, что открывало блестящие перспективы. Но он выбрал действующую армию и сразу отправился на фронт русско-японской войны.
На день заехал домой. Молодого подпоручика поразило, что отец простился с ним скупо, без лишних слов и эмоций, будто и не на войну провожает. Защитная реакция, что ли? И только по прибытии в Харбин в кармане парадного мундира обнаружил Александр письмо-напутствие от родителя. "Будь всегда честным. Никогда у начальства не напрашивайся, а долг свой перед Отечеством исполни до конца". И всю свою жизнь Кутепов не отступался от этого завета.
Первый бой. Первый собственноручно зарубленный противник. Один из группы японцев, атаковавших команду охотников (тогда так называли добровольцев), возвращавшихся из поиска. Бросился с саблей прямо на офицера, решали всё доли секунды. Кутепов потом не помнил, делал ли какое-то усилие над собой - машинально рубанул шашкой... Потом даже вернулся посмотреть на застывающее лицо отчаянного "самурая". И едва не погиб сам. Обстрелял издали неприятельский разъезд. А охотники уже на сопке, укрылись за гребнем. Подпоручик, убегая от пуль, полез наверх, склон глинистый, ещё и после дождя, упираешься, а не во что, сапоги соскальзывают, как на ледяной горке где-нибудь в русском парке... Одна пуля чмокнула глину справа, другая слева... С третьей попытки залез. Жив, ушёл. С боевым крещением, как говорится...
Кутепову нравилась слуджба. Сроднился с армией. В Академию Генштаба он поступать и не пытался, знал, что не потянет. Русский служилый человек, типичный лермонтовский Максим Максимыч. Правда за боевые заслуги вскоре перевели в элитный Преображенский полк. Успешный Маским Максимыч. В Наполеоны и не думал лезть, но и тупым формалистом-солдафоном тоже не был. Будучи начальником учебной команды, не раз по воскресеньям солдат в музеи и театры водил. В кутежах офицерских не участвовал, карт в руки не брал, спиртного в рот тоже. Унтер-офицерам запрещал руки распускать. Всё строго по уставу чтобы было. Ну так ведь и унтера не пальцем деланные! Один придумал выход из ситуации. Явился солдат из увольнения, оглядывает его унтер придирчиво. Тааак! А сапоги-то не начищены! Ладно, говорит, я человек не гордый, сейчас сам тебе их надраю. Ногу на скамью! Солдат исполняет приказ. Унтер щётку взял, наклонился и давай шуровать. Да только в процессе как будто случайно локтём то в живот солдату заедет, то по печени... А ты терпи, служивый да устав не нарушай!
Война прервала монотонную службу. Отличился Александр Павлович с преображенцами и не раз. И в разведку снова ходил, и положение спасал. Два "георгия", три тяжёлых ранения. А к 1917 году он уже заместитель командира родного полка. Война до победы - вот смысл жизни, а ни о какой политике тогда даже и не задумывался. И когда приехал в том роковом феврале домой в отпуск, сначала подумал - ну беспорядки, что-то вроде очередной стачки. Сейчас с ними разберутся. Не разобрались.
Петроград. Февраль 1917-го
Рано утром приехавшего на побывку лейб-гвардии полковника Кутепова срочно вызвали в градоначальство. Командующий Петроградским военным округом генерал-лейтенант Хабалов был чрезвычайно озабочен и даже напуган. Подал руку, указал на кресло напротив своего стола и начал нервно расхаживать по кабинету:
- Случилось нечто экстраординарное, полковник! Тёмные элементы подняли в Петрограде бунт! Волынский полк покинул казармы, убит офицер. Вам надлежит немедленно возглавить карательный отряд и очистить от бунтовщиком район от Литейного проспекта до Николаевского вокзала.
- Слушаюсь, Ваше превосходительство! Пулемётная команда в моём распоряжении будет?
- Да. Несколько позже. Действуйте, полковник!
Кутепов взялся за дело решительно. Но всё с самого начала пошло не так. Отряд ему дали немногочисленный. Для того, чтобы оцепить стол большой район, людей недостаточно. Исправных пелемётов всего два. Но и это не главное. Он не узнавал солдат! Ведь искренне же хотел решить дело миром!
На углу Литейного и Пантелеймоновской его бойцы оттеснили во двор несколько десятков солдат Литовского полка. Растерянных, явно вовлечённых в беспорядки. Обратился к ним полковник с пламенной речью. Красиво говорил о патриотизме, долге, недопустимости волнений во время тяжёлой войны с Германией и Австрией. В конце заявил:
- Литовцы! Если не хотите понести наказание, стройтесь вот здесь по правой стороне и следуйте за моим офицером в казармы! В таком случае все будут прощены!
Солдаты молчали, смотрели на него с недоверием. Наконец раздались выкрики:
- Боимся, что расстреляют за то, что натворили!
Кутепов спокойно прошёлся взглядом по толпе, успокаивающе поднял руку и громко сказал:
- Обещаю, что те, кто присоединится ко мне, расстреляны не будут!
Повисла пауза. И вдруг кто-то из толпы как закричит:
- Что вы слушаете, товарищи! Не ведитесь! Врёт он всё! Вас расстреля-я-яют!!
И большая часть солдат тут же ломанулась на улицу, сминая ряды окружившего её кутеповского отряда. Это было начало конца...
Весь день Кутепов пытался связаться с командующим округом, правительством. Ему не прислали ни одного солдата, а к вечеру начали разбегаться и его люди. По городу уже вовсю носились грузовики, набитые бунтующими, развевались красные флаги. Говорили о взятии городского арсенала, видимо правда - стрельба слышалась постоянно. Пылало неподалёку задение Окружного суда, сбрасывали с крыш пойманных городовых...
Посланный Кутеповым на разведку поручик, вернувшись, доложил, что взбунтовались почти все запасные батальоны в городе. К ним присоединились бастующие рабочие. Надёжных войск практически нет. Рассказывали ещё о некоем унтер-офицере Тимофее Кирпичникове, который стал подстрекателем бунта в Волынском полку. Кутепов слушал, стиснув зубы от бессильной ярости. Но фамилию этого волынца запомнил хорошо.
Тимофей Кирпичников стал на некоторое время героем революционного Петрограда. "Первый солдат революции". Даже Георгиевским крестом наградят "героя". Знал бы он, чем это ему аукнется!
Накануне вечером волынцы стояли в оцеплении, сдерживая многотысячные демонстрации. На третий день волнений городское начальство наконец получило разрешение стрелять на поражение. И стреляли. А потом в казармах приходили в себя от пролитой крови своих же соотечественников. Кирпичников был всего лишь одним из заводил, которые уговаривали остальных на следующий день подобных приказов не выполнять.
- Братцы! Я на службу не для того шёл, чтобы в баб стрелять!
Остальные кивали. Многие подхватили:
- У нас в деревне пахать этой весной некому будет! Скотину нечем кормить! А тут ещё и своих стрелять!
- Не дождутся!
- Даже на фронт не посылают! Боятся! Хотят, чтобы мы тута их прикрывали, паразиты!
- А что фронт? Шибко охота? Я два года там, шабаш! Навоевался!
- Точно! Мне германец ничего не должен! Коли ещё война продолжится, голодуха в деревне начнётся!
- Так и договоримся, братцы: завтра приказов выходить в город не выполняем!
И когда на рассвете вошёл в расположение штабс-капитан Лашкевич, в ответ на его приветствие рота дружно грянула: "Ура!". Лашкевич, командир грубый и придирчивый, сначала ничего не понял, гневно спросио правофлангового:
- Сидоренко! Что всё это значит?
- Так что, Ваше благородие, это значит, мы не желаем выполнять Ваши приказания! - бодро отрапортовал солдат.
Лашкевич аж поперхнулся от такой наглости.
- Вы что, сукины дети, белины объелись?!
В ответ солдаты как по команде застучали прикладами по асфальтовому полу казармы и начали скандировать: "Уходи! Уходи!"
Лашкевичу стало не по себе. Он поспешно покинул расположение, вышел во двор, с ужасом увидел два дула винтовок, выставленных в приоткрытую форточку казармы. Побежал к воротам, помчался, что есть сил. Два выстрела слились в один, и Лашкевич растянулся ничком посередине двора. Мосты назад у волынцев были сожжены.
Кирпичников даже не стрелял. Это были другие. К ним ротный больше всего придирался, вот и не удержались. Зато говорил Кирпичников в эти дни много и с задором. Надо же было своих спасать! Коль власть победит, всех под военно-полевой суд... Вот Тимофей и старался ради победы революции, ради свободы.
На следующий день от здания Общества Красного Креста на Литейном отъехал служебный автомобиль. На нём тайно вывозили переодевшегося в штатское полковника Кутепова. Только в Красном Кресте он смог укрыться и отсидеться, когда разбежалась большая часть его отряда.
На углу Шпалерной остановил машину новоявленный революционный патруль. Пока водитель показывал документы, мимо прошла группа солдат и каких-то штатских, что-то бурно обсуждающих:
- ... точно говорю, если бы не Кирпичников, сидели бы волынцы, как мыши! Он всё раскачал! Орёл!
Ростов-на Дону. Февраль 1918-го
Поредевший отряд полковника Кутепова только что вернулся из Таганрога. Точнее, был выбит. Крохотная Добровольческая армия, собираемая генералами Корниловым и Алексеевым, бросила вызов захватившим власть большевикам. Но силы были очевидно не равны. Вместо тысяч добровольцев на Дон приходили дай бог если десятки.
Кутепов сидел в небольшом закутке на втором этаже офицерского общежития. После двух почти бессонных недель на холоде наконец появилась возможность отогреться. Полковник разбирал бумаги, периодически поправляя перевязку на обмороженном лице.
- Господин полковник! - вытянулся в дверях дежурный по роте. - К Вам господин, говорит, хочет записаться добровольцем.
- Просите! - кивнул Кутепов.
В помещение зашёл невзрачного вида человек лет двадцати пяти в солдатской потрёпанной шинели.
- Здравия желаю, господин полковник! - как-то небрежно козырнул он, и Кутепов это сразу отметил. - Я хочу вступить в Добровльческую армию, с большевиками, значит, бороться.
- Что именно сподвигло Вас на такое решение?
- Так это, я за свободу, за Учредительное собрание! Я ж, это, и в Петрограде пытался восстание поднять в ноябре. Не выгорело!
- Кто же Вы такой? Как Ваша фамилия?
- Так это, Кирпичников я Тимофей! Я же в феврале, это, когда царизм свергали...
Кровь бросилась в лицо Кутепову. Так вот почему этот тип ему так сразу не понравился!
- Понятно! - усмехнувшись сказал он, глядя на посетителя. - Поняаатно! Поручик!
- Слушаю, господин полковник! - в дверях возник дежурный.
- Наряд сюда срочно!
- Есть!
Кирпичников недоумённо оглянулся.
- Как наряд? Зачем наряд? Почему наряд?
- Сейчас узнаете! - довольным голосом сказал Кутепов и с ужасом поймал себя на том, что улыбается. Да, чёрт возьми, ему доставляло необыкновенное удовольствие то, что сейчас произойдёт, а особенно, глуповатая растерянность Кирпичникова...
В комнату вошли два младших офицера, несущие сегодня караульную службу.
- Господа! - обратился к ним Кутепов. - Возьмите этого! - поднялся и, растягивая удовольствие, официальным голосом скомандовал. - За измену Отечеству, нарушение присяги и убийство офицера бывшего унтер-офицера Кирпичникова расстрелять! Исполняйте!
Недоумевающего Кирпичникова поволокли во двор. Через пару минут оттуда раздался залп... "Да, это была месть, - думал Кутепов. - Кто-то должен взять это на себя. Я справлюсь! Не время для жалости!".
И ещё нескоро он будет ловить себя на мысли, что того строгого, но справедливого командира роты, того правильного человека не стало этим февральским днём.
Продолжение следует
Спасибо всем осилившим! Подписывайтесь на канал, оставляйте комментарии, жалобы, заявления, отводы… Спрашивайте – ответим!