Екатерина Ивановна Трубецкая, урожденная графиня де Лаваль..
Родилась 27 ноября 1800 года в семье французского эмигранта, графа Жана - Шарля - Франсуа де Ла,валя и его жены Александры Григорьевны Козицкой, наследницы миллионного состояния, золотых приисков и уральских заводов своего дяди… .
Ни Екатерина, ни ее сестра Зинаида, впоследствии - супруга дипломата, австрийского посланника , ни в чем не нуждались, получили прекрасное образование, учились пению и танцам у профессиональных педагогов, знали несколько языков, разбирались в истории и искусстве.
О временах императора Нерона юная Каташа, как ее звали в семье, знала столько, будто бы была его современницей!
В детстве Екатерина Ивановна перенесла оспу и лицо ее было отмечено этою болезнью навсегда.
Однако редкостное великодушие и простота ее нрава, грация движений, свойственная ей от природы, с успехом заменяли юной графине внешнюю красоту.
А огненный взор ея темных глаз и великолепный голос, создавали вокруг Екатерины Ивановны такое очарование, что во внимании молодых людей недостатка ей не было вовсе, все ее отличали.
В свете о ней шла слава «пленительной резвушки и умницы, с самыми красивыми руками».( Зинаида Лебцельтерн, сестра)
Она же всем предпочла гвардейского полковника, блестящего и родовитого князя Сергея Трубецкого, ветерана наполеоновских войн, участника взятия. Вся военная карьера ее избранника еще была перед ним открыта, и княгиня Катрин не избежала бы участи жены генерала. Их блестящий брак по взаимной страсти омрачало лишь отсутствие детей, их дом на Английской набережной был самым известным в столице.
Но кто же мог знать, что храбрец - полковник предпочтет стать мятежником?!
Еще когда над головою Сергея Петровича ломали шпагу, а с мундира полковника гвардии снимали эполеты, она писала ему, теперь опальному узнику и будущему каторжанину:
«Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобою вместе. Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими».
В ответ она получила записку от мужа, в которой были оправдания и скрытое и нежное признание в любви: «Не сердись, Катя… Я потерял тебя и погубил, но без злого умысла. Государь велит передать тебе, что я жив и «живым» останусь».
Это означало следующее:
Князя Сергея Петровича Трубецкого, как основателя «Союза Спасения» и предводителя мятежников, приговорили к лишению всех чинов и состояния и пожизненным каторжным работам в Сибири.
Екатерина Ивановна тотчас же твердо решилась следовать за мужем, вопреки воле родных, и добилась позволения императора Николая Павловича на это безрассудство.
В письме на имя иркутского губернатора Цейдлера княгиня открыто и искренне писала: ««Чувство любви к другу заставило меня с величайшим нетерпением желать соединиться с ним; но со всем тем я старалась хладнокровно рассмотреть свое положение и рассуждала сама с собой о том, что мне предстояло выбирать. Оставляя мужа, с которым я пять лет была счастлива, возвратиться в Россию и жить там в кругу семейства во всяком внешнем удовольствии, но с убитой душой, или из любви к нему, отказавшись от всех благ мира с чистой и спокойной совестью, добровольно предать себя унижению, бедности и всем неисчислимым трудностям горестного его положения в надежде, что разделяя его страдания, могу иногда любовью своею хоть мало скорбь его облегчить? Строго испытав себя и удостоверившись, что силы мои душевные и телесные никак не позволили мне избрать первое, а ко второму сердце сильно влечет меня».
Губернатор, прочтя это пылкое письмо, подписал подорожную княгине в Нерчинск, на рудники.
Современники чрезвычайно высоко оценили решимость и нравственную твердость и доблесть княгини Екатерины Петровны Трубецкой. Декабрист А. Е. Розен писал впоследствии:
«Женщина с меньшею твердостью, стала бы колебаться, условливаться, замедлять дело переписками с Петербургом и тем удержала бы других жен от дальнего напрасного путешествия. Как бы то ни было, не уменьшая достоинств других наших жен, разделявших заточение и изгнание мужей, должен сказать положительно, что княгиня Трубецкая первая проложила путь, не только дальний, неизвестный, но и весьма трудный, потому что от правительства дано было повеление отклонять ее всячески от намерения соединиться с мужем».
Ему вторил с восхищением в своих «Записках» Евгений Оболенский:
«Среди всех превратностей судьбы их семейное счастье было основано на таком прочном основании, которое ничто не могло поколебать впоследствии. Событие 14 декабря и отправление в Сибирь – лишь повод к развитию тех сил души, которыми Екатерина Ивановна была одарена и которые так прекрасно употребила для достижения высокой цели исполнения супружеского долга».
Екатерина Трубецкая провела в остроге Петровского завода долгие девять лет.
В 1839 году Трубецкие были переведены на поселение сначала в село Оёк, а затем - в Иркутск. В Сибири у Екатерины Ивановны родилось восемь детей, четверо из которых умерли в раннем возрасте.
Несмотря на все испытания и превратности судьбы, Екатерина Трубецкая никому не отказывала в помощи, в ее доме находили кров и пищу несчастные и обездоленные люди. Многие считали княгиню своим ангелом – хранителем, боготворили ее.
На пожертвования семьи Трубецких были открыты в Иркутске гимназия и Женский благородный пансион, в котором позже учились две дочери Екатерины Ивановны.
Опальная княгиня до конца своих дней сохранила кротость, доброту и душевное спокойствие, хотя много страдала от изнуряющего кашля, сопровождающего распад легких….
Всего двух лет не дожила она до амнистии 1856 года. 14 октября 1854 года Е.И. Трубецкая скончалась после изнурительной болезни и была похоронена на кладбище Знаменского монастыря в Иркутске. С.П. Трубецкой писал сестре жены: «Она спокойно покинула сей мир, склонившись ко мне на грудь, так что я даже не заметил ее последнего вздоха».
Супруг, князь Сергей Петрович, пережил Екатерину Ивановну на шесть лет. Он похоронен в Москве, на Новодевичьем.
Обвораживающая пленительность натуры Екатерины Ивановны, осталась в строках ее писем к родным, и даже - в памятнике, который украшает одну из центральных улиц в Иркутске – Дамскую, в память об отважных женах декабристов. И на этом памятнике она кажется истинною красавицей.