В библиотеку ведут три двери, над каждой табличка. Взъерошенный парень в припорошенной снегом куртке стоит, запрокинув голову, и бубнит себе под нос:
- "Вход для читателей", "Вход для персонала", "Вход для писателей". Ага, вот он, нужный...
Дёргает ручку одной из дверей и шагает в тёплое, гулкое помещение, оставляя за порогом разошедшуюся метель.
Напротив входа - тоскливый вахтёр за низкой конторкой. Увидев парня, он откладывает потрёпанную книгу, аккуратно снимает очки и с вызовом спрашивает:
- Здравствуйте, а вы к кому?
- Мне бы это... - посетитель нерешительно топчется у входа, отряхивая снег, - Творческий вечер организовать. Книжка вот вышла.
- Кни-и-ижка, - растягивает вахтёр, - Так что ж вы раньше молчали, мил человек?..
Он вскакивает со своего места, опрометью бросается к посетителю, нет же - к гостю, едва не опрокинув стул. Начинает стягивать с пришедшего верхнюю одежду, подобострастно заглядывая тому в глаза.
- А вы, я извиняюсь, поэт или прозаик? - интересуется он, замирая в дверях гардероба в обнимку с влажной от снега курткой.
- Ну... Я стихи пишу.
- Пре-кра-сно! - тянет вахтёр, пропадает из виду, потом вновь появляется с номерком в руках, - Вот, ваш номер - первый. Вы не подумайте, у нас часто проходят вечера поэтов. Вот сейчас пойдёте по коридору и на нескольких, возможно, натолкнётесь... Хорошо, что вас назначили к нам, ой как хорошо. Мы заявку на писателя товарищу Книгочееву отправляли на прошлой неделе... Чаю хотите? Может, кофе? Или водочки из горла? Ваши, говорят, любят этак выпить и потом песни петь.
- Нет, спасибо... А могу я с кем-то из библиотекарей пообщаться?
- Я тут за них сегодня, уважаемый. Можете со мной пообщаться, - вахтёр нежно гладит гостя по плечу, но тот отшатывается.
- Вы в каком литературном цеху числитесь, если не секрет? Из Ударно-патриотического? Или из Трогательно-лирического? У нас тут был недавно поэт из...
- Да... я нигде не числюсь.
Вахтёр замирает на полуслове, в движении, словно у него внезапно сели батарейки.
- Па-па-па-звольте, - заикаясь, переспрашивает он, - У вас что и пи-и-писательского браслета нет? И отметки в Трудовой книжке?
- Конечно, нет, - гость, незваный наглый гость улыбается, - Я вообще слесарь по профессии, но стихи пишу. Хочу единомышленников встретить, читателя своего найти. Ну, знаете, как бывает.
- Ишь, чего захотел! - лицо вахтёра сводит судорогой, - Единомышленников ему подавай! Иди сюда!
Он размашисто шагает в гардероб, швыряет парню его куртку, затем молча проходит в широкий холл, где по стенам висят ровненькие ряды портретов. Все один к одному: одинаковые рамы, одинаковая одежда на людях, одинаково постные "заслуженные" лица.
- Узнаёшь, мерзавец?
- Кого?
- Их! - вахтёр порывисто тычет пальцем в ровные ряды унылых портретов.
- Ну, может, видел где-то на Ютюбе.
- На Ютюбе он видел! - сплёвывает и снова тычет пальцем в портреты, - это пи-са-те-ли! Настоящие!
Парень пытается всмотреться в лица, но никого не узнаёт. Пушкина там нет, Гоголя тоже. Все портреты современные, вычищенные фотошопом. Ещё бы улыбки натянуть через ту же программу - и готово.
- Вот это, - срываясь на фальцет, сообщает тем временем вахтёр, - Афанасий Аскольдович Царелюбов. Поэт от бога! У него в Трудовой книжке так и написано: "Поэт от бога", лауреат трёх золотых орденов Пушкиных с бантами и двух с бакенбардами. А это - Анна Иоанновна Анжеро-Судженская, прозаик. Заслуженный прозаик шестого разряда, между прочим. У неё за год выработка - две тысячи авторских листов. Она - полный кавалер ордена Донцовой и двух медалей "За верность жанру и фанатам".
Посетитель непонимающе смотрит на взбеленившегося собеседника.
- Что я сделал-то? Вообще ничего не понимаю...
- А, ну раз не понимаешь, - сквозь зубы шипит вахтёр, - то я объясню. Мне же другой заботы нет, как всяким графоманам объяснять... Тебе, стихоплёт ты подзаборный, чтобы провести тут творческий вечер, надо сначала подать заявку в Министерство по делам писателей. Знаешь, где такое находится?
- Где?
- На Лубянской площади, в Москве. Там тебя проверят на благонадёжность, и если ты не из этих... - опасливо оглядывается, - которым "выпало в империи родиться", то переведут тебя из слесарей в писатели. Заведут Трудовую книжку, выдадут писательский браслет с маячком слежения. Только тогда ты - писатель, мил человек, только тогда! А сейчас ты - голь перекатная. Книжку твою, кстати, сожгут. Она ведь вышла без согласия редактора из Министерства? Точно сожгут. И выдадут разрешение на новую. Нужно будет отстоять в очереди год или два, но это мелочь - зато твои опусы редактор прочтёт, и если скажет, что это стихи - тогда выйдет книга. Но и это ещё не всё. Ты к нам вот так просто прийти не сможешь. На творческий вечер может дать разрешение только начальник Управления региональной подцензурщины, товарищ Книгочеев. И только так! А не назначит - жди. Всё ясно?
- Ясно, - слесарь с душой поэта тяжело сглатывает, - а где у вас писатели-то, раз они тут постоянно вечера проводят? Я живьём тут только вас вижу.
- А они не могут, им некогда. У них, милый ты мой, всё расписано. У них у каждого в графике два творческих вечера в месяц. Усёк? А за внеплановый вечер мы платить должны. Библиотека у нас бедная, поэтому мы копим на внеплановую презентацию книги Сорбита Аспартамова "Очерки о себе любимом". Ради этого весь персонал на полставки перевели, некоторых сократили. Я вот один сегодня. Но это ничего! У нас всё впереди...
Парень молча кивает и, накинув на плечи куртку, направляется к выходу.
- Эй, мил человек, у тебя фамилия-то какая? Я в журнале должен зафиксировать.
Парень не ответил.