История Афганистана, как отдельного государства, фактически начинается только в 1747-м году. Ахмад-шах Дуррани, пуштунский генерал великого иранского полководца и правителя Надир-шаха, после его смерти и распада империи собрал верных людей и ушел в родные места. Он провозгласил независимость, сумев завоевать существенную часть коренной Персии и западные территории нынешнего Пакистана.
Но уже при первых его преемниках трон под афганскими падишахами зашатался. Из почти на сто процентов пуштунского Кандагара резиденция главы государства была перенесена в преимущественно таджикский Кабул. Уже в начале 19-го столетия его власть распространялась практически только на столичный регион.
По иронии судьбы, английская экспансия привела даже к некоторому укреплению единства слабой и незрелой афганской государственности. Британцам было проще иметь дела с одним верховным правителем страны, а не с сотнями местных полевых командиров.
После новой войны и нескольких локальных восстаний они даже перестали вмешиваться во внутренние дела своего протектората. А когда случилась революция в России, осознали, что их главный геополитический противник надолго выбыл из игры. Удержание власти над трудно контролируемым Афганистаном оказалось лишено всякого смысла, и его признали независимым, хотя и перед этим немного постреляли.
С 1919-го года страна оказалась в свободном плавании, но влиять на нее пыталась многие: та же Британия, Германия, Япония, советская власть. Тут был свергнут один правитель, а другой застрелен – просто по той причине, что оба являлись сторонниками быстрой и радикальной модернизации.
И только Мохаммед Захир-шах, который воцарился в 1933-м году, принес всем долгожданный мир и покой. Во время Второй мировой он оставался нейтральным, но был вынужден подавлять восстания афганских горных племен. Этот человек тоже стремился сделать свою страну более современной и экономически развитой, но был готов проводить реформы более взвешенно и постепенно.
По большей части, правили его дядья, но сам Захир-шах попробовал поиграть в демократию и объявил свободные выборы в парламент. Это привело к появлению нескольких новых партий, как левого, так и правого толка, как настроенных на изменения, так и традиционалистских.
Афганистан все еще оставался очень бедной и консервативной страной, зато девушки из кабульской «золотой молодежи» в 1960-е имели возможность ходить по городу в европейской одежде. С того времени осталось небольшое количество фотографий, которые во всем мире почему-то считают свидетельством удачных реформ.
На деле, большая часть населения за пределами столицы жила, как в 15-м веке и ела траву. О формировании единой афганской нации не было речи, зато эти люди верили своим вождям. Для кардинальных изменений и сплочения населения требовалась какая-то сильная идеология, но в данное время в данном месте ей мог стать только коммунизм или ислам. Проблема состояла в том, что сторонники каждого идеологического направления были достаточно слабы и надеялись на победу извне, опираясь на разные геополитические силы.
Захир-шах, который всегда был не реальным политиком, а символом нации, в середине 1960-х годов взял рычаги правления на себя. Его двоюродный брат и бывший премьер-министр Мохаммед Дауд не смог убедить родственника в необходимости сворачивания демократии и после этого решил отобрать у него власть.
Случилась редкая для Афганистана революция без пострадавших, но представитель королевского рода почему-то не стал объявлять себя новым шахом, а вместо этого провозгласил республику. Коммунисты к этому времени успели стать влиятельной и многочисленной партией и даже распались на две соперничающие фракции – таджикскую и пуштунскую.
Мохаммед Дауд проводил бестолковые реформы, но став пожизненным президентом, уже не мог опираться на столетний авторитет афганской монархии. Поэтому местные леваки вскоре свергли его без особых проблем. Но их видение будущего страны сильно отличалось от мнения многих афганцев.
Проблема для всех состояла в том, что собственные убеждения тут привыкли отстаивать вооруженным путем, а не посредством участия в выборах. Тут и там вспыхивали локальные восстания, подавлять каждое из которых у коммунистов не было сил. Советский Союз долго думал и все-таки ввел войска. Но для его недоброжелателей это стало поводом поддержать всех поборников традиций и «особого афганского пути».
Шурави сражались за светлое будущее местных десять лет, но только плодили новых моджахедов. В конце концов, из-за внутренних причин было решено отказаться от силовой поддержки афганской компартии. Справедливости ради, она самостоятельно держалась у власти еще несколько лет. И, если бы не предательство военных, могла бы сохранять ее еще какое-то значительное время. Ведь после распада СССР у запада и арабских стран не было стимула поддерживать антисоветских боевиков.
Но, так или иначе, коммунистическое правительство вскоре пало. Когда афганцы без постороннего участия стали разбираться сами с собой, единственной объединительной идеей мог стать радикальный ислам. И двадцать лет, в течение которых США пытались умиротворить этот змеюшник, стали подтверждением этой идеи.