Чёрная тонированная десятка долго петляла по заводской окраине города, по разбитым дорогам с выбоинами в асфальте, как после ядерной бомбардировки. Тут и там были разбросаны куски отвалившихся выхлопух. Дрозд нервно курил и постоянно посматривал в зеркало заднего вида.
- Ну вот, наконец-то оторвались, - сказал он.
- От кого? - не понимая, спрашивал удивлённо Санёк, не видя ни одного человека, ни единой машины на пустынном шоссе, где изредка вдалеке проезжали только большегрузы.
- Да за мной же постоянно следят. ФСБ-шники. Но я их обвожу вокруг пальцев, как детей, - авторитетно заявлял Дрозд охреневшим, удивлённо переглядывающимся пассажирам.
Тут раздался звонок на его огромную раскладную «Nokia».
- А это ты, крошка? Ждёшь меня? Любишь? Ну умница, я скоро буду, раздевайся, готовься, можешь сразу мою любимую позу принимать, ну ты сама знаешь какую, - и захлопывал крышку сотового.
Все в машине разинули рты от удивления, внимательно приглядываясь к этому странному человеку, так вальяжно, как некогда «новые русские», общающемуся по старинной мобиле. Дрозд был не какой не птицей из знаменитого детектива "Тайна чёрных дроздов", просто это был человек с необычной фамилией, которая заменила ему прозвище. Он был среднего роста, коренастый, плотный, чернявый, с характерным орлиным носом. Причёску старался «зализать» назад, как у итальянских мафиози, по жизни ходил в синей атласной рубашке с длинными рукавами, чёрных брюках, в неизменной кожаной жилетке или кожаном пиджаке и с обязательной борсеткой в руках. Периодически на нём могли ненадолго появляться золотые украшения – перстень, браслет или цепочка, которые, впрочем, тут же перекочёвывали в ближайший ломбард.
- Да познакомился тут с одной фотомоделью. Любит меня, как кошка. Папа - олигарх, мама - чиновница, на просеках живут, в элитном районе, там дом такой, я Вам скажу… Я аж сам обалдел, когда она туда позвала, да там на меня и накинулась, – пояснял он с надменным видом, закатывая и вращая для пущей убедительности глазами.
Из речи Дрозда никогда не было понятно - врёт он, или нет. Но самое удивительное, что вранья в ней было ровно на 50%, а на оставшиеся 50% он говорил правду, при чём сам же, искренне, верил в свою ложь, в результате чего возникали воздушные замки выдуманных и не очень историй, которые и составляли всю его дроздовскую сущность.
Дрозд полностью оправдывал свою фамилию, как будто специально для него подобранную, или наложенную на него как печать, клеймо, и каждая встреча с ним могла иметь совершенно непредсказуемые последствия. Он периодически пытался всем в районе впарить свою навязчивую дружбу, но в результате неадекватных поступков со временем люди от него стали шарахаться, как от огня.
Однажды он решил проставиться, толи какой-то праздник был, толи горе, толи он сам их выдумал, но совершенно точно Дрозд купил пузырь водки «На бруньках» и притащился в гости без предупреждения. Хозяин хаты, Андрюха, имел неосторожность не посмотрев в глазок открыть дверь и впустить его в дом. Все сидели на кухне и с опаской смотрели на внезапного нежданного гостя, но, приняв во внимание чистосердечный характер подгона, разлили водку по стопкам. Дрозд, пользуясь случаем, как в капитал-шоу «Поле чудес», взял первое слово, долго что-то нёс, типа «За пацанов» и «Не чокаясь», стоя с поднятой рюмкой. Потом он резко опрокинул стопарь в свой бездонный рот, после чего неожиданно незамедлительно случилась немая сцена, молчаливая пауза. Все взгляды устремились на Дрозда, который выпил, на секунду замолчал, потом вдруг вытаращил глаза и хлопал ими, как будто рыба, которая что-то хочет сказать, но не может. И вдруг, к всеобщему удивлению, он как столб, как спиленное дерево, бухнулся на спину, разбрасывая расставленные вокруг предметы и начал биться в судорогах. Все удивлённо переглянулись. Никто не знал, что делать.
- Налейте мне… Того же, что ему… - выдавил из себя Андрюха, любитель нажраться до потери пульса.
Все тут же залпом до дна выпили разлитую «На бруньках» и опять переглянулись. Увы, к всеобщему разочарованию, такого эффекта, как у Дрозда, ни у кого больше не случилось.
- Н-да… Дело видимо не в водке… А жаль… Ну и что мы будем с этим… делать? – спросил Игорёк.
Дрозд продолжал биться в конвульсиях на полу и пускать слюну.
- Что-что… скорую вызывать надо, будь оно неладно.
Андрюха тяжело вздохнул и поплёлся к телефону в прихожую, набрал «03», диск затарахтел.
- Алло, скорая? Приезжайте, тут человеку плохо. Что? Что значит какому человеку? Обычному… а, мужчина. Да Бог его знает, какой у него год рождения, сколько ему лет… Пацаны, никто не знает сколько Дрозду лет? Ну где-то лет тридцать… Что? Как зовут? Меня - Андрей Иванов… А Вам зачем? А… его? Его зовут Дрозд. Как фамилия? Не знаю... Пацаны, а как у Дрозда фамилия?
-Как-как, - ответил кто-то, - Дрозд, такая и есть фамилия.
- Чо, прям Дрозд? Не может быть!
- Да я тебе в натуре говорю. Я тоже сначала думал это погоняло, да он мне как-то паспорт показал, а там так и написано - Дрозд. На самом деле, Дрозд оказался Дроздом.
- Вот это номер, послал же Бог фамилию, никогда бы не подумал... Алло, скорая? Ну точно, Дрозд - это Дрозд. Да почему издеваюсь, никакая не шутка, ну фамилия такая у человека, что я могу сделать. Имя-отчество? Имя-отчество есть… наверное… Зовут Юра, кажется, ну в смысле Юрий, а отчество… Пацаны, кто-нибудь знает какое у Дрозда отчество? Да не знаем мы его отчества, при чём тут отчество, тут человек помирает, в конвульсиях бьётся, а вы – отчество, приезжайте говорю скорее, улица Ленина, дом 24, квартира 5, иначе концы отдаст. Как не можете выслать без отчества? Да откуда мы его полис знаем? А уж прописку-то и подавно, ну живёт вон он где-то… На Восстания что ли… Да мы знать не знаем, говорю же помрёт сейчас человек, вы будете выезжать или нет?
Потом была ещё долгая перепалка между оператором скорой, инструкция которой не позволяла выслать машину к человеку без ФИО, года рождения, полиса и прописки, и хозяином квартиры, который трупа Дрозда у себя дома никак не хотел допустить и всё поражался, для чего, чтобы спасти жизнь человеку, надо знать столько сведений о нём и самое главное – почему надо терять столько времени на бессмысленные переговоры, когда человек помирает. В результате почти пятнадцати минут криков друг на друга, всё-таки машину обещали выслать. В конце Андрюха спросил в трубку:
- Так, а что нам с ним теперь делать-то? Он же лежит на полу, трясётся… Что? Да нет, ничего не употреблял, при нас только рюмку водки выпил и сразу скопытился. Что? Положить на диван и ноги приподнять? Воротник освободить? Ну понятно…
Андрюха положил трубку и вернулся в кухню.
- Фу-у-х, да, вот это у нас закончики! Без ФИО и прописки не то, что жить, помереть невозможно… - первый раз за свою молодую жизнь столкнувшись с бюрократическим произволом обалдело сказал он всем собравшимся, - Ну что, потащили этого… борова припадочного в комнату. Давай, пацаны, за руки-за ноги, и… Ох. Ну и тяжёлый же, вот отъелся! Да смотри об дверь головой не стукни, да не своей, а его. Так, подняли, кладём на диван. Вот, Женёк, ты ему подушку под ноги подложи. Ну вроде всё. Нет, ну дёрнул же чёрт ему дверь открыть! Чтобы я ещё раз Дрозда в хату пустил!
Через какое-то время приехала скорая, Дрозда осмотрели, померяли пульс, давление, что-то вкололи, он стал приходить в себя, вроде откачали. Вечер завершился уныло, все напряжённо молчали, хотя, как ни странно, как раз «больной» чувствовал себя прекрасно и всё порывался сбегать за вторым пузырём, на что все присутствующие ответили категорическим отказом и засобирались по домам. После этого случая все присутствующие пить с Дроздом зареклись, себе дороже.
*****
Дрозд пропал из поля зрения на несколько лет, иногда доносились слухи о его очередных похождениях и невменяемых поступках. Потом, вроде как, кто-то говорил, что он с синькой завязал, стал в старую секцию бокса ходить на стадион. А как-то вечером зазвонил домашний. Странно, на него уж сто лет никто не звонил…
- Алло.
- Александр, здравствуйте, Это Михаил Иванович, отчим Юры. Вы же знали Юрия? Ну Юру, Дрозда? Он нам говорил Вы - его лучший друг.
- Врал Ваш Юра.
- Ну суть не в этом, в общем завтра похороны, Вы приходите, вынос в 12… Проспект Мира, 2а, второй подъезд, сразу за ракетой…
- Как похороны, да ему же и сорока ещё нету, а что, а как…
- Вы приходите, там всё узнаете, если интересно…
В трубке раздались короткие гудки. Эта новость вышибла из колеи… И Дрозд умер, вот те на, а казалось такой здоровый, всё говорили боксом занимается… Может убили? Санёк задумался, прикидывая возможные варианты причин гибели старого знакомого. Ну да, причин набиралось более чем достаточно. На следующий день, после одиннадцати, Санёк, как положено, одел чёрную рубашку и стал собираться на похороны, всё-таки знакомый, со школы знал. В этот момент опять зазвонил телефон, и какое-то дурное предчувствие поползло к горлу.
- Саша, - раздался голос матери, - ну всё, кажется Дэн помер, бедняга. Он ко мне в комнату зашёл, голову положил на коленки, вздохнул и ушёл. А ты знаешь, он же уже последнее время ходил плохо, всё больше лежал у себя на коврике в коридоре. А тут я пошла на кухню, а он лежит, там, между комнатами и не дышит, у него же знаешь, так похудел рёбра было видно, а они не двигаются…
В голосе матери слышались нотки слёз. Дэн – их собака, старый амстаф, тяжело болевший последний год. Сколько они его по врачам не таскали, всё бесполезно, только деньги тянули на системы, да на УЗИ... Похудел он страшно, как скелет, уже ничего не ел, даже на улицу не выходил… Видать отмучался. Хороший был пёс, весёлый… К старости умный стал, как человек… Всё понимал.
- Ты это, давай не тяни, приезжай, надо похоронить… Я жду.
Да… Вот дела - в один день и Дрозд, и Дэн… Санёк спустился, сел в машину, поехал на проспект Мира, не представляя где новая квартира Дрозда. Долго петлял по замысловатым новостройкам, ещё этих шлагбаумов везде понаставили, не проедешь, не пройдёшь… Наконец он нашёл надпись на стене дома «2а» и второй подъезд. Опоздал, тело Дрозда уже вынесли, оно стояло в красивом дорогом гробу на табуретках у подъезда. Санёк осмотрелся. Дрозд как живой, всё тот же плотный, торчит его знаменитой нос с горбинкой, правда лицо какое-то неестественное… с синевой... у подъезда разбросаны красные гвоздики. Небольшая кучка народа, все в чёрном, глаза на мокром месте, вытирают платочками.
И нет никаких мафиози, пацанов с бритыми головами, воров в законе. Нет кавалькад мерседесов, верениц БМВ и кадиллаков, толп, открытых катафалков, сотен венков «От братвы», ничего того, о чём Дрозд мечтал, когда воображал себя «бандитом», насмотревшись фильмов типа «Бригада». Да из молодых-то вообще никого, одни старики… Подошёл большой двухметровый мужчина с пузом и усами, в безразмерном пиджаке и рубашке с пуговицами, которые, казалось, сейчас выстрелят.
- Александр, это я Вам звонил, Михаил Иванович, помните?
Да, точно, он его видел пару раз, лет десять назад, они же с матерью всё за ним бегали, пытались спасти, на путь истинный направить, кстати, почти не изменился.
- Вот так вот у нас… Цирроз, - без лишних вопросов пояснил он, - надо же было постоянно диализ делать, не пить, а он разве так сможет… Говорил, лучше сдохнет, но красиво и во хмелю, ну ты его сам знаешь. Ну вот, как мы с матерью не уговаривали, отказался от лечения, бухнул последний раз и всё… Что поделать… Ну ладно, ты на кладбище едешь?
- Нет, к сожалению, не смогу, у меня тут ещё одни похороны нарисовались...
- Ну ладно, как знаешь. Шибко Юрка тебя уважал. Ну давай, мы поехали, если что на Южном будем, приезжай.
Михаил Иванович засеменил к ритуальному автобусу, куда уже начали загружаться траурные пассажиры. Санёк развернулся и пошёл обратно, к машине, эх, сейчас Дэна везти хоронить, ну что за день… По пути ему встретились два спешащих парня скользкой наружности.
- Не знаешь где тут Мира 2а?
- Да вон, налево и за угол. А вы на похороны чтоли?
- Да, вот припозднились, да мы ещё без машины…
- Ну всё, кажись опоздали, автобус уже отошёл. Ну если что, Михаил Иванович сказал, на Южном хоронят.
- О-о-о, ну это далеко. Ты не подбросишь?
Санёк осмотрел подозрительных личностей с ног до головы. Нет, пожалуй, таких бы он точно к себе в машину не посадил, чего-нибудь точно не досчитаешься.
- Да нет, пацаны, мне в другую сторону, бегите может успеете…
И он отвернувшись побрёл в сторону припаркованной за тридевять земель тачке…