В отличие от одержимости, о порче и порченных я ничего не знал. Разве что слышал расхожее выражение о сглазе, которое употребляли все подряд: учителя подтрунивали над "скатившимися" учениками, спрашивая, не сглазил ли их кто; бабушки у подъезда, увидев на руках у молодой мамаши новорождённого сыночка, с умилением ворковали: "Тьфу на тебя, чтоб не сглазили!"; перед совершением какого-либо важного дела – да хоть перед запуском космической ракеты! – советскому человеку полагалось или сплюнуть через левое плечо, или трижды постучать по деревянному столу, опять же – "чтобы не сглазить".
В годы детства и юности сглаз и порчу я воспринимал, как и любое старушечье суеверие: они для меня ничем не отличались от страха перед черной кошкой и рассыпанной солью. Моё отношение к этим вещам не изменилось даже тогда, когда вера в духовный мир стала частью моего мировоззрения. Вера в порчу и христианство казались мне несовместимыми, так же как вымысел и реальность. И только когда я встретил пострадавших от неё людей, понял, что это за расхожим суеверием скрывается таинственная злая сила, способная принести реальный вред человеку.
О том, что порча действительно существует и ее следует опасаться мне рассказала моя наставница по клиросному пению, жившая в молодости у известных карагандинских стариц, тайных монахинь. От нее я впервые услышал, что в церковь люди приходят не только с добрыми намерениями. Есть и те, кого влекут сюда демоны, желающие отравить этот благодатный источник духовной жизни. Это – служители древнего зла: маги и ворожеи.
Узнать их в церкви не просто, так как они ни в чём не отличаются от обычных прихожан. Только опытный в церковной жизни человек заподозрит неладное, когда, например, заметит человека, повернувшегося спиной к иконостасу во время пения молитвы «Отче наш». О том, что колдун зашел в церковь, догадывались, когда у священника прямо во время литургии начинала течь кровь из носа, из-за чего богослужение приходилось приостанавливать.
Но это было ещё не самое страшное, на что были способны посланцы тёмных сил. Они приходили в церковь, чтобы с помощью своего колдовского искусства навести на кого-нибудь порчу. И если у них это получалось, то от встречи с ними взрослые начинали болеть, а дети могли повредиться рассудком. Средством, при помощи которого наводилась порча, могла быть любая вещь, которую человек принимал из рук колдуна: платок, кондитерское изделие, какой-нибудь инструмент, например – отвёртка. При этом злая сила оказывала вред только в том случае, если человек, не соблюдал известные каждому прихожанину правила безопасности.
Так, однажды, некая ворожея подошла в церкви к одной их духовных дочерей о. Севастиана, тайной монахине, и предложила принять от неё «подарочек» – отвертку. «Возьми, пригодится», - со смиренным видом пролепетала старушка. Монахиня перекрестилась и произнесла в ответ обычное: «Спаси тебя Господи». Ворожея что-то злобно прошипела, сунула «подарочек» за пазуху и быстро ретировалась. Крестного знамения и самой простой молитвы оказалось достаточно, чтобы посрамить замыслы врага и обратить его в бегство.
Но, к сожалению, не все были знакомы с этой техникой духовной безопасности, и тогда происходили самые трагические истории. Об одной из таких историй я узнал, когда в очередной раз приехал в Михайловку. Я уже служил чтецом в городском храме под руководством моей наставницей, проведшей молодые годы среди Михайловских стариц. Она и привела меня в дом одного заштатного священника, который по болезни уже не служил, но жил неподалёку от Михайловской церкви. Вместе с ним жила его дочь, девица лет восемнадцати-двадцати.
Священник был так немощен, что даже не встал с кровати, когда мы вошли в дом. На встречу нам вышла его дочь, с которой мы общались через странную комнатную дверь, больше напоминавшую калитку. Вида она была самого неопрятного: волосы коротко пострижены и всклокочены, рубашка с короткими рукавами давно не стирана, кожа на руках почти земляного цвета. Печать безумия отображалась на ее лице, когда она смотрела на нас своим удивленно-испуганным взглядом.
Моя наставница поздоровалась с девушкой и представила меня ей. Священник, лежавший на кровати в подряснике за той же перегородкой, кажется нас даже не заметил. Девушка не ответила на приветствие, а только продолжала рассматривать нас, положив руки на дверь-калитку. Видя мою растерянность и недоумение, моя спутница вкратце рассказала мне историю её болезни.
Оказывается, девушка имела несчастье встретиться с ворожеей и взять у нее конфетку. Ничего не подозревая, она съела её, после чего помрачилась рассудком. Так обычное с виду кондитерское изделие в руках колдуньи стало оружием порчи, нанесшим страшный вред психическому здоровью дочери священника. Девушка, услышав рассказ моей спутницы, неожиданно оживилась и вполне осознанно подтвердила все сказанное, мол, именно так все и было.
Несмотря на то, что я доверял своей наставнице, имевший многолетний опыт церковной жизни, я еще долго сомневался в истинности этой истории. Мне казалось, что с христианином, да еще и в церкви такого произойти никак не может. Иначе, какой смысл соблюдать все церковные предписания, если они не помогают защитить себя и своих близких от козней врага. Но по мере того, как мне становились известны всё новые случаи порчи, я вынужден был признать существование этой тёмной стороны духовной жизни.
Это не значит, что я стал подозрительным и замкнутым. Я по-прежнему старался относиться к людям приветливо и был открыт к общению, несмотря на свое новое знание. Конечно, очень помогли мне и наставления моей духовной сестры, из которых я понял, что в любых обстоятельствах нужно не забывать о таких средствах, как крестное знамение и молитва. Они – главное оружие христианина в борьбе с врагами видимыми и невидимыми.
Но все же самое страшное – и самое важное – открытие при знакомстве с тёмными началами ждало меня впереди. Оно показало мне, что борьба со злом совершается в душе каждого христианина. И очень часто зло в этой борьбе принимает вид ангела света и заметить его бывает очень непросто.
Окончание следует