оглавление канала
Елезаров шел вверх по деревянной лестнице, ведущей из пещеры-тюрьмы, не замечая длинных пролетов и не ощущая усталости. Голова его лихорадочно работала. Он вспоминал их мысленный «разговор» с Одином. Странная это была беседа. Он старательно задавал пленнику «нужные» вопросы вслух, пытаясь в то же время понять, что ему мысленно «говорил» Один. План, предложенный им, был просто ужасен. Как бывший оперативный работник, он это понимал прекрасно. Но, с другой стороны, он не видел никаких других вариантов. Этот, с позволения сказать, план, напоминал какую-то кавалерийскую атаку наскоком. Сергей не привык мыслить так, как это делал Один. Для разработки нормальной операции требовалось время и тщательная подготовка. Но вот, как раз-таки времени у них и не было. Так что, приходилось признать, что никаких лучших вариантов для осуществления задуманного у них просто не было.
Пока он перекатывал в голове уже в который раз все эти мысли, им овладевало отчаянье от понимания нереальности всего запланированного. А с другой стороны, Копейщиков нельзя было недооценивать. Он был уверен, что сейчас в офисе Паукова они разрабатывают все возможные рычаги давления на Одина. Начнут, конечно, с пленных, а там, когда разойдутся, очередь может дойти и до Михася с его такой милой и уютной женой Натальей, а также, до их сына. Ведь вычислить связь между Одином и Михасем по сути – дело двух минут. В деле Одина все фигуранты прописаны. И Сергей удивлялся, почему они еще до сих пор этого не сделали. Любой, даже самый неопытный оперативник знает, что начинать всегда нужно со связей подозреваемого. Им с Одином просто сильно повезло, что среди Копейщиков нет оперативных работников, исключая, конечно, его, Елезарова. Но дураками-то они точно не были. И скоро могут до этого вполне додуматься. И тогда… Лучше не думать, что тогда. Значит, задуманное нужно было осуществлять в ближайшее время, скорее всего, завтра ночью.
Придя к этому заключению, он слегка успокоился. Всегда страшно не событие само по себе, а его ожидание. За всеми этими размышлениями, он даже не заметил, как уже выбрался на самый верх, где его поджидал электрокар, готовый увезти в офис. Теперь было нужно, как следует, вспомнить весь разговор, который они вели с Одином вслух, так сказать, под запись. И найти в нем все слабые места, за которые могли бы зацепиться Копейщики. Слабых мест было хоть отбавляй, но исправить сейчас что-либо было уже невозможно. Как ни странно, Сергея это почему-то успокоило. Что ж, будем импровизировать!
Он знал эту свою особенность. Мог метаться мыслями, перебирая все возможные и даже невозможные варианты, переживать, нервничать. Но, когда наступал срок, то есть та самая точка невозврата, становился спокоен и рассудителен. Мозг начинал работать с четкостью компьютера, и все удавалось и получалось, хотя, не всегда по предварительно разработанному плану.
Вот и сейчас, когда Сергей встал перед дверями кабинета Паукова, его мысли перестали метаться и на него снизошло ледяное спокойствие. Ну что, господа Копейщики, посмотрим, что вы сможете противопоставить ясному и холодному разуму опытного работника служб. Решительно взялся за ручку двери, и без стука, по-хозяйски распахнув двери, вошел внутрь. Робость и чинопочитание сейчас были бы не к месту. Пауков с хмурым видом сидел за столом в своем кресле, а Эдуард Александрович, напротив, с сияющей улыбкой сидел сбоку от шефа, вертя в руках пульт от телевизора. Видимо, они только что просматривали запись беседы Елезарова с пленным. При виде Сергея, управляющий вскочил со стула и принялся изображать преданного служаку.
- О, Сергей Станиславович!! Как вы вовремя!! Мы только-только приступили к обсуждению вашей беседы с этим, с позволения сказать, Одином. Крепкий орешек, этот ваш старый знакомец. Чувствуется, что просто так, на раз его не расколешь. Но вы построили разговор совершенно правильно. На него нельзя давить силой, он не из тех, кто ломается под напором. Но, ничего, я думаю, мы сможем подобрать к нему ключик. У всех людей есть слабое место. И вы это с успехом доказали в первый раз, когда с ним столкнулись. Мне показалось, он очень трепетно относится к своим товарищам. Вот на этом мы и сыграем.
Слово «шантаж» не было упомянуто, но и без этого было ясно, как они собираются «подбирать ключик» к пленному. А Эдуард продолжал заливаться соловьем:
- Должен вам сказать, что нам очень повезло заполучить такую птицу. Я бы сказал более поэтичным языком, Жар-Птицу. В отличие от своих дружков, Один скорее всего принадлежит к более высокой ступени в их иерархии. Это видно сразу, можно сказать, невооруженным глазом. – Елезаров чуть приподнял брови, как бы спрашивая, почему это так уж заметно. Эдуард Александрович с полуслова понял его немой вопрос, и радостно пропел, словно открывая Сергею некую тайну, которая и тайной-то уже не является. – Ну как же! Даже по его спокойной манере держаться. Предыдущие пленники тоже были спокойны. Но это было показное спокойствие. Глаза, как известно – зеркало души, а по их взглядам можно было понять, насколько их души мечутся. А тут… Я искренне был восхищен! Он себя вел так, словно не он был у нас в руках, а мы у него. Будто он контролировал всю ситуацию! Это просто потрясающе!! И, поверьте моему опыту, у НИХ подобной силой характера обладают только те, кто достиг высшей ступени.
Сергей слушал с серьезным лицом речь оратора, стараясь придать своей физиономии серьезное и непроницаемое выражение. Та защита, которую он сумел поставить на свои мысли, почему-то мешала ему понять глубинный, спрятанный под слоем этого трескучего щебета, истинный смысл того, что говорил управляющий. А то, что у Эдуарда было второе, или даже, тройное дно, он нисколько не сомневался. Но даже обладая своими скромными, и еще совсем не сформировавшимися способностями, он чувствовал угрозу, исходившую от этого человека. И еще, он обратил внимание, что чем больше веселился управляющий, тем мрачнее становился шеф. Чтобы дать себе небольшую эмоциональную передышку, он, повернувшись к говорившему спиной, подошел к бару, и налил себе в стакан немного коньяка. Сделал маленький глоток, и только тогда прошел в угол комнаты и уселся в одно их стоявших там кресел, непринужденно закинув ногу на ногу. Ему показалось, или на самом деле, в глазах Эдуарда мелькнуло что-то похожее на удивление. Управляющий убавил градус счастья в своем голосе, и вкрадчиво спросил:
- А вы знаете, где проживал наш Один? – Елезаров едва заметно пожал плечами. Его жест можно было трактовать как, «откуда мне знать, я здесь недавно». Управляющий кивнул, как бы соглашаясь, и продолжил говорить дальше. – Ну ведь где-то он жил? Это требуется выяснить…
Тут Сергей решил подать голос. Опять едва пожав плечами, он равнодушным голосом проговорил:
- Пустая трата времени. Как я понял, он здесь появился недавно, значит, никаких знакомых, кроме как арестованного вами стража врат, у него здесь быть не может. Да и с ним-то, я уверен, он никогда до этого не встречался. А значит, и, о создании каких-либо прочных связей в этом поселке, не может быть и речи. Вы только зря потратите время. Думаю, я сумею ему объяснить, что его запирательство может дурно сказаться на здоровье его товарищей. Он уже понял еще с прошлой нашей встречи, что шутить на подобные темы я не умею. – И он ядовито усмехнулся, многозначительно глядя прямо в глаза Эдуарда Александровича.
Тот ответил ему такой же усмешкой в ответ, и настороженность из глаз управляющего понемногу рассеялась. Тут, молчавший до сих пор Пауков, заговорил своим сухим трещащим голосом:
- Я смотрю, вы склонны недооценивать нашего противника. Если он унаследовал характер своей матери, то все ваши штучки вряд ли смогут заставить его говорить или делать то, что нам надо.
Управляющий с интересом посмотрел на шефа, словно заговорил, стоявший в углу памятник.
- Вы предлагаете что-то конкретное, Виктор Анатольевич? – В его голосе слышалось легкое презрение, которое он даже и не пытался скрыть.
Елезаров напрягся, глядя на Паукова. Насколько он его знал, тот должен был отреагировать на это презрение весьма жестко. Шеф хмуро посмотрел на Эдуарда и зло проговорил, словно и вовсе не заметив презрительной интонации своего управляющего:
- Ломать его надо! Жестко, быстро, не оставляя шансов на раздумья и какие-либо увертки! Эти люди понимают только грубую силу! И на вашем бы месте, Эдуард Александрович, я озаботился бы тем, чтобы отыскать место его жительства здесь, в поселке, а не тратить время на всякие там дипломатические политесы!
Чувствовалось, что шеф едва себя сдерживает от эмоционального взрыва. Ладони его сжимались в кулаки и вновь разжимались, будто он готовился к драке. Губы плотно сжаты, глаза пылают мрачным огнем ненависти. Если бы Эдуард был обычным управляющимся, то он должен был бы испугаться и не сметь даже глаз поднять на Паукова, не говоря уже о том, чтобы ему перечить.