Мальчик и девочка.
Мы семьёй жили в частном доме в одном из микрорайонов города. В доме не было водоснабжения, ни горячего, ни холодного. Воду таскали флягами с колонки. Летом на двухколёсной тележке, зимой – на санях. В тот год у нас ещё не было бани и мы ходили мыться к бабушке, к маминой маме. Она жила в благоустроенной двушке улучшенной планировки, буквально в трёхстах метрах от нас.
Мама набирала ванну и садила меня и сестру купаться. Нас всегда купали вместе. Не знаю для чего это делалось, но то была принципиальная мамина позиция. Однажды я попросил разрешить мне купаться отдельно, без сестры. На что последовал ответ:
— Не выдумывай, мойся с Настей.
— Мам, ну я один хочу, ноги хоть нормально вытянуть, с Настей неудобно, – посетовал я в ответ.
— Вот барин нашелся, не удобно ему. Не удобно спать на потолке, знаешь такую поговорку? – мама частенько использовала данное выражение как аргумент в подобных случаях, оно меня страшно бесило, но виду я не показывал, отвечал сухо, максимально безымоционально:
— Да, знаю.
— Ну вот. Залезай в ванну. Вы же хорошо вместе купаетесь. Ей нравится, что ты с ней играешь. Это во-первых. А во-вторых, ты как старший брат следишь за сестрой, пока я вам с бабушкой кушать готовлю. Сегодня будет яичница.
— Мама, я могу так за ней посмотреть, рядом с ванной постоять. – Я продолжал гнуть свою линию, что было совсем нехарактерно для меня.
— Так, Антон, хватит пререкаться. В ванну залез, не зли мать. Ещё чего захотел – отдельную ванну ему подавай. Или слушаешься мать свою или дрына получишь. Я смотрю давно у тебя задница не была бита.
Я, нахмурившись, разделся и залез в ванну. Умеренно горячая вода заставила съёжиться и втянуть воздух через стиснутые зубы. Знакомое ощущение было по-особому приятным, так как тело ещё не успело согреться от уличного воздуха. За окном температура держалась ниже минус сорока градусов.
Пена нежно обволакивала мои плечи, шею и часть лица. Тысячи пузырьков одновременно лопались, доставляя лёгкий массажный эффект.
Сначала я сидел поперек ванны, согнув ноги в коленях. Настя сидела на другой половине чугунной чаши и играла резиновыми ёжиком, зайчиком и собачкой. Ёжик время от времени свистел. Настя хихикала, ей видимо казалось, что ёжик с ней разговаривает или исполняет для нее песню. Ёжик явно был её любимцем. Он никогда у неё не тонул, тогда как зайчик и собачка постоянно соскальзывали с края ванны и начинали тонуть, понарошку естественно. Они звали на помощь, но ёжик не торопился их спасать – он беззаботно шел дальше, насвистывая дырочкой в правом боку.
Тем временем мои ноги затекли. Я не спеша прижался к задней, покатой, стенке ванны и выпрямил ноги в сторону соседки-купальщицы. Я всегда старался вытянуть ноги таким образом, чтобы не доставить сестре дискомфорт. Но все равно контакта кожи к коже избежать не удавалось. Сестре данная ситуация была по барабану – она продолжала выгуливать ёжика по краю ванны, а тот в свою очередь продолжал игнорировать тонущих товарищей.
Для меня же вся эта история была совсем не по барабану. Во-первых, мне было дискомфортно от того, что я возможно доставляю дискомфорт сестре. Наверняка ей тоже хотелось купаться в одиночестве. Я был в этом уверен, хоть она и первоклассно изображала обратное. Во-вторых, мне самому было дискомфортно.
Когда пена полностью растворилась и поверхность воды стала прозрачной, я увидел обнаженное тело сестры. Я не мог его не видеть. Мало того, мама иногда просила меня помыть Настю. Мне тогда казалось, в этом нет ничего страшного, что семилетний парень моет трёхлетнюю девочку. Возможно, это вполне себе рядовая ситуация. Поэтому я спокойно, не задумываясь, выполнял мамино поручение. И все бы ничего, я бы ещё довольно долгое время переживал совместные купания с сестрой, если бы не произошло следующее.
Когда я увидел вполне знакомую мне наготу родной сестры, меня пронзило смущение: я неосознанно отвернул голову и ловким движением тела вернулся в и-образное положение. Одновременно с этим за дверью ванной прозвучал мамин голос:
— Антон, вымой Настю, я через пару минут её заберу.
В ответ я выпалил то, чего никак от себя не ожидал:
— Мама, вымой её сама, а?!
Скорее всего со стороны сие прозвучало по-хамски. Но в тот момент мне было почему-то все равно.
— В чем дело, Антон? – мама зашла в ванную комнату. Я сидел в воде, прижав колени к груди: буква «и» сплющилась. Мама, больше не обронив ни слова, принялась намыливать Настю. Время от времени мама, слегка прищурившись, поглядывала на меня. Уголки ее губ едва заметно сокращались. Она изо всех сил пыталась повторить загадочную улыбку Джоконды. Я в свою очередь только один раз ответил маме решительным взглядом, губы мои оставались неподвижными. Остальное время я смотрел на кафельную плитку и изучал нехитрый рисунок на ней.
Это был первый случай, когда я принципиально ослушался родную мать и настоял на своем.