Душераздирающий грохот дрели за стеной, наконец, смолк. «Когда же он угомонится со своим ремонтом, — подумала Галина. — Всю голову разбил этой дурацкой дрелью!» Благословенная тишина продолжалась. Но не успела Галина перевести дух, как в дверь тихонько постучали. Она сердито запахнула поплотнее свой махровый халат и пошла открывать.
— Простите, это вам, — на пороге стоял пожилой сосед и, робко улыбаясь, протягивал ей большой полиэтиленовый пакет. Сквозь иней, покрывавший поверхность пакета, было видно, что внутри находится какая-то бурая, бугристая масса. Галина испуганно отшатнулась.
— Это сливы замороженные, — смущенно пояснил сосед. — Я еще летом, когда только приехал, набрал у сына на участке. Большое дерево, слив много. Не успеваем их есть. Мелкие, но вкусные. Наморозили вот, вся морозилка забита. Я вот вам по-соседски, угостить. Я, наверное, замучил вас своим ремонтом. Но теперь уже шума больше не будет, с дрелью уже закончили.
— Спасибо, — выдавила из себя Галина и взяла пакет. Вид у него был весьма неаппетитный.
— А вы не скажете мне, как из них варенье варить? — продолжал сосед, переминаясь с ноги на ногу. — Я бы вот сварил, чтобы к чаю, но не знаю как, а невестку не допросишься, ей все некогда. Ведь из замороженных же можно варенье делать, правда? А не только компот.
— Так ведь в Интернете можно рецепты посмотреть, — ответила Галина, стараясь говорить приветливо. Ей хотелось, чтобы этот разговор побыстрее закончился. Ужасно болела голова, хотелось прилечь.
— Нет, у меня нет ни Интернета, ни компьютера, — смущенно заулыбался сосед. — Я в этих штуках не понимаю, я больше по карьерным экскаваторам спец. Всю жизнь на них. Теперь вот вернулся сюда, на заслуженный отдых, так сказать.
— Я скачаю пару рецептов, распечатаю и дам вам. Через пару минут.
Галина слишком поспешно закрыла дверь. Но не успела она с облегчением защелкнуть замок, как за спиной раздался сердитый голос матери.
— Галка, ну что же ты за бестолочь у меня такая!
Галина устало повернулась к матери. «Ну, начинается! — с тоской подумала она. — Сейчас до вечера будем ворчать, не поймешь, про что».
— Чем на этот раз не угодила? — спросила она намного резче, чем хотела.
— Надо было бежать к нему и сварить ему это варенье! — лицо матери даже побагровело от досады. — Видишь же, мужик познакомиться хочет. Ты же слыхала, что он вдовец. Квартиру вот тут купил, на Севере работал. А ты, клуша, ему про интернет рассказываешь! Последний шанс свой упускаешь! Вот помру, и совсем одна тут останешься, даже кошки у тебя нет!
— Мам, у меня на кошек аллергия, ты же знаешь, — устало проговорила Галя. Эти затяжные приступы брюзжания ее ужасно утомляли. Она не сердилась на маму, и не обижалась, что бы та ни говорила, но выслушивать едкие нападки было все же тяжело.
— На жизнь у тебя аллергия! На жизнь! — совсем уже рассердилась мать. — И в кого ты только такая уродилась, размазня-неудачница! Одноклассницы все твои и в Москве, и семьи у них, а ты торчишь тут со мной в нашем болоте! И зачем только тебя по университетам учить надо было!
«Хорошо хоть не говорит, что я вся в отца», — подумала Галя.
***
Неудачницей Мария Семеновна стала называть дочь с тех пор, как та вернулась из Москвы. До этого, наоборот, мать очень гордилась успехами Гали. Нападала на Галю она злобно, стараясь уколоть ее как можно больнее. Корила тем, что Галя не смогла закрепиться в Москве, тем, что у Гали нет ни мужа, ни ребенка. Делала она это потому, что считала себя виновницей всех бед дочери. Надеялась, что та обидится, бросит ее и уедет из депрессивного, вымирающего городка, откуда вся молодежь старается удрать как можно быстрее. Постепенно это перешло в привычку, и вот уже почти двадцать лет она спокойно не разговаривала с дочерью. Но та терпела, не обижалась и продолжала жить с мамой.
Мария Семеновна была матерью-одиночкой. Родила Галю, едва окончив школу. Собственно, все произошло во время празднования школьного выпускного. Встречали рассвет у реки, кто-то из ребят ухитрился принести спиртное. Выпили всего по рюмочке, но дальше все происходило, как в нравоучительных брошюрах: появилось чувство вседозволенности (теперь настоящая, взрослая жизнь!), и Маша «согрешила» с одноклассником, который ей всегда нравился. На следующее утро она ужасно раскаивалась. Родителям, разумеется, ничего не сказала.
Потом она продолжала встречаться с уже теперь бывшим одноклассником, и они даже решили, что поженятся. Но как только оказалось, что Маша ждет ребенка, парень к ней мгновенно охладел и сбежал. На этом все отношении и закончились.
Маша была в отчаянии. Как же она могла так опозорить себя и семью! Ведь она комсомолка! Она дочь учительницы и сельского фельдшера! Не зная, как скрыть свой «грех», она просто уехала в ближайший районный город и устроилась там работать на завод. Производство было очень вредным, но и зарплата повышенная, и жилье давали.
Пока она раздумывала, что же ей делать, судьба сделала очередной поворот. Родители погибли в автокатастрофе, когда ехали к ней в гости. Теперь ее тайна перестала быть «ужасным позором семьи», и через несколько месяцев Маша превратилась в еще одну мать-одиночку, которых с каждым годом кругом становилось все больше и больше.
***
Мария Семеновна ужасно не хотела, чтобы дочка Галя повторила ее судьбу, поэтому воспитывала ее в чрезвычайной строгости. Об отце она ей никогда ничего не рассказывала. Когда немного подросшая Галя все же спросила, кто ее папа, мать отрезала: «Твой отец был мерзавец! Никогда о нем не спрашивай! Надеюсь, что от него у тебя только кудряшки и больше ничего!»
Галя должна была учиться, учиться и учиться. Никаких глупостей, никаких танцев ей не позволялось. Нужно было выучиться, поступить в хороший вуз и уехать из захолустья, которое с каждым годом становилось все более захолустным. Эпоха застоя: в магазинах только хлеб и консервы «Завтрак туриста», а в Москве — настоящий коммунизм, всем по потребности, сколько захочешь.
Галя тоже мечтала уехать в большой город, где настоящая, большая жизнь, где горячая вода, где музеи и театры, а на полках в магазинах высятся пирамиды масла и сыра.
Училась Галя блестяще, но медаль получить не удалось. Медаль досталась дочке директора завода, а у Гали усмотрели несколько «четверок» по трудам и рисованию в младших классах. У медалистки же были только «пятерки» на протяжении всей школы.
От выпускного школьного бала Галя почему-то ожидала настоящего чуда. Подготовка к нему началась еще в самом начале последнего школьного года. Шутка ли — достать материю для бального платья, да еще и выкройку, чтобы его сшить! И это посреди застойного дефицита в захолустье.
Родители мальчиков-выпускников только посмеивались, а родители выпускниц сбивались с ног. Мария Семеновна тоже не хотела, чтобы ее дочь выглядела серой мышкой, и несмотря на всю свою строгость и бесконечные лекции о важности внутреннего содержания и недопустимости вещизма, все-таки достала отличную материю, и даже журнал Burda с выкройками. Ради этого ей пришлось съездить в Москву.
Все эти хлопоты создали у Гали впечатление, что как только будет сдан последний выпускной экзамен, случится чудо, все преобразится, прыщавые охламоны-одноклассники превратятся в прекрасных принцев, а школьный спортзал — в сказочный бальный зал, где все будут кружиться в прекрасном вальсе.
Разумеется, ничего такого не произошло. Охламоны остались охламонами. Спортзал остался спортзалом с его застарелым запахом юношеского пота и потертым полом. Только на стене повесили огромный самодельный бумажный плакат, на котором гуашью намалевали цветочки и написали «В добрый путь, выпускники!», да еще повесили несколько шариков, из которых половина успела сдуться задолго до окончания напутственного слова директора школы.
Галя чувствовала себя ужасно разочарованной. Всю официальную часть торжества ей хотелось уйти. На танцы она оставаться не стала, ушла домой, заперлась в своей комнате и проплакала до утра.
На следующий день мать очень хвалила Галю за благоразумие. Оказалось, что выпускники после танцев пошли на речку, там был алкоголь, была драка, кому-то даже сильно расквасили нос. По городку ходили сплетни, что единственная медалистка лишилась девичьей чести на этом празднестве. Галю это мало интересовала, она лихорадочно готовилась к вступительным экзаменам.
***
Перед вступительными экзаменами Галя страшно нервничала. Мария Семеновна каждый день твердила ей, что провал означает несмываемый позор для их маленькой семьи. Обстановка была настолько нервозная, что у Гали даже начался гастрит, который так и остался потом с ней на всю жизнь.
Когда Галя все-таки поступила в один из лучших Московских вузов, мать рыдала от счастья. Здоровье у Марии Семеновны тогда уже сильно пошатнулось, сказывалась вредность производства. Галя ужасно беспокоилась за мать, потому что многие работники того завода заболевали онкологией.
***
Первый курс прошел для Гали, как во сне. Приходилось страшно много работать — она чувствовала, что учебная нагрузка ей не по плечу. Но отказаться было немыслимо. Кроме того, Галя влюбилась. Матери она о своем романе ничего не сообщила.
История склонна повторяться, и к семейной истории это тоже относится. Как только Галя обнаружила признаки беременности, ее возлюбленный прекратил с ней всякое общение. Он учился в другом вузе, и это легко было сделать. Конечно, оба они были комсомольцами, и Галя в принципе могла бы устроить своему неверному возлюбленному очень много неприятностей, если бы пожаловалась, куда надо. Но это означало обнародовать свой «грех». Сама мысль, что мать обо всем узнает, повергала Галю в смертельный ужас. Она не стала поднимать шум, а потихоньку избавилась от беременности, и к счастью для себя осталась жива. После этого она уже целиком сосредоточилась на учебе.
Окончание здесь
Автор рассказа: Светлана Холкина
