В Средние века в Европе иметь многочисленную и постоянную армию могли позволить себе лишь очень богатые державы, такие, как например, Франция и Священная Римская империя (которые, собственно, и враждовали между собой длительное время за лидерство в Европе). Считается, что мысль о создании постоянной армии, находящейся на жаловании у короля, была впервые приведена во Франции Карлом VII, сформировавшем в 1445 году 15 ордонансных рот общей численностью 9,000 человек.
Изобилие Габсбургов, в свою очередь, покоилось на золоте, с XVI столетия тоннами вывозимом из Нового Света. Но австрийские монархи бездумно растратили желтый металл ацтеков и инков, так и не добившись создания Средневекового Евросоюза под своим диктатом. Всем остальным государствам суждено было смириться: или терпеть поражения или вовремя подстраиваться «под сильного». Иными словами, правильно и вовремя выбирать себе союзников.
Имелся, правда, ещё один путь, который, однако, был доступен далеко не каждой стране – попытаться «изобрести велосипед», т.е. открыть раньше других способ получения дешёвой и эффективной армии.
****
Таковым, например, стала система воинского учёта, существовавшая в Швеции с 1544 года. В историю Европы этот способ вошёл под именем «рекрутского набора», хотя изначальный смысл этого явления был немного иной. Небольшое и не очень богатое королевство, располагавшееся на задворках Старого Света, Швеция в одночасье стала страной, живущей исключительно войной и феноменом военного искусства XVII века, хотя пик её славы и был не таким уж и долгим.
Ранее, шведская армия мало чем отличалась от прочих армий Европы. Поначалу в ней превалировали наёмники, немецкие ландскнехты, которые постоянно требовали денег, систематически забивали на дисциплину, а в конечном счёте и вовсе обнаружили полную профнепригодность, не сумев подавить восстание обыкновенных крестьян в 1542 году. Тогда-то королю и пришла в голову идея полагаться лишь на собственные силы.
Первоначально набор в армию был добровольный, но уже в 1560 году Густав Ваза сделал службу обязательной повинностью. Части формировались по территориальному принципу, путём принудительной приписки населения. Священники каждой общины (rota) записывали имена всех мужчин в возрасте от 18 до 40 лет, кто находился в данном районе, за исключением инвалидов и психически нездоровых людей. Из каждой такой «роты» случайным образом выбирались для службы будущие солдаты, из расчёта 1 к 10. Принцип случайного выбора такого «десятого» буквально назывался «выписыванием» (utskrivning).
В период Тридцатилетней войны 1618 – 1648 года основная роль отводилась наёмным армиям (Валленштейн, Тилли), хотя для защиты от последних и существовали, вернее созывались, милиции или ополчения. Тем не менее, при Брейтенфельде в 1631 году Европе была явлена новая шведская армия, возглавляемая харизматичным королём Густавом Адольфом, а её победу над Тилли эксперты приписали в том числе и новому способу комплектования войск.
За последующие 100 с лишним лет военные светила Старого Света ничего кардинального придумать не смогли, в то время как, по мнению некоторых, уже казалось, что прежний эффективный способ себя уже изжил.
В России военная мысль в этом плане тоже не дремала. Так, в год смерти Императора Александра I в небольших количествах была издана небольшая, но очень важная по своему содержанию брошюра «О военных поселениях», авторство которой директор Публичной библиотеки М. А. Корф и редактор Новгородского сборника Н. Г. Богословский, приписывали некогда могущественному временщику первых лет правления Благословенного М. М. Сперанскому. Смысл её появления не совсем ясен; очевидна лишь ярко выраженная пропагандистская направленность этой книжицы. На какой именно контингент был рассчитан столь ограниченный тираж, тоже остаётся под вопросом. По мнению доктора исторических наук А. В. Предтеченского, таким способом Император пытался приобрести союзников среди верхушки армии и чиновничьего аппарата .
В предисловии автор чётко обозначил главную задачу «всех времён и народов»:
«… С того самого времени, как установлены в Европе постоянные Армии, содержание их в мирное время соделалось важнейшим и доселе ещё нерешимым вопросом для всех Правительств…» .
И далее привёл тезис о непригодности рекрутчины, внедрённой в России Петром I в начале XVIII столетия, которая повсеместно встречала в народе «дружную ненависть». В общем, то, что 100 - 150 лет назад считалось величайшим достижением, Сперанский уже считал тяжестью и обузой.
****
Главное же, как мы все понимаем, было совсем в другом. В начале XIX столетия более половины всего годового дохода государства уходило на армию, при этом другие потребности оставались неудовлетворёнными, что является причиной многих бед. Об этом очень красочно сообщил царю в 1817 году в своём докладе генерал-интендант Действующей армии, будущий Министр финансов Российской империи Е. Ф. Канкрин:
«… Армия одна истощает почти все доходы, а для гражданского устройства остаётся слишком мало. Сие есть главная причина, что по гражданской бытности ежегодно усиливаются неустройства, беспорядки, недостаток нужнейших заведений, злоупотребления, продажа правосудия и прочее…» .
Бесконечные войны конца XVIII – начала XIX вв. иссушали страну, и дальнейшее увеличение расходов на постоянную армию становилось невозможным. Создавалось глубокое противоречие между потребностью в дальнейшем содержании постоянной армии с одной стороны, и материальными для этого возможностями – с другой.
В чём же конкретно заключалась «тяжесть и неудобства» рекрутских наборов?
Поскольку около половина земель в государстве было царями роздано в вотчины частным лицам, то солдат приходилось покупать у помещиков за весьма разорительные для бюджета суммы. В этом-то, собственно, и заключался «конфликт интересов» – чтобы не возбудить недовольство у «опоры режима», дворянства, назначать более низкую цену за рекрута было нельзя. И уж тем более, отбирать рабочие руки даром, а просить монарху было не сподручно.
Но для осуществления амбициозных планов, наподобие «Греческого проекта», властям по-прежнему требовалась огромная армия - к концу правления Екатерины II её численность уже возросла до 462,720 человек . Поэтому пытливые умы (и в первую очередь сам царь) настойчиво продолжали искать способы дешёвого и быстрого пополнения войск.
К тому же надо понимать, что эти попытки царя были вызваны и тревогой за собственную судьбу. Он хорошо усвоил роль армии в свержении своего деда и убийстве отца, поэтому любая попытка отменить крепостное право, означало выбить почву из-под ног дворян и, таким образом, спровоцировать недовольство в верхах. Необходимо было сделать армию самодостаточной и, в какой-то степени, независимой.
В начале XIX века молодой Александр I увлёкся идеями «отца всеобщей воинской повинности» прусского генерала Г. Шарнхорста и его сторонников, который считавшими, что армия и вооружённый народ это суть одно и тоже. Правда, у этой идеи была долгая предыстория. О подобном размышляли и русские сановники (как правило, масоны), например, адмирал Мордвинов подавал записки об учреждении «усадеб для полков», в которых солдаты жили бы как земледельцы.
Пруссия, лишившись армии и около половины своей территории после поражений под Йеной и Ауэрштадтом, испытала горечь унижения, всплеск патриотизма и взрыв мыслительной деятельности. Наполеон запретил пруссакам иметь армию свыше 42,000 человек, и тогда Шарнхорст предложил систему поголовного обучения военному ремеслу, чтобы при необходимости можно было подставить «под ружьё» всю страну (Krümpersystem). При этом, чтобы не возбуждать подозрения Наполеона и не тратить средства на содержание армии, обученных тотчас же увольняли в запас, а на их место заступали новички.
Уже в рамках освободительной войны 1813-14 годов реформаторам удалось законодательно закрепить свой центральный проект - всеобщую воинскую повинность, посредством которой все мужчины должны были привлекаться к национальной обороне.
Правда, такое оказалось возможным лишь в тогдашних определённых условиях, и именно в Пруссии. Ранее здесь нижние чины считались социально деклассированным элементом, а теперь статус солдата был принципиально изменён. Военная служба, на которую призывались также сыновья дворянства и буржуазии, отныне считалась почётной, а армия — «школой нации».
Конечно, в России эта идея в том же самом виде не прижилась - выдавать оружие всему населению никто не собирался (едва только Пугачёва казнили!), а вот мысль о самовоспроизводящихся и самофинансируемых вооружённых силах в масштабах всего государства изрядно будоражила российского монарха.
Необходимо было создать особое военное сословие, которое соответствующей организацией хозяйства обеспечивала бы себе всё содержание. При этом нужно было организовать хозяйство этого сословия таким образом, чтобы:
1) избавить правительство от зависимости по отношению к дворянству в деле вербовки армии и её содержания;
2) избавить казну от продовольственного снабжения многочисленной армии в мирное время путём совмещения обязанностей солдата и земледельца, т.е. свести расходы казны на армию до минимума и тем освободить бюджет от тяжёлой нагрузки;
3) изолировать военный элемент от массы населения, сосредоточив его в тесных рамках сословия, находившегося под строгим контролем правительства, и воспитать его в военно-охранительном духе;
4) иметь под руками всегда готовую к действию мощную вооружённую силу, не связанную с остальным обществом ни бытовыми, ни политическими условиями.
Фантазия о том, что солдат можно выращивать как капусту в отдельно взятых деревнях, и, тем самым, со временем и вовсе отказаться от разорительных для бюджета рекрутских наборов со всей страны, настолько была привлекательной, что Александр I был готов идти до конца (т.е. предоставить для этого эксперимента всю страну, но поначалу благоразумно ограничился рамками нескольких губерний).