От метро "Маяковская" идём по Большой Садовой мимо Театра Сатиры, мимо "дома Булгакова". Поворачиваем к Патрикам, и ещё раз поворачиваем налево в Ермолаевский переулок. Мы на месте.
Большое красивое серое здание с колоннами. Один из филиалов Музея современного искусства. Отрываю тяжёлую дверь. Оформляем билеты в кассе. Экспозиция на третьем и четвёртом этажах. Оставляем верхнюю одежду в гардеробе и отправляемся на лифте на третий этаж.
Там два небольших зала с картинами и зал, который можно назвать "послание от куратора выставки". Это послание вы можете посмотреть и почитать, когда придёте в музей, а здесь я вспомню и коротко расскажу о моих впечатлениях от картин.
На первой картине, привлекшей внимание, яркая восточная женщина в тёмно-красном наряде. Сначала фиксирую общее впечатление, затем рассматриваю картину с близкого расстояния. Щедрые мазки, иногда чуть ли ни в пол-тюбика. Сразу мысль - или богатый художник, или краска не своя, так иногда театральные художники пишут, которые на зарплате и гособеспечении. Смотрю, кто автор картины. Зураб Церетели. Что ж, действительно, не бедный художник, но именно художник, талантливый и успешный. На картине - жена Зураба Константиновича.
Следующая картина привлекает кухонной тёркой, прикреплённой к раме. Сама картина - средней выразительности портрет. Оказывается это автопортрет Андрея Вознесенского. Упс, и сразу интерес к картине появляется, а не только к ржавой тёрке. Так устроено человеческое восприятие, реагируем на имя. Картина называется "Свежие овощи".
Ещё картина - "Дом престарелых". Не запомнил автора, но картину запомнил. Первая мысль - слишком много чёрного цвета одного и того же оттенка, на два чёрных квадрата хватит.
Самое интересное имя на выставке - Бурлюк. Небольшая картина интересна не своей забавной нюшностью, а вот этими самыми треугольниками и квадратами вокруг головы. Что только ни придумывали будетляне в начале прошлого века! И Бурлюк среди них не последний. Вот опять, имя притягивает, а не картина. Хотя, сто лет назад таких картин было гораздо меньше, и, наверное, именно своей новизной они притягивмли. Это потом их развелось "как грязи".
- Смотри, - говорю спутнице.
- Пикассо, что ли? Похоже.
- Думаю, когда "зажигали" эти дядьки-будетляне, Пикассо ещё писал свои картины в классической манере. Вот этот художник первичнее, чем Пикассо, для таких картин.
- Ой, какая разница, кто первичнее! Останови на улице десять человек, и все десять скажут, что знают, кто такой Пикассо, а кто такой твой Бурлюк, хорошо если один найдётся, который знает.
- Ну, тогда не смотри картину, это всего лишь Бурлюк.
- Нет, отчего же, я посмотрю, это всё-таки Бурлюк.
Теперь расскажу о художественном полотне, которое "сделало" и этот день, и это моё посещение музея. На белом холсте красный силуэт и красное лицо женщины, и красные нити тянутся к другому красному лицу-маске. Нити настоящие, а не нарисованные (написанные), и от этого воздействие на зрителя усиливается. Все силуэты вышиты или сотканы и пришиты к холсту. Такая интересная техника художницы из Кемерова Татьяны Ахметгалиевой, которая сейчас живёт в Петербурге. Обещаю себе почитать в интернете о её творчестве. А полотно с красными нитками из лица называется "Песни дикой касатки". Ещё бы! А как иначе такое может называться? Смотришь, и видишь, песни дикой касатки во всей красе.
Спрашиваю:
- Как думаешь, о чём это?
Ответ без паузы:
- Что тут думать, у женщины наболело!
- Ага, - отвечаю.
Понимаю, что ничего не понимаю, но ответ меня полностью устраивает.
После музея ели пирожные в заведении "Кремлёвский". Думаю, может быть, начать вышивать натюрморты? Над названием первого полотна голову ломать не надо, "Москва и корзиночка".
Приятно после музея пить горячий чай со сладостями, думать, что это вредно для фигуры, и смотреть, как за огромными окнами идёт мокрый снег, и идут прохожие, надвинув капюшоны.
Не дорассказал о музее. На четвёртом этаже тоже несколько картин и инсталляций. На большом экране несколько рядов изображений "Моны Лизы". Посыл ясен: в нынешние времена художественные шедевры легко тиражируются, и перестают быть шедеврами.
Из чувства протеста разноцветным рядам подсвеченных пластиковых "Джоконд" выплывает банальная мысль: пока есть художники будут и удивительные художественные произведения.
