гл-10, Сын
Свершилось! - Тимофей в парадной форме лейтенанта ВВС с лёгким волнением миновал проходную КПП. Позади три года казармы, диплом с отличием, тридцать суток ГУБЫ и солидное число проступков, идущих в разрез с понятием «воинская дисциплина». Врождённое свободолюбие, богатырская сила, полное отсутствие страха и уйма прочих талантов сделали своё дело …
- А ум?
- И ум, конечно! – подсказал Тимоха.
- Кому?
- Себе! Кому же ещё?
Слава о его подвигах впереди бежала, как бы предупреждая: «Да поосторожней вы на поворотах, а то с моим хозяином не заржавеет, - схлопочете по полной, как пить дать».
Лупил казачок забайкальский обидчиков без разбору. Доставалось и старшим курсам и шпане городской. Не щадил ни кулаков пудовых, ни лбов чугунных. Трещали и те, и другие.
У каждого человека есть черта, за которую не смеют заступить ни цари, ни императоры. За Тимохину и подавно - не смели!
Вот за неё-то, за эту самую славу, и был направлен лейтенант Тимофей Бекетов в Забайкальский Военный Округ (ЗАБВО) для дальнейшего прохождения службы.
«Повезло! Я еду домой»! - радовался молодой офицер.
Тимофей остановился за проходной, обернулся на родное училище, улыбнулся и неожиданно похвалил себя: «Молоток ты ,Тимоха! Уважаю»! Строевым отмерил десяток шагов в сторону улицы Советской, круто развернулся лицом к училищу и громко рявкнул: «Служу Советскому Союзу»!
Дежурный офицер хохотнул и весело крикнул в догонку:
- Гуляй, лейтенант, имеешь полное право! Три дня можешь бровями рулить. Милости просим в родную казарму на ночлег. Три дня! А дальше на общих основаниях, прямиком на ГУБУ!
- Завидуешь, старлей? Пойдём со смной, не пожалеешь! – пригласил Тимофей.
- Неее … служба, сам понимаешь. Удачи, брат!
- Бывай! Не поминай лихом!
Люди не могли просто так пройти мимо молоденького лейтенанта атлетической наружности. Они останавливались, уступали ему дорогу, потом долго глядели в след, а на прощанье, не в силах удержаться, восклицали: "Ну ты парень и того … Защитник, одним словом! Любо- дорого посмотреть"!
А Тимоха радовался своей победе: «Я лейтенант Советской Армии»! – повторял и повторял он. Из неисправимого самовольщика, … отличника боевой и политической подготовки, разрядника по боевым единоборствам, круглого отличника, отъявленного драчуна … в офицеры!
Свершилось то, во что мало кто верил. Комбат, подполковник Терещенко, фронтовик, отец родной пощадил, отстоял парня, уберёг от неминуемой публичной казни.
«За характер» - так на прощание и сказал. Усмехнулся и подкурил сигарету «Шипка», пристроив её в знаменитом, почерневшем от копоти и таком знакомом, мундштуке. Через этот мундштук, подражая любимому комбату, добрая половина курсантов закурили ещё на первом курсе. Курил комбат вкусно и глубокомысленно. В свои солидные годы оставался стройным, подтянутым, справедливым и грозным.
Гоняли в ту пору курсантов вплоть до старшего курса. Да чего там – до последнего дня спуску не давали. Спасибо, что гоняли, иначе и нельзя было. Это в войсках вредная привычка прижилась - молодой, старый, дембель и прочая чепуха. Курсант - он, как затвор в карабине, постоянно на взводе обязан быть. В любой момент – тревога! Тут не забалуешь. Так в голову втемяшат воинскую науку, что и под старость лет, хоть куда …
Воспитательной работой будущих офицеров занимались фронтовики. Они были последними, кто помнил, «как было», и «как надо», … Учили так, чтобы сыновья служением своим, не дай Бог, не посрамили памяти отцов.
Тимофей позднее ни раз с уважением вспомнит своих командиров. Это были настоящие воины. Спокойствие, уверенность, бескомпромиссность - в каждом слове, жесте, взгляде. Они умели из разномастной шпаны, маменькиных сынков, демагогов разных мастей воспитать достойную замену. Им было под силу внушить чувство достоинства за выбранную профессию. Ни у кого не возникало сомнений в том, что если понадобится, то … «о себе в последнюю очередь». Нас любила наша страна, нам верили наши люди. Мы гордились тем, что нам выпала честь – Родину защищать.
Умели отцы-командиры и гайки закрутить так, чтобы до кровавых мозолей, и лицо сохранить не мешали. Не перегибали палку, но вели по краю. Из двухсот пятидесяти курсантов на первом курсе, офицерские погоны получили чуть больше сотни. Отбор был беспощадный. Случайные в первые месяцы сбегали. Кто остался - до последнего дня под пристальным вниманием опытных комбатов, комрот, взводных и бывалых старшин. Балансировали, как над пропастью. Шаг в сторону и ... рядовым, куда подальше, вплоть до «стройбата».
Курсант Бекетов оказался тем ещё «эквилибристом» и особо не грустил на этот счёт. Жил легко, служил верно, обид за пазухой не таил. Всё на виду, всё для шумного офицерского застолья. Так воспитан, так заложено предками. А предки Тимохины из забайкальских казаков. Мы помним, кто в Сибирь пришёл, … когда и за какие, такие заслуги.
От немилости государевой бежали, от предательства лживого … - в землю Сибирскую вольную, чтобы жить свободно на просторах бескрайних, защищать эту землю не щадя живота своего. Веками так казаки жили - веками бы им так жить. Кулаки тяжестью наливаются, а рука к шашке тянется, когда ложь ... от тех, кому врать законом заказано. Земным законом и небесным - под страхом смерти.
«Какое там - бровями рулить»? Тимофей спешил на вокзал за билетом. Первым же поездом в Читу. Там мама, сестрёнка и отец. Ждут, не дождутся, да и сам Тимофей - соскучился по родным людям, спасу нет, как домой охота.
Вспомнил, как мама в детстве, весело смеясь, любила пересказывать одну историю: «Ты, Тимошенька, ещё до того, как на свет появиться, все мои сарафаны на животе в клочья изодрал. Стремя всё искал. Видать промахнуться боялся. Я уже тогда знала - казака ношу под сердцем! Атамана»!
«Во, даёт мамуля! И как она догадалась, что сын родится? Неужто нащупала …?» – и расхохотался, представив себя под мамкиным сарафаном.
Тимофей бодро шагал по набережной, любовался Ангарой, мельком замечал прохожих. Он прощался с городом. Сердце защемило, но только на мгновение. «Впереди месяц отпуска! Отмечусь в штабе округа, получу предписание и … к дяде Васе в станицу. А там … Воронок, как ветер, любимая Алёнка и степь бескрайняя!
Простор - от горизонта и до горизонта. Эх! Вот, счастье-то привалило!
Мама писала, что в соседнюю станицу пришли казаки из Китая. Мамин двоюродный брательник с ними, с женой китаянкой, ребятишками и скарбом старинным.
Дела! Возродится племя казацкое на земле забайкальской! Это ж какая радость! Повезло-то как - жить в такое время! Теперь и другие вернутся. Почему нет? Столько ждали. Какая силища в нашу вольется! Свои, родные, а никакие-то там наёмники! Домой! Скорей домой»! …