Военные годы уходят все дальше и дальше. С каждым годом все меньше становится тех, кто пережил ужасы войны. Наш долг. Не забывать эти жизненные истории, учиться на них. Донести до наших детей. До наших внуков.
Людмила Александровна Волошина родилась в поселке Саврань Одесской области в еврейской семье. В семье было четверо детей. Людмила Александровна была самой младшей.
В 1933 году на Украине был страшный голод. Семья перебралась в Донецк оставив большой дом. Поближе к старшим детям, которые учились в медицинском институте. Там родители купили маленький домик, который назывался землянка. Домик и был сделан из земли.
Где же мама с папой
Когда началась война, Людмила Александровна училась в седьмом классе, ей было лет 14-15. (Точную дату рождения Людмила Александровна не знает. Сама придумала 8 марта 1926 года, но это не так.)
Брата и сестру сразу сразу забрали в военные госпиталя.
В октябре Донецк, тогда он назывался Сталино, был оккупирован фашистами. Прошел слух о расстреле евреев. Родители работали на разной работе. Евреям было велено ходить в повязках, их отличительном знаке.
Дома не было никакой еды. Соседи брали Людмилу Александровну и уходили за 40–50 километров менять вещи на продукты. С очередного похода девочка пришла сильно обмороженная.
На следующий день родители оставили девочку с четырехлетним племянником, сыном старшей сестры, а сами отправились в дорогу, в надежде принести хоть немного хлеба.
Детям оставили замороженную свеклу и воду.
Родителей все не было. Прошел день, второй, третий. В один из дней они вернулись страшно избитыми. У матери были вырваны волосы, выбиты зубы. Избили их украинские полицаи. Отобрали еду, которую им удалось найти.
Мама тепло одела свою дочь и она снова отправилась на поиски еды.
"Максимова Людмила"
Девочка возвращалась домой. Оставалось пройти несколько километров, когда она увидела что к ней навстречу спешит мама ее одноклассницы, Веры Минаевой. Она сказала, что ей ни в коем случае нельзя возвращаться домой.
Родителей и четырехлетнего племянника расстреляли. Она пока возьмет ее к себе, но долго прятать не сможет. Так как ее искали - еврейку.
На следующий день мама подруги дала Людмиле Александровне буханку хлеба и 24 километра шла с ней до станции Еленовка.
К тому же добрая женщина где-то на улице подобрала студенческий билет на имя некой Максимовой Людмилы, отдала этот билет девочке и строго настрого запретила называть свое настоящее имя и фамилию.
В Мариуполь
Дальше девочка пошла одна. Шла и шла. Из одного села в другое, собираясь дойти до Мариуполя и там затеряться.
На 42-м километре девочку задержала украинская полиция. Ее избили, отобрали оставшийся хлеб, все допытывалась, кто она, откуда, кто ее послал. Девочка соврала что она из детдома.
Они привели ее к немцам в участок. Там она провела месяц. Каждый день в 6 утра ее снова и снова вызывали - кто ты, откуда? Она твердила только одно. Я Людмила Максимова, сирота из детдома.
Девочка хорошо знала немецкий язык. До войны папа все время учил ее.
-Это язык культурного народа, - говорил он,- ты должна его знать.
Через месяц из Мариуполя прибыл состав с людьми, которых отправили на работы в Германию. Людмилу Александровну погрузили в товарный вагон и отправили вместе остальными в Германию.
Добрые люди на жизненном пути. Цена одной буквы - жизнь
По пути в вагоне ее пригрела добрая женщина Мария Николаевна Матегина с дочерью Лилей. Позже именем Лиля Людмила Александровна назовет свою дочь. Добрая женщина сказала, у меня была одна дочь, теперь у меня две дочери.
Прибыли в город на границе с Польшей. Девочек определили на завод по изготовлению металлических тросов для флота.
_____________
Лилю и Людмилу часто брала к себе на кухню хозяйка, которая готовила еду для заключенных. Это было ее заведение.
Однажды девочки чистили картофель, а когда ведро наполнилось, Людмила подошла к надзирательнице и спросила Der Eimer ist voll. Wo soll ich hin? (Ведро полное. Куда я должна поставить?)
Но девочка допустила ошибку. Она спросила “Де эйме ист фоль - ведро полное”. “Эйме”, так говорили только евреи, а немцы произносили “Айме”.
Надзирательница вытаращив глаза побежала за хозяйкой кухни. Хозяйка попросила:
-Люци, повтори еще раз, что ты спросила у надзирательницы.
Девочка поняла что она допустила ошибку и повторила точно так же как и в первый раз.
-Люци, кто тебя учил немецкому?
-Немка, - девочка быстро соображала.
Хозяйка очень тепло относилась к девочкам, к Лиле и Люде.
Она посмотрела на надзирательницу, улыбнулась и сказала: - Ах оставь, - и махнула рукой.
И надзирательница отошла. Если бы не хозяйка, одна буква могла стоить Людмиле жизни.
Под номером 34281
Через некоторое время Людмилу Александровну и других пленных перевели в другой лагерь. В Равенсбрюк.
Когда открылись ворота этого концлагеря, они увидели женщин и детей в полосатых одеждах. Людмиле Александровне показалось что они даже не были похожи на людей.
Новых пленных завели в душ. У девочки были длинная коса до пояса. Всех налысо остригли. Дали полосатые одежды. И присвоили номер 34281. И с этого дня каждый день внушали, у них нет имени, нет фамилии, нет Родины.
Каждое утро с 4 до 6 в любую погоду их выстраивали перед бараками. Шла проверка. Из бараков за это время выносили трупы. После этого жидкая баланда и работа.
Тут же, на территории был крематорий, который работал не переставая 24 часа в сутки. Пепел сбрасывали в озеро.
Под землей был завод по изготовлению деталей для самолетов. Вечером опять проверка. Снова два часа стоять перед бараком.
И только потом в барак, где можно было хоть чуть чуть согреться у печки.
Надзирателями в основном были поляки, жесточайшие люди. Людмила Александровна не могла понять, где и кто воспитал в них таких зверей.
В один из дней привезли еще людей из Белоруссии. Людмиле дали в помощницы девочку лет десяти, очень слабую.
Людмила сказала ей: -Когда надзиратель будет смотреть, ты помогай мне, подавай детали. Когда она уйдет, ты отдыхай.
На ее беду кто-то услышал эти слова и донес надзирательнице.
Разъяренная надзирательница прибежала, схватила девочку за волосы, которые только-только начали отрастать. Завела в подсобку, где на столе лежали железные детали. И начала бить ее головой об эти железяки.
Мадам Жюли
В лагере было очень много национальностей. Каждая жила отдельно. С русскими особо никто не хотел жить. Только французы сказали - мы будем жить только с русскими. Среди заключенных была мадам Жюли. К Людмиле она отнеслась как к дочери и в свободное время учила ее французскому языку.
Благотворительные организации Красного Креста других стран отправляли своим заключенным посылки. Когда получала посылки, все содержимое мадам Жюли одинаково делила между всеми детьми.
Близился май. Наши наступали. Раскаты орудий слышались все ближе и ближе.
Фашисты построили пленных из всех лагерей. Их было видимо-невидимо, и маршем смерти, (этот марш так и вошел в историю) повели в Шверин, ближе к Балтийскому морю.
С немцами отступали и власовцы. Надзиратели спешно переодевались в гражданские одежды. Сидя на открытых грузовиках власовцы имели наглость приветствовать русских пленных, которые испытывали к ним ненависть.
Из этого марша смерти Людмилу и еще двух девочек, одну из Ленинграда, еще одну из Запорожья, вывела мадам Жюли.
Когда надзиратели утратили бдительность они спрятались на чердаке какого-то завода. И не собирались присоединяться обратно к маршу, в надежде дождаться своих, русских.
Немцы отпускали людей в поля, чтобы они искали себе пропитание, но предупреждали - кто не вернется и будет найден, расстреляют без предупреждения.
Когда три девочки и мадам Жюли поднимались по лестнице на чердак, одна девочка выронила из рук куртку. А возвращаться за ней нельзя. Фашисты пустили собак. Одна из собак постояла возле куртки, принюхалась и побежала обратно. Боясь дышать пленники наблюдали за ней сверху. На их счастье, она не залаяла. Бог их спас.
Когда все стихло и немцы, сопровождая марш смерти двинулись дальше, они спустились и спрятались в бункере этого завода.
Русские пришли!
Их нашли советские солдаты по наводке. Днем они выходили на поиски еды, их видели местные, а ночью уходили опять в бункер. Истощенным, слабым девочкам и мадам Жюли помогли выбраться.
Когда они вышли из подвала, они буквально пали к их ногам и стали целовать. Солдаты подняли их на руки, посадили в машину и повезли в город Нойбранденбург, где стояла часть.
Выйдя из машины они увидели страшную картину. Город горел, а люди бежали к озеру, тому самому, куда сбрасывали пепел из крематориев.
Оказалось, что это бегут немецкие солдаты, чтобы утопиться. Они знали, какую кару они понесут.
Девочкам и мадам Жюли дали другую одежду, накормили.
И каждому вручили листок, где было написано: “1 мая 1945 года. День освобождения наших сестер из немецкой каторги…”
Позже повезли в центр города, где они увидели своих надзирательниц. Их вели арестованными по городу, чтобы все видели. Некоторые пытались порезать себе вены, но им не позволили.
Людмилу Александровну попросили выступить перед собравшимся народом, так как она владела немецким языком.
Из военной комендатуры пришли люди и попросили Людмилу немного поработать у них переводчицей. “Немного” растянулось на два года.
Генерал Никитин
Два года русским она рассказывала про себя то же, что и немцам. Она - Людмила Максимова из детдома.
Только спустя время она не выдержала и рассказала всю правду о себе генералу Никитину. Они сидели на веранде, а на улице шел сильный дождь. Ничего не утаила, все рассказала, и про национальность и про судьбу родителей и настоящее имя.
Она помнит, как дослушав ее историю, генерал тихо произнес: “И стар плачет, и млад плачет. И природа плачет. Только живите. Только живите”. И велел рассказать свою историю в секретариате, где запишут все данные.
-Эх вы, - сказал он своим ребятам, -Оперативники. Вас девченка два года за нос водила.
Она попросила отправить ее на родину. Но генерал Никитин ответил, что она поедет только когда они найдут кого-нибудь из ее родных.
С родными
Вскоре в Москве нашли сестру. С которой состоялась долгожданная встреча, в которую никто не верил.
Приехал брат из Алма-Аты, который работал главным врачом в одной из больниц. Очень уважаемый человек. Он возил ее в открытой машине и от радости делился со всеми встречными, останавливался и говорил: -Это моя сестра!
Людмила Александровна несколько раз собиралась на родину. Увидеть родные места, где она росла, училась, где жили и погибли родители.
Но каждый раз на какой-нибудь станции она разворачивалась и ехала обратно в Москву.
Людмилы Александровны не стало в 2015 году. Светлая память этой хрупкой и сильной женщине. Огромная благодарность за ее воспоминания. Жизненная история навсегда останется как память о тех страшных годах, которые выпали на судьбы миллионов людей.
Дорогие читатели. Благодарю вас за внимание. Будьте здоровы. Счастья вам и вашим любимым близким.