А. Галич.Началось все дело с песенки... (продолжение 1)

Выпущенные на волю «честные воры» и «ссученные», просто – уголовники и «политические» с «годами за спиной» вернулись из изоляции в общество и принесли с собой «блатную романтику», озлобление, огромный поведенческий опыт и способности распознавания человеческой натуры. Далеко не все из них сумели адаптироваться и начать «новую жизнь». А после ХХ съезда, когда Никита Сергеевич начал кампанию по «разоблачению сталинизма», в города вернулись и «безвинно севшие». Началась реабилитация. И «лагерная тема» стала на слуху, можно сказать – стала в литературных кругах популярной. Тем более, что и власти в определенной мере поддерживали эти настроения. В рамках этой же кампании. Достаточно сказать, что даже «неполживец» Солженицын не избежал этой «поддержки»: «И, самое смешное для меня, ненавистника Сталина, — хоть один раз требовалось назвать (в повести «Один день Ивана Денисовича» - прим авт.) Сталина, как виновника бедствий. (И действительно — он ни разу никем не был в рассказе упомянут! Это не случайно, конечно, у меня вышло: мне виделся советский режим, а не Сталин один.) Я сделал эту уступку: помянул «батьку усатого» один раз…»
Естественно подрастающая молодежь, в массе своей - безотцовщина, выросшая во дворах с интересом слушала рассказы «сидельцев», их «блатную романтику» и делала свои выводы. Ну а тем, кому под сорок – свои. Тут уж кому что… И пишет Александр Галич и поет в 1962г, вроде бы о личной трагедии человека, 20 лет проведшего в лагерях, о его действительно подлинных минутах счастья и блаженства за ананасом и коньячком в пивной, о том что и зубы есть, и деньги перечисляют два раза в месяц, и живет он «словно лорд»… Пронзительно и талантливо… Пока, вдруг пафосно не брызнет гноем первая ложь:
«…И по этим дням, как и я,
Полстраны сидит в кабаках!..»

Понятное дело, что найдет наша «псевдоинтеллигенция» оправдание - дескать, Галич – художник, творец, мыслит образно, не бухгалтер в стат. управлении, не обязан все знать, у него родственник «сидел», и папа тоже, и вообще к евреям плохо относились, « а что не пол-страны?! Так вы ничего не знаете!», «…таким, как вы только кнут и нужен!» и т.д. и т.п.

Написанная образованным и одаренным человеком, эта песня «Облака» резко выделяется среди «туристских» и геологических песенок, как Визбора, Якушевой и других молодых ребят, так и фронтовиков Анчарова и Окуджавы… Да и манера исполнения включала опять-таки актерские навыки, что выливалось не просто в задушевное пение, а в миниспектакль одного актера. Именно владение актерскими навыками, вместе с тщательно, драматургически проработанным текстом производило неповторимый эффект. И слушатель начинал верить. И не обращалось внимание на прямую ложь, как в этой песне, так и в других.
В марте 68 года, на Празднике песни в Академгородке Новосибирска Галич исполнит «Памяти Пастернака». Ну на каждом углу до сей поры упоминается, как зал был ошеломлен, как потрясла публику эта песня. Но им, слушателям того времени простительно. На Руси «гонимые» были сродни «пострадавшим», а сострадание всегда было присуще народу России. И этапникам в кандалах хлеб совали, а конвоиры отворачивались, и врагов прощать умели. А вот своих за шашни с врагами очень всегда не любили. Так и с Пастернаком – большинство населения «Доктора Живаго» не читало, а автору не простило. Не его слабенький роман, а то, что пока Поликарпов не позвонил – сам то автор не додумался выступить против восхваления на Западе и отказаться от Нобелевской премии. Ну, многие тогда в столице знали, что по личным обстоятельствам деньги Пастернаку ой-как нужны были. Но для простых жителей Новосибирска вся эта возня с Пастернаком проходила где-то там…Не в нашем районе… Тем более, газеты не врут.. Как тогда считалось…И вот Галич исполняет… А о чем? О гонимом и затравленном? О том, который издавался всю жизнь? О том, кто мог запросто написать Иосифу Виссарионовичу (которого трудно было заподозрить в иудеефилии) и заступаться за «безвинно севших»? О том, кто одновременно и открыто в наше родное советское время жил на две семьи? Т.е., Галич исполняет песню о бедном-бедном…. И, при этом, опять ложь – Какие «киевские письменники»? Какие «…терзали Шопена лабухи»? Игравшие на похоронах Рихтер, Нейгауз, Юдина ? Кто из них – лабух?

И вот эта манера, этот прием из демагогии - выдавать несуществующее за само-собой разумеющееся, писать о реальных событиях с фразами, содержащими ложь – очень характерна для Галича. Эпатирует и привлекает публику. И принимается неискушенными «на веру». Песня «Ошибка», так тщательно в свое время изученная и разобранная А.Костроминым – еще один пример. Галич перед исполнением этой песни однажды так прокомментировал историю ее возникновения:
«…И вот в самолете, когда мы уже вылетели, я открыл последний номер газеты и прочел о том, что Никита Сергеевич Хрущев устроил для своего дорогого гостя, великого революционера, представителя острова Свободы Фиделя Кастро устроил правительственную охоту с егерями, с доезжачими, с кабанами, которых загоняли эти егеря, и они, уже бессильные, стояли на подгибающихся ногах, а высокое начальство в них стреляло в упор, с большой водкой, икрой и так далее… Маленькая деталь. Охота эта была устроена на месте братских могил под Нарвою, где в тысяча девятьсот сорок третьем году к дню рождения "гения всех времен и народов" товарища Сталина было устроено контрнаступление, кончившееся неудачей, потому что оно подготовлено не было - оно было такое, парадное контрнаступление. И вот на этих местах лежали тысячи тысяч наших с вами братьев, наших друзей. И на этих местах, вот там, где они лежали, на месте этих братских могил гуляла правительственная непристойная охота. Я помню, что когда я прочел это сообщение, меня буквально залило жаром, потому что я знал историю этого знаменитого контрнаступления, его трагичное... это трагичная, отвратительная история. И тут же, в самолете, я начал писать эту песню, и когда мы приехали в Тбилиси, я не пошел на какой-то там... очередную торжественную встречу, а, запершись у себя в номере гостиницы, написал ее целиком. Потом я попросил достать мне гитару и положил ее на музыку. И вот так возникла эта песня под названием "Ошибка"»

Надо ли объяснять, что ни газеты, ни журнала, ни охоты под Нарвой, ни нарвского наступления в 43м году не было? И это – ни поэтическое отступление, не метафора, не заблуждение. Это вполне сознательный прием – привнести в сознание слушателя и закрепить там ложь, прикрытую одеждами эффектно исполненной песни, когда за внешним антуражем и блеском правды, уже не разглядеть.

Где полегла в сорок третьем пехота,
Пехота, пехота,
Где полегла в сорок третьем пехота
Без толку, зазря,
Там по пороше гуляет охота,
Охота, охота,
Там по пороше гуляет охота,
Трубят егеря!

Вот так, умело и исподволь, капля по капле, через профессионально написанные и мастерски исполняемые песни, проникала в души и потихоньку разъедала их обыкновенная ложь. И происходило Разрушение… Разрушение души.