-Мне масло не клади.
-Как?.. - нож с маслом нерешительно застыл и медленно направился обратно. - Так ведь невкусно?
Так ведь неправильно. Правильно - взять обжигающий початок, обильно натереть его солью, прокручивая, словно цилиндр-головоломку и размазать масло пальцем (не знаю, как по правилам этикета нужно есть кукурузу, пальцем - очень удобно), наблюдая за тем, как оно за считанные мгновения превращается в жидкость.
Больше всего мне нравился в Подгорном вот этот свой, деревенский "этикет". Кукурузу мы ели только там, причём, "белую". Ту "жёлтую", что сейчас продают у нас в июле по 25 рублей, а в августе по 10, мои родственники за человеческую еду не считали и выращивали исключительно для скотины.
Нам с братом нравилось смотреть на початки, очищенные не до конца, связанные особым образом и подвешенные к потолку в сарае - они приобретали красивый почти оранжевый оттенок.
Тёплые арбузы назывались кавунами. Надо было рвать сразу несколько, что им одним, таким маленьким, делать. С кавуна срезались жопки, потом он резался пополам и на куски - примерно, как большой помидор. Огород очень украшали огромные тыквы, но блюд из этого овоща нам ни разу не предложили - наверное, это тоже была еда для животных.
Мне нравилось, что за стол садились всегда всеми. Много народа за большим столом - это было удивительно. У нас так не получалось - все приходили-уходили в разное время, еда была обыденной, шумные праздники случались редко. А здесь каждый приём пищи был словно праздник. Может, это и было типа праздника - наши приезды раз в год.
Для нас с братом доставались специальные эмалированные миски - такие же, как обычные, только маленькие, с голубой полосой по краю и нарисованной клубничкой на дне. Чтоб увидеть клубничку, надо было съесть весь борщ. Это вызывало азарт. Да ещё и деревянной ложкой, которая была не слишком удобной, но зато не горячей. Взрослые ели обычными, алюминиевыми, все "артефакты" хранились для нашего детского удивления.
Больше нигде я не ела пирожков с мукой. Поджаренной, коричневатой, может быть, слегка подсоленной... или нет? Они были не такие вкусные, как с картошкой или яблоками, но тоже ничего. Папа всегда просил их сделать, может, тоже для того, чтоб нас удивить, а может, это был вкус из его детства. Бабушки не отказывались - они изо всех сил старались нам угодить, нажаривая к нашему позднему пробуждению горы блинчиков.
У меня в деревне было две бабушки - бабушка и прабабушка. Прабабушка была матерью деда, но дед загулял и ушёл к "мамы нерОдной", как иронично называли её отец и тётка. Прабабушка осталась с невесткой. Обо всех этих родственных связях я узнала, будучи уже подростком, а тогда совсем не задумывалась. К деду мы тоже ходили в гости, и "бабушка нерОдная" нас привечала. Но у них всё было более современное, а потому не столь интересное.
Любила ли я бабушек? Не знаю. Любовь - она ведь такая разная... Они мне казались какими-то хорошо прилаженными частями этого удивительного мирка - ни на секунду не замирающими, всегда в каком-то деловитом движении...
Без них старая хата напоминает сломанную шкатулку, захламлённая и заброшенная - я показываю детям, где что было, но не могу передать ощущения полностью, мне не хватает серебристой нити воспоминаний, как во вселенной Гарри Поттера. Тётка поддерживала удивительность - вдруг в её "новой" хате появлялись миски с клубничкой уже для моих детей. И сковороду всё так же можно было шкрябать, отдирая самые вкусные прижарки.
Теперь нет и тётки. Волшебная шкатулка замерла окончательно.
Но кукурузу я ем правильно.
***
В тему:
"Переулок Волшебный и Чудесная улица. В каком удивительном месте мы живём".
"Отдохнул на славу! Любимые соседи".
"Да где же эта тётка в красном платке?"
"Мы тут все такие городские. Даже куры".