Если вы посмотрите в словаре новояза значение слова патриотизм, то вы найдёте много слов о любви к родине, к своему народу и своим близким, и прочих вещей, не имеющих никаких негативных ассоциаций. Однако если вы посмотрите вокруг, то увидите совсем не ту картину мира, которую можно было бы ожидать от пропаганды таких определений. Ну вот скажите мне: когда такие, как Гитлер, рвутся к власти – за них кто первым бежит голосовать: либералы, или патриоты? Или, может быть, кто-то скажет, что это исключение, и у других режимов по-другому? Может, американцы другие? Кто они, эти вояки, которые свой нос суют в каждую горячую точку на земле, и распространяют свою демократию воздушно-бомбовым путём? Либералы или, может, анархисты? Нет, всё те же самые патриоты. Кем называются эти политики, которые разогревают эти точки, чтобы туда был повод вторгнуться – космополитами, или патриотами?
«Моя страна самая лучшая, а все остальные страны только и живут тем, чтобы ей навредить, поэтому приходится вас всех давить, потому, что только так можно защитить мою Родину!» – дежурная песня типичного патриота. Попробуйте переубедить его, что причинно-следственная цепочка тут идёт в обратную сторону – вы столкнётесь с такой неадекватностью и непрошибаемостью, что через несколько часов спора вы почувствуете, что тупеете. Как называется такое состояние оппонента? Патриотизм.
Патриотизм – лучшее прикрытие для всех преступлений против человечества. И на поверку везде он везде одинаковый. Изнутри они раздуты гордостью, а со стороны вызывают противоположные чувства. Причём такие, что даже сами до конца не понимают, как со стороны выглядят. Потому что в том состоянии, каком находятся многие патриоты, что-либо воспринимать объективно практически невозможно.
Что думают такие патриоты по поводу того, как они выглядят со стороны? Лицемеры одно, фанатики другое. А ещё многие пребывают в пограничном состоянии между тем и другим. Оно называется «Не понимаю, ибо не хочу понимать…». Менталитет патриота в отношении своей родины устроен так: «Все бабы шлюхи, кроме моей мамы – она святая»! И он будет извиваться, как уж на сковороде, но выгораживать свою позицию. И плевать ему, как со стороны выглядят его извивания; главное, как он выглядит в своём собственном понимании. В своём понимании он всегда красава, а как он выглядит со стороны – его обычно меньше всего волнует.
Не было бы на земле таких патриотов – войн бы не было. Уж, по крайней мере, таких бы не было точно. А с ними всё всегда идёт по одному сценарию: сначала они кричат, как важно чтить и защищать свою «Родину», потом под предлогом этого накапливают силы, и как только у них сил становится больше, чем у других, у них тут же находится причина на кого-то нападать. Спорить о причине с ними бесполезно – в ответ будет только злоба и обвинения. Поэтому самые главные враги человечества прячутся среди патриотов.
«Да это нацизм называется! – возмутится защитник патриотизма, – не надо путать понятия! Нацисты рвутся порабощать и уничтожать другие нации, а патриот всего лишь любит свою семью и свой народ и только!». Нет, извините, это далеко не всегда называется нацизм, и сейчас я объясню, в чём несоответствие.
Есть определённая система подмены понятий, в результате которой утверждается одно, а делается другое. Например, когда нацистская Германия захватила пол-Европы, её солдаты слали домой кучу посылок со всякими вкусностями и ценностями. Как это они называли? Разве не любовью к своим близким? И вообще всю кампанию разве не назвали стремлением блага для своего народа? Всё так всё и называется у них любовью к своим близким и своему народу, только с одним небольшим умолчанием того, что это достигается ценой ущерба для близких других людей.
Чем оправдывается это умолчание? А у типичных патриотов мышление вообще по-другому устроено. Они всё любят понимать в формате простой дилеммы: «Ты или за наших, или за ихних». А попробуй доказывать им, что надо быть за то, чтобы все люди, как люди жили, они займут позицию, что если ты не за наших, то значит, за врагов, а слушать врага они не обязаны.
«Не надо всё усложнять, – скажет патриот, – В ущерб кому-то или не в ущерб. Тут либо ты за своих, либо за врагов. А по-другому, знаешь ли, не получается. Потому, что вот не получается – факты, как видишь так складываются, что сами за себя говорят…». Кто эти факты складывает, и из-за чего они так складываются – такие разбирать не любят (А зачем оно им? Чтобы потерять свои оправдания?) Так что главное, чтобы желание оправдать себя было, а оправдание всегда найдётся. И у системы чтобы тоже не было желания тебя критиковать, а было желание затыкать тех, кто это попробует делать. И вот тогда нацизм зацветёт буйным цветом, а называться в нём всё может какими угодно словами, главное, чтобы никто не мог заставить называть всё своими именами.
Спроси у нацистского патриота, что такое патриотизм, он ответит, что это огромное чувство ответственности перед самим собой, перед своей семьёй, перед своей страной, ну и возможно, отдельно добавит ответственность перед своим фюрером. И будет только одна вещь, которую он забудет добавить – это чувство ответственности перед человечеством, в рамках которой он постоянно должен думать, что лично он сделал для того, чтобы его народ не вставал ногой на горло другим народам. Вот этого вы от него не услышите никогда. А если попытаетесь об этом напоминать, реакция будет «Не спешу тебя понимать, не хочу слушать, и заткните-уберите его кто-нибудь!». Вот всё различие между просто патриотом и нацисто-патриотом.
Короче, есть три варианта режима, который может быть в отношении понятия патриотизм. Первый: человек любит свою Родину, свой народ и своих близких, и уважает аналогичные чувства людей из других стран. Второй: он любит своих и не уважает аналогичные чувства чужих, и в открытую об этом говорит, и действует, исходя из этого. И третий: делает в отношении других народов всё то, что вытекает из неуважения к их чувствам, а называет это словом патриотизм, которое обозначает любовь к своей стране. Какой вариант самый удобный для нациста? Третий. Потому, что во втором его будут критиковать, и ему возразить на это будет нечего. А в третьем он может ответить критику «Ты против любви к своим родным? Ах ты отродье мерзкое!», и куча недалёких людей его сразу же поддержат.
В такой системе нацист делает одно, говорит другое, и всё называется не своими словами, и понимается в соответствии в соответствии с требуемыми мотивациями. И это помогает творить дела в таком масштабе, в каком в открытую их творить могло бы не получиться. И в этой системе звучит непрерывный поток восхвалений своей страны, и все эти песни могут работать на укрепление этого импульса. Единственное требование системы к таким восхвалениям, чтобы в них не было ни слова о вещах, вызывающих уважение к ценностям других народов. И всякий, кто пишет дифирамбы своей родине в такой системе по таким стандартам, льёт воду (ну так уж получается) на их мельницу.
Небольшое отступление. Когда кто-то делает что-то не устраивающее другого, тот начинает что-то предпринимать для реальному ему препятствованию. Если же кто-то делает что-то выгодное кому-то другому, но последнему не выгодно это признавать, он начинает делать вид, что с этим борется, но на самом деле делает всё, чтобы вся имитация предпринимаемых мер тому никоим образом не мешала.
Например, если кто-то печатает фальшивые деньги, а государству это не выгодно, оно начинает с этим реально бороться. Начинает с того, что вводит понятие фальшивых денег. И это понятие становится третьим и отдельным относящимся к ним понятием. Т.е., есть понятие «деньги» (выглядит, как деньги, и является деньгами), «не деньги» (не является деньгами и не выглядит, как деньги), и понятие «фальшивые деньги» (выглядит, как деньги, но деньгами не является). И суть этого понятия в том, что сходство не случайное, а намеренное, но насколько бы оно сильным не было, это ничего не меняет, а только требует большей бдительности. И в том, что у настоящих денег есть определённое количество степеней защиты, которые должны быть соблюдены все, и, если хотя бы с одной из них что-то не так, это не деньги. И не важно, насколько точно напечатан весь рисунок на банкноте, и насколько каждый штришок соответствует стандарту – если что-то другое не так, это деньги фальшивые.
Аналогичным образом должно быть и с понятием патриотизм, если кому-то (государству/народу) вдруг это действительно окажется нужно. Есть словарное определение патриотизму – любовь к родине и своему народу. И есть словарное определение нацизму – ненависти к чужим народам и стремление паразитировать за их счёт. А определения явлению, когда второе пытаются выдать за первое, нет. А это такая же отдельная категория, которая требует своего отдельного понятия. И в меру добросовестности подхода к этому делу оно должно иметь столько степеней защиты, сколько нужно, чтобы максимально достоверно отличать одно от другого. Т.е. описание всех признаков, которых нет в том, кто подменяет понятия, и требование без этих признаков его не признавать и с ним бороться. Но если государству это «не интересно», тогда оно этого делать не будет. И оно может делать всё для того, чтобы возможностей для подмены понятий было как можно больше. В этом случае ему логично иметь всего два понятия, которые на официально будут говорить об одном, а в результате никак не мешать добиваться противоположного. И вести себя так, как будто проблемы нет.
Напоследок небольшое соображение. Допустим, в какой-то стране системе именно такое понятие патриотизма и нужно – позволяющее легко подменять понятия (система – в данном случае имеющие власть люди плюс поддержка нацистки настроенного контингента). Ещё есть контингент людей, которые сами соображать не хотят, и в силу их конформистской натуры они готовы идти туда, куда их погонят (они обычно представляют собой большинство). И есть контингент людей, которым не всё равно. И при этом система, допустим, ещё не настолько сильна, чтобы задавить их репрессиями за то, что они не захотят подстраиваться под её программу. Возникает вопрос: что бы они могли предпринять, чтобы попытаться что-то изменить в этом вопросе?
Есть три варианта. Первый: клеймить нацистами всех, кто прикрывается понятием патриотизма, и пытаться «бить по рукам» их всякий раз, когда пытаются до него дотронуться. Второй: придумать новое понятие для любви к своей стране и уважению к аналогичным чувствам представителей других народов, а слово «патриотизм» оставить для нацистов. Третий: оставить всё, как есть, и слово патриотизм использовать и для обозначения и тех и других, и каждый раз, когда речь идёт о подмене понятий, употреблять его и говорить всё то, чего заслуживает нацизм.
Ни один из вариантов не устроит тех, кому нужна система подмены понятий, и они будут делать всё для того, чтобы воспрепятствовать любому. Но в первом случае им даже и делать ничего не придётся – ведь если общество до сих пор не сподвиглось пойти на такое изменение, то с чего ему захотеть этого именно сейчас? А в меру того, насколько массы не соизволят поддержать распространение, мера будет не эффективной. Во втором случае те же яйца, только сбоку: несогласные с системой будут употреблять своё понятие в своих кругах, а нежелающие что-то менять в своих будут пользоваться старым, и станут частью системы, которая будет так же делать своё дело. А вот третий вариант интереснее: одно и то же слово для обозначения и тех и других, и когда речь идёт о нацистах, соответствующее отношение к понятию патриотизма без какого-либо смягчения. И если кого-то из-за недопонимания что-то оскорбит, пусть объяснит, какие у него возражения к тому, чтобы к преступлениям против человечества относиться иначе. А если не сможет – путь объяснит тогда, почему он является частью общества, которое не может обзавестись более адекватной системой понятий. И только после этого будут приниматься его возражения. А не сможет объяснить – пусть спасибо говорит своей системе, которая ему такой язык предоставила. А что такого? Они же разговаривают на языке, где словом Марс может называться и бог войны, и планета, и шоколадный батончик. Вот пусть и приучаются к тому, что у слова патриотизм тоже разные значения. И приучаются определять их и реагировать соответствующим образом. Пока не надоест и не захочется изменить на что-то более приличное. И вот тогда (может быть) захотят что-то менять. Так что, если какой из вариантов и имеет шанс что-то изменить, то третий.
См. так же Что такое новояз