Шоколад в детстве – знак отличия будней от праздников.
Шоколадные конфеты в коробках ставили на стол всего несколько раз в год, на дни рождения, Новый год, 8 марта, на Первомай и 7 ноября. Или когда приходили-приезжали гости, но это случалось очень редко. По будням пили чай с сахаром, с вареньем, с ирисками и карамельками. Изредка – опять-таки, обычно под праздники мне покупали шоколадки – не большие плитки, а маленькие, те, что умещались на ладонь.
В новогодних подарках, которые родителям выдавали на работе (спасибо нашим профсоюзам!), кроме конфет можно было найти полые внутри шоколадные фигурки, завернутые в цветную фольгу – дедов Морозов и зайчиков. Откусывать им головы – тешить детскую кровожадность; делать это в первый раз было страшно, словно касаться паука.
Хорошо помню шоколадные обёртки – какое-то время я их даже собирал. Самый интересный дизайн был у шоколадок Ленинградской кондитерской фабрики имени Крупской. В конце шестидесятых там делали шоколад «Российский», на обёртках которого были изображены разные сражения русской армии и флота, из всех рисунков запомнил только битву при Гангуте и Бородинский бой. На фабрике работали талантливые художники – фигурки солдат, дымы орудий до сих пор стоят перед глазами, словно иллюстрации любимых книг.
Обёртка шоколада «Алёнка» фабрики «Красный Октябрь» - шедевр на все времена, достойный Третьяковки.
Вкус «Алёнки» мне не очень нравился, казался излишне приторным, девчачьим, но сама девочка, точнее, образ ребёнка удивительно соответствовал мифу счастливого детства, умещался между нравоучительными стихами Агнии Барто и детскими припухлыми желёзами Мандельштама, отвечал ожиданиям миллионов родителей, избегая расхожей умилительности.
Самый невкусный шоколад делали на фабрике Бабаева, один сорт не отличишь от другого - жирные ломтики плавились в руках совсем не так, как ротфронтовские, не плавились, а расплывались, пачкали ладони. В шоколаде «Рот Фронта» чувствовался вкус какао, в бабаевском шоколаде – разбавленного молока.
Городищенская бабушка прислала однажды импортный шоколадный набор – огромную коробищу, в которую были уложены миниатюрные плитки, на каждой – репродукция картины из Дрезденской галереи. Это был гэдээровский шоколад, похожий на ротфронтовский, с чуть-чуть горьковатым, незнакомым вкусом. Даже не знаю, что мне больше нравилось – медленно облизывать каждую шоколадку или рассматривать картины.
Дважды в год мы получали посылку от маминой сестры, тёти Али, которая жила на Украине, в Борисполе. В фанерном ящике лежали конфеты, каких не продавали в наших магазинах – вафельно-шоколадные «Гулливеры». Размером больше обыкновенных конфет раза в три. Вафли хрустели, шоколад насыщал сладостью, одного «Гулливера» хватало на полную чашку чая. На обёртках оранжевого и жёлтого цветов, разбавленных вкраплениями голубого, был нарисован сам Гулливер. Он уводил по морям, по волнам лилипутский флот, между его широко расставленных ног, как под триумфальной аркой, проходили парадом войска, он сражался с огромной осой – знакомые эпизоды взрослой книги, которую переформатировали под сказку.