К вечеру Ольга проснулась. Мать была во дворе, собирала огурцы в огороде. У Ольги появилась мысль, что нужно рассказать все матери. Она вышла к ней, взяла ведро с огурцами, понесла в кухню.
- Надо закрыть в банки на зиму да и посолить немного. Огурцов много, а после дождя еще пойдут, - говорила Евдокия, идя за дочкой.
Они вошли в летнюю кухню, которую, впрочем, и кухней назвать можно было с натяжкой, но на лето она была хороша. В ней было три стены, сделанных из досок и обмазанных глиной, и с четвертой стороны плотная брезентовая занавеска, которая поднималась в сухие дни и опускалась в дождь. Покатая крыша была застелена рубероидом, прижатым несколькими планками. Евдокия взяла ведро, высыпала огурцы в таз, повернулась к дочке.
- Ну, рассказывай, что случилось? – спросила она.
Ольга смешалась от внезапного вопроса матери, на глазах выступили слезы. Она молчала. Евдокия обняла ее за плечи:
- Пойдем в хату, - сказала она.
Войдя в дом, Ольга расплакалась. Евдокия не стала утешать ее, подождала, пока она успокоилась. Услышав, что дочка перестала плакать, Евдокия села рядом:
- Доча, скажи мне, что случилось, кто тебя обидел?
Ольга вытерла слезы и, не глядя на мать, тихо произнесла:
- Я... беременная.
У Евдокии потемнело в глазах. Случилось то, чего она очень боялась. Ей перехватило дыхание. Сдавленным голосом она спросила:
- Давно? Кто?
- С мая, уже 10 недель.
- Два с половиной месяца, - растерянно проговорила Евдокия, - еще можно что-то сделать... Кто?
Ольга молчала.
- Это к нему ты бегала тогда по ночам?
Ольга кивнула. Евдокия сидела на диване рядом с дочкой, подперев щеку рукой и раскачиваясь. Что она могла сказать дочери? Тоже ведь родила без мужа, и ее мать тогда тоже сидела вот так и раскачивалась. Но тогда было другое время, она могла остаться совершенно одинокой. И мать тогда поняла это:
- Ну что ж, дочка, роди, только гляди, чтоб бабы тебе глаза не выдрали, особенно та, от чьего мужа родишь. Дочка будет - помощница вырастет, сын – защитник. Рожай! Я не вечная.
Но ведь теперь другие времена, и Ольга у нее не гулёна какая-нибудь. Может, все еще уладится?
- А он знает, что ты в положении? – спросила Евдокия.
- Знает, - тихо проговорила Ольга.
- Замуж не зовет?
Ольга отрицательно покачала головой.
-Кто он? – решительно спросила Евдокия. – Он наш? Или из района?
- Наш.
- Так кто он? Я пойду к нему и спрошу, собирается он жениться или нет!
- Мама! Не надо никуда ходить! Его нет в селе.
- А где же он?
- В армии. Он в отпуск приходил.
Евдокия сразу все поняла. Это Илья Дорошин, сын директора школы. Только он был в отпуске весной.
- Илюха?
Ольга кивнула. «Конечно, - подумала Евдокия, - парень видный, из хорошей семьи. Сколько девок на него заглядываются! И моя, как мотылек на лампу, полетела!»
- Он пишет тебе?
- Писал...
- А теперь? Уже не пишет?
Ольга покачала головой.
- Значит, я пойду к его родителям. У них тоже три дочки, должны понять.
- Мама, не надо ходить, стыдно.
- А с пузом по деревне ходить не стыдно? – Евдокия начинала горячиться. – А ему не стыдно бросать с дитем?
- Мама, он не бросил, - неуверенно проговорила Ольга. – Просто он... – и она не нашла, что сказать дальше. Ведь он бросил ее! Это выражалось в его словах сомнения, что ребенок его. Даже нет, не сомнения – уверенности, что Ольга хочет навязать ему чужого ребенка.
- А что родители сделают? – говорила она. – Заставят жениться на мне?
- Да хоть бы и заставят!
- Я не хочу так, - заплакала Ольга.
- А как ты хочешь? Как? Одна воспитывать хочешь?
- Ты же воспитывала одна...
- Что ты сравниваешь? В мое время не за кого было выходить замуж! – сгоряча высказала Евдокия.
- Значит, ты не выходила замуж? – Ольга смотрела на мать широко открытыми глазами.
Евдокия поняла, что сказала лишнее, но она и предположить не могла, что до сих пор в селе никто не сказал ей, чья она дочка.
- Значит, мой отец никуда не уезжал? Кто он?
Евдокия растерялась. Выходило, что теперь она должна рассказать дочке тайну ее рождения. Хотя, как оказалось, это было тайной только для Ольги – все село, конечно, знало.
-Зачем тебе? – слабо сопротивлялась она.
- Он здесь, в селе? – слезы Ольги высохли.
Значит, в селе знают, кто ее отец, только молчат. Ей вспомнились слова женщин, которые еще в детстве, глядя на нее, говорили:
- Вылитый Кузьма! Это ж надо так уродиться!
Тогда она думала, что сравнивают ее с тем отцом, о котором скупо рассказывала мать. А теперь в ее мозгу мелькали мысли, перебирающие имена сельчан. В селе два Кузьмы. Конечно, дед Кузьма тут ни при чем. Неужели сосед, дядька Кузя, - это ее отец? Она смутно помнила, как он угощал ее желтой черешней, которая росла у них во дворе, как, бывало, долго рассматривал ее, гладил по голове. А его жена приносила гостинцы. Так вот оно что! Она поняла, откуда у нее кудрявые волосы, не желающие укладываться так, как ей хочется.
- Мама, это – она показала рукой в сторону двора соседей – дядька Кузя?
Евдокия вздохнула и кивнула:
- Он. Он твой отец.
Ольга была так потрясена, что на время забыла о своей проблеме.
Подписывайтесь на мой канал и читайте больше увлекательных статей, посвященных судьбам разных людей в разные времена.!
Не забывайте про Лайки: они помогают развитию канала!
Перепосты в социальные сети приветствуются!